Книга секретов - Жаклин Уэст

Олив, чьи мысли за это время давно покинули школу и блуждали теперь в другом конце города, огляделась, чтобы понять, чем заняты все остальные. Собрав все художественные принадлежности, она вернулась за парту и уставилась на набросок с портретом родителей Мортона, стоящий на подрамнике.

– Мэри и Гарольд, – прошептала она.

– Это тебе, – объявила мисс Тидлбаум у нее над плечом и высыпала на парту горсть кисточек.

Она задержалась, изучая работу Олив.

– Неплохо, в самом деле неплохо, – кивнула мисс Тидлбаум. Ключи у нее на шее задребезжали. – У тебя отличный глазомер. Но будь осторожнее с укороченной рукой в этом ракурсе. – Она снова кивнула и зазвенела. – Ты это не в первый раз делаешь, так?

Олив вскинула голову и дрогнувшей рукой оставила на юбке Мэри Нивенс размашистый мазок белил.

– Что вы имеете в виду?

Возбужденные глаза мисс Тидлбаум уставились на нее с расстояния нескольких сантиметров. Вблизи они походили на мозаику из коричневого и зеленого стекла.

– Ты не в первый раз рисуешь портреты, вот что, – с улыбкой сказала она.

– А. Да, – осторожно ответила Олив. – Но… на самом деле, они не очень-то получались.

Мисс Тидлбаум наклонила голову набок. Мгновение спустя упругий куст ее рыжей шевелюры склонился следом.

– Ну, – сказала она, – ты сама знаешь, что говорят о совершенстве и практике, и как одно вытекает из другого. – Мисс Тидлбаум бросила еще один взгляд на набросок. – На твоем месте я бы не опускала руки.

Упругие, пружинистые рыжие волосы касались шеи Олив, отвлекая и щекоча – так же, как занимавшие Олив вопросы. А если мисс Тидлбаум, как Люсинда Нивенс, втайне работает на Аннабель? А если это мисс Тидлбаум впустила Аннабель в класс или вообще сама и подложила записку от Аннабель на полку Олив? А если она заходила в старый особняк вовсе не ради экскурсии по картинной галерее, а чтобы собрать сведения для Аннабель?

– М-м… мисс Тидлбаум, – начала Олив, заставляя себя выговорить эти слова, прежде чем они протрубят отступление, – что вам известно о моем доме?

– Твоем доме? – переспросила мисс Тидлбаум.

– Да. Вы заглядывали к нам в пятницу, чтобы…

– А, дом МакМартина! – прокаркала мисс Тидлбаум. – Ну конечно. Да, все в городе – по крайней мере, все, кто интересуется искусством, – наслышаны об Олдосе МакМартине, художнике, который его построил. Думаю, он был несколько эксцентричен, – заметила учительница, остановившись, чтобы выпутать из гигантской связки ключей на бисерном ожерелье клочок туалетной бумаги. – Никогда не продавал свои работы, никогда не позволял их выставлять… а потом умер и оставил дом своей внучке, а потом она умерла, и теперь он весь твой. Вот и все, насколько я знаю.

Олив выдохнула.

– Вы когда-нибудь встречались с… Аннабель?

– С кем? – Мисс Тидлбаум, казалось, была в замешательстве. Олив уже не в первый раз замечала это выражение на лице учительницы. Насколько она могла судить, оно было неподдельным.

– Его внучкой.

– А, с мисс МакМартин? Да, однажды мы встречались, но тогда она была уже очень старой леди и не слишком походила на Аннабель – скорее, на Миллисенту или на какую-нибудь Прунеллу. Или, может, Гертруду. Никто же больше не называет младенцев Гертрудами? – Мисс Тидлбаум с задумчивым видом отвернулась. И затем резко обернулась обратно – так неожиданно, что Олив выронила карандаш. – О! И, Алиса…

– Меня зовут Олив.

– Ну да, Олив. – Мисс Тидлбаум оперлась о край парты. – Ты не будешь против, если я когда-нибудь к вам еще загляну? Мне бы хотелось сделать наброски, глубже изучить работы МакМартина.

– Не знаю, – быстро сказала Олив. – Не уверена, что мои родители смогут – в смысле, у нас у всех очень много дел, и…

– Ну конечно. – Мисс Тидлбаум помахала руками. Ряды серебряных браслетов нежно зазвенели. – Я совершенно уверена, что у тебя и без того хватает о чем беспокоиться, уж после переезда-то в такой большой и старый дом. – Она улыбнулась. – Может, как-нибудь в другой раз, Алиса.

Олив смотрела вслед удаляющейся мисс Тидлбаум. Хватает о чем беспокоиться? Да не то слово. Мисс Тидлбаум даже не представляет насколько.

Как минимум, Олив приходилось постоянно быть начеку, чтобы избегать и Резерфорда, и Аннабель: любой из них мог в любой момент появиться из-за угла школьного коридора. К счастью для Олив, в большом кирпичном здании имелось много укромных уголков, чтобы спрятаться.

Там были лестничные колодцы, ведущие в подвал, где ворчали и завывали огромные трубы и вентиляционные отверстия, представлявшие удобное (разве что слегка действующее на нервы) местечко, чтобы в одиночку съесть ланч. Был коридор третьего этажа, которым почти никто не пользовался, и маленькая шестиклассница могла быстро проскользнуть мимо хозяйственных и административных комнат, дыша въевшимися в воздух глиной и меловой пылью. И еще в самом конце актового зала практически позабытая душевая, кабинки которой перекрашивали столько раз, что щербины в металлических дверях выглядели, как разноцветные леденцы.

Но пока Олив металась от класса к классу, держась как можно незаметней, какая-то ее часть мечтала, чтобы можно было перестать прятаться, чтобы Резерфорд взял и уехал бы, и хотя бы на один пункт сократил список тех, от кого надо прятаться. Она поймала себя даже на том, что надеется, что Аннабель просто возьмет и покончит со всем этим, соткавшись из теней, чтобы положить конец этому кошмарному ожиданию. Это было похоже на игру в прятки, которая слишком затянулась. Как бы то ни было, чего Аннабель вообще ждет?

А потом – в пятницу – снаряд наконец нашел ее.

Как раз перед обедом Олив пошла к своему шкафчику взять сэндвич, который собиралась съесть под лестницей в подвале. Но стоило ей потянуть на себя дверцу, как маленькая, сложенная в несколько раз бумажка, помеченная витиевато выписанным «ОЛИВ», спорхнула к ее ногам.

Паника ударила Олив, словно грузовик на полном ходу. Она закружилась на месте, высматривая в людном коридоре следы Аннабель – шелестящий подол длинной юбки, проблеск темных волос за углом… Присутствия Аннабель ничего не выдавало.

Дрожа всем телом, Олив нагнулась и подняла записку. Враг вновь был в стенах школы. Он проследил, как Олив подходит к шкафчику, запомнил номер и вернулся, чтобы просунуть свое послание под запертую дверцу. Но когда Олив стала разворачивать записку, она поняла, что написал ее вовсе не тот враг, от которого она этого ожидала.

«Олив, – было напечатано мелким квадратным шрифтом, – Изначально я намеревался доставить это сообщение в твой дом, обернув им древко стрелы в стиле средневековых посланников, неспособных преодолеть замковые укрепления, но в конце концов бабушка убедила меня, что данный способ будет мудрее. В любом случае, чтобы показать, что ты получила это послание, прикрепи, пожалуйста, на рукав приложенный геральдический флаг».