Курганник - Николай Немытов

Виктор пригляделся внимательнее и, как часто бывает в сновидении, изображение стало плыть, словно водяная рябь, освещенная солнцем, побежала по мозаике. Ковалев склонился вперед, крепче вцепившись в деревянные перила. Солнце ослепило его.

Деревянные перила? Почему деревянные? И в следующий момент он не узнал свой голос…

Сон Виктора Ковалева

— Не пойму, почему это море назвали Негостеприимным, — сказал Посейдон, прикрывая глаза от яркого летнего солнца.

— Не всем так повезло, как нам, — ответил Гермий. — Симплегады стоят, не шелохнутся, а значит, Харибда успокоилась. Скиллу с ее амазонками отбросили на север, и пока некому грабить корабли в Дардановом проливе. Однако близко подходить к берегам Тринакрии — треугольного острова — я бы не советовал.

Повелитель Атлантиды выпрямился во весь свой немалый рост и гордо приподнял голову.

— Ты думаешь, я испугаюсь каких-то местных пиратов? Да я утоплю их в этой луже, которую они именуют Солнечным морем.

Синие глаза Гермия смотрели на гневное лицо повелителя всех морей спокойно, даже как-то сочувствующе, что иногда раздражало не только Посейдона, приводило в гнев самого Зевса.

— У них тростниковые суда, и не мне тебе напоминать — такое судно непотопляемо. А тростниковый парус дает больше скорости легкому кораблю. Если пиратская флотилия нападет на «Коня морей», нам придется туго.

— У нас есть негасимое пламя! — отмахнулся повелитель Атлантиды.

— У медведя есть клыки и когти, однако свора собак справляется с ним, загоняет в ловушку, — негромко возразил Гермий.

Блики солнца играли на угрюмом лице Посейдона. Ему хотелось вернуться к любимой во всем величии, в блеске и славе. Что дикари побережья? Что бродячие скалы и коварные водовороты? Он идет к Медузе, он спасет ее, увезет из этой варварской земли.

Гермий прекрасно его понимал, поэтому считал своим долгом уберечь атлантида от поспешных поступков, грозящих гибелью.

— Мы можем ночью подойти на веслах? — уже не утверждал, а спрашивал Посейдон.

— Пираты слушают море. Я думаю, они давно заметили наше присутствие по плеску волн о борт корабля, по свисту ветра в снастях, по скрипу такелажа, — ответил посланник богов. — Они ждут, когда «Конь морей» подойдет ближе, на расстояние атаки.

Посейдон в упор посмотрел в синие холодные глаза, на дне которых всегда пряталось лукавство. Он знал, что у Гермия готово решение возникшего затруднения, иначе его не было бы на борту корабля.

Они прекрасно поняли друг друга. Гермий молча поставил ногу на борт и размотал шерстяные обмотки вокруг икр. Золотые крылья в локоть длиной расправились на его сандалиях, полыхнув огнем в ярком свете летнего солнца. Костяшки кулаков повелителя Атлантиды побелели, лицо стало серым.

— Это не лучшее решение, — хрипло произнес он.

— Это единственное решение. Иного нет, — в тон ему ответил Гермий. — Ты хотел сразить тысячу врагов, утопить ради нее сотни кораблей. А всего лишь надо надеть крылатые сандалии.

Посейдон не мог признаться в своей слабости, но взлететь над палубой было выше его сил.

— Лучше уж корабли да пираты, чем… — угрюмо произнес он.

— Спасая любимую, не думают о себе, — заметил Гермий.

Удар был ему ответом на дерзкие речи. Однако посланник богов птицей поднялся к небу, и кулак атлантида рассек воздух.

— Солнечное море тебе не подвластно! Даже Зевс не может распоряжаться судьбами местных народов! — продолжал Гермий. — Пиратам наплевать на твою силу, величие Атлантиды, мощь Олимпа. Они видят только добычу и придут за ней.

Секира повелителя Атлантиды полетела в наглеца. Гермий ловко поймал ее за рукоять, опустился на палубу. Команда корабля подняла оружие: похоже, задета честь их повелителя, их капитана. Но суровые лица моряков не произвели на Гермия должного впечатления.

— Хочешь боя? — не унимался он. — Там, — подняв руку с секирой, он указал на искривленную линию земли, — сестры граи охраняют свою любимую Медузу. Иди и выплесни гнев на них, если вздумают преградить тебе дорогу.

Гермий протянул рукоять секиры атлантиду.

При упоминании о демонах в женском обличье бывалые мореходы тревожно заозирались, кто-то незаметно совершил оберегающий жест и прошептал заклятие. Теперь у Посейдона не оставалось никакого выбора: либо он отрекается от любимой, поворачивает корабль вспять, либо осеняет себя славой неустрашимого бога, покорившего и море, и небо.

— Хорошо! — громко произнес он, чтобы слышали все на палубе. — Мы летим! Прямо сейчас!

Лицо Гермия осталось невозмутимым. Он тут же открыл свою котомку и достал вторую пару золотых крылатых сандалий.

Белый, пышущий жаром шар солнца достиг зенита, когда они с Гермием опустились у скалы в двадцати шагах от входа в пещеру и затаились. Посланник богов быстро спрятал крылья сандалий под холщовыми обмотками, чтобы не мешали при ходьбе. Посейдон последовал его примеру. Небесное путешествие завершилось. Еще, конечно, предстоит обратный путь, но это будет потом, а пока можно перевести дух.

— Почему мы прячемся? — шепотом спросил атлантид. — Нас наверняка уже заметили.

— У них чуткий слух, но глаза почти ничего не видят. Афина ослепила грай неугасимым пламенем, обожгла их лица. — Гермий на секунду умолк, собираясь с мыслями, и вдруг продекламировал: — Несется навстречу горгонам и грайям от Олимпа та тучка в радугах. И сверкает в ней что-то чудно: сама Паллада золотой дождь солнца на щит берет, мечет жгучее золото в глаза сестрам грайям. Ослепила три Бури. Застонали, завыли…[2]

— Хватит! — прошипел Посейдон сквозь зубы. — Что это за ерунда?

— Народное творчество, — невозмутимо пожал плечами посланник богов. — Из народной песни слов не выкинешь. События уже обросли легендами.

Они осторожно подобрались к площадке, расположенной перед пещерой, и выглянули из-за камня.

Три девы сидели в тени нависающего карниза. Жуткие шрамы покрывали их лица, лишенные бровей и ресниц, багрово-красные рубцы уродовали щеки и лбы, порванные губы не скрывали черные пеньки, оставшиеся от зубов, а глаза превратились в бельма. Однако, несмотря ни на что, чешуйчатые доспехи воительниц, изготовленные из бычьих рогов, сияли чистотой, луки с полными колчанами стояли у стены. Парные мечи в простых ножнах висели на широких поясах, украшенных бронзовыми бляхами.

Грайи обедали. Корзины с хлебом и фруктами, кувшины, украшенные местными узорами, наполненные вином, медом и родниковой водой, стояли у ног.

Амазонки ушли из этих земель, однако потерпевшая поражение, пережившая позор Медуза и ее сестры грайи, дочери Морского Старика Форкия — Пемфредо, Энио и Дино, — скрылись в горах. Горцы много раз пытались выбить страшных ликом демонов из своих владений, но воительницы разбили и разогнали их войско. Тогда мудрые жрецы тавров, признав Медузу воплощением своей богини Девы, стали приносить сестрам подношения. В свою очередь грайи научили горцев военному делу и оказывали помощь, если в горы вторгались степные народы.