Демон воздуха - Саймон Ливек

Потом ее огромная тень над моей головой ушла в сторону, я вырвался на поверхность и начал жадно хватать ртом воздух.

Поначалу я не слышал ничего, кроме собственного шумного дыхания. Я разгребал воду и озирался, ища глазами берег. Мне нужно было добраться до него как можно скорее, но силы были на исходе, а холод заползал под кожу, повергая меня в оцепенение.

Внезапно я почувствовал рядом какое-то движение и услышал крики — то ли гневные, то ли испуганные. Уши мои еще оставались забиты водой, и слов я не различал, да мне было и не до того, но вдруг произошло нечто, заставившее меня поднять голову.

— Яот! — Голос, доносившийся откуда-то, был по-прежнему невнятен, но имя свое я разобрал безошибочно. — Проворный! Где этот Яот?

Я начал вглядываться в борт лодки, прислушиваясь к крикам и к топоту ног.

Вдруг надо мною нависло лицо. Проворный и я смотрели друг на друга, в изумлении потеряв дар речи. На его щеках и шее еще текла кровь, не успевшая высохнуть после моих побоев.

— Эй, Яот! — снова крикнул кто-то.

Лицо так же беззвучно исчезло.

В надежде спасти свою жизнь я поплыл.

Берег впереди представлял собою искусственный участок суши — край насыпного надела чинампа, не оползающего благодаря натыканным вокруг кольям и ивовым стволам. С большим трудом я забрался на него, цепляясь онемевшими пальцами за переплетенные корни ив, и в изнеможении распластался на сравнительно сухой земле.

Я лежал, уткнувшись лицом в грязную жижу, и понятия не имел, преследовал ли меня кто-нибудь с лодки. Я настолько обессилел, что мне было все равно.

Солнце село. Небо начало темнеть и стало теперь темно-синим. Ивовые ветви у меня над головой свисали зубчатыми тенями, сквозь которые пробивались огни звезд, застывших яркими точками в прозрачном зимнем воздухе.

Я понимал, что, оставшись здесь, замерзну до смерти, но пока мог только лежать, прислушиваясь к шороху голых ветвей, колышущихся над головой.

Я закрыл глаза, но тут же распахнул.

В ветвях что-то шевелилось.

Некоторое время я вглядывался туда, пытаясь различить движение и уже начиная подумывать, не померещилось ли мне. Потом я вдруг сразу и увидел и услышал — огромную птицу, тяжело вспорхнувшую с сука прямо надо мной и опустившуюся на ветку гораздо ниже. На землю посыпались мелкие сучки и перья.

Птица уселась, неловко покачиваясь взад и вперед. Этот ее короткий неуклюжий полет заставил меня усомниться, умеет ли она вообще летать.

Я попытался приподняться, чтобы разглядеть ее получше, но поскользнулся, тяжело брякнулся на задницу и выругался.

Птицу я спугнул. Она взмыла в воздух, снова осыпав меня градом сучков и не оставив после себя ничего, кроме пары оброненных перьев и хриплого крика, разнесшегося над водой.

Не знаю, сколько я просидел там, глядя ей вслед. Судя по всему, достаточно долго, ибо взошедшая луна помогла мне рассмотреть подобранные с земли длинные перья — в ее серебристом свете я увидел, какого необыкновенного красного цвета они были.

Вот тогда-то я и задрожал — но не от холода! Даже для бывшего жреца такая реакция казалась единственно возможной при встрече с посланницей богов — ибо птица эта была не чем иным, как вещим знамением.

Ее хриплые крики, раздающиеся вдалеке, я не перепутал бы ни с чем. Я уже слышал их за несколько мгновений до того, как Проворный огрел меня веслом. Теперь же я разобрал слова. Но что это за птица такая, которая может разговаривать человеческим языком?

— Спаси нас! — раздавалось издалека снова и снова. — Спаси нас! Спаси нас! Спаси!..

Долго я добирался домой с насыпных полей чинампа. Я плелся, едва держась на ногах, с трудом преодолевая вброд канавы, гадая, в правильном ли направлении иду и не плутаю ли кругами.

В хозяйский дом я явился вконец измотанный, продрогший, промокший, голодный, грязный, больной и злой. У меня было много времени на раздумья о случившемся и на то, чтобы задаться вопросом, на который у меня имелся всего один возможный ответ. Я шел в покои хозяина с единственным намерением — огорошить его этим вопросом, — ибо к тому времени я был слишком разъярен, чтобы переживать за свою дальнейшую судьбу.

Старика Черные Перья я нашел во внутреннем дворике под его любимой магнолией, где он при свете звезд покуривал перед сном трубочку. При звуке моих шагов он открыл глаза и выпрямился.

Глаза его выпучились от удивления, а руки взметнулись, словно он хотел защититься. Трубка вывалилась у него изо рта и с грохотом ударилась об пол. Горлом он издал какой-то непонятный звук.

— Я вижу, мое возвращение удивило тебя, — сказал я, многозначительно помолчав, прежде чем прибавить: — господин!

Дым тоненькой струйкой поднимался из валявшейся на полу трубки, но ни он, ни я не шелохнулись, чтобы ее поднять. В другое время я бы сделал это со всей подобающей услужливостью, но только не сегодня. А хозяин мой, похоже, просто забыл обо всем.

— Ведь ты не думал, что я сегодня вернусь, не так ли? Да и ожидал ли ты вообще увидеть меня когда-нибудь еще? Ладно, лучше скажи, чего хотел от меня Туманный.

Он уронил руки на колени и немного расслабился, откинувшись на спинку кресла. Изумление на его лице сменилось озабоченностью, отчего морщины на лбу стали видны отчетливее.

— Туманный? — с рассеянным видом переспросил он.

— Да, мой господин. Ведь мы оба понимаем, какие делишки вас связывают и зачем его сынок приходит сюда. Ты послал меня в Почтлан, а они знали точно, где меня найти. И Рукастый тебе вчера понадобился именно за этим — доставить им послание. Так что же случилось? Команда Уэшотлы подвела тебя, и он решил таким образом возместить ущерб? Но почему именно я? — В моем голосе звучала горечь. — Неужто ты совсем уж обеднел и больше нечем отдать долги? Или это я такой бестолковый и ни на что не гожусь?

В другое время этот оскорбительный тон не сошел бы мне с рук, а в случае повторной провинности мой хозяин имел бы все законные основания надеть на меня деревянный ошейник и отправить на невольничий рынок, где меня скорее всего купили бы жрецы, слоняющиеся там в поисках жертвенного товара. Но на этот раз хозяину нечем было крыть, он смог только рассеянно повторить:

— Туманный?

— Только не надо притворяться, будто ты не знал о том, что он туда явится. — Когда я рассказал ему обо всем случившемся, то заметил, как он хмурится все больше. А когда я умолк, он долго задумчиво молчал.

— Туманный… — пробормотал мой хозяин в последний раз. — Но зачем?! Какой смысл?..

Потом он, похоже, взял себя в руки, лицо его разгладилось, и он прокашлялся.

— Мне непонятно, почему все это приключилось с тобой, Яот. Честно говоря, я этому даже не верю.