Поход в Европу. Когда Америка была с Россией - Дуайт Дэйвид Эйзенхауэр

При Дуайте в конце 1959 года завершилась практика маккартизма – преследования за левые убеждения.

Ядерная эра

Американцы, в том числе их президент, в 1950-х годах жили в состоянии огромного напряжения. Каждая декада ядерного века не была лишена этой напряженности, но пик ее пришелся именно на 50-е годы, когда были еще свежи в памяти трагические события Перл-Харбора, и американцы первыми узнали, какую опасность несут в себе стратегические бомбардировщики, началось строительство межконтинентальных баллистических ракет и подводных лодок «Поларис», и приступили к их строительству Но наиболее ужасным видом оружия, для доставки которого предназначались эти системы, были водородные бомбы, мощность которых быта достаточной, чтобы полостью стереть с лица земли любой город.

Национальный парк в Геттисберге

В 1960 году на пост президента США был избран Джон Кеннеди. Покинув Белый дом. Эйзенхауэр ушел из политики и провел последние годы жизни на ферме недалеко от Геттисберга (штат Пенсильвания), которую приобрел еще в 1950 году На ферме Дуайт проводил воскресные дни. и она служила местом встреч для мировых лидеров. Геттинсберг Дуайт выбрал не случайно, здесь произошла решающая битва Гражданской войны, в которой «северяне» победили «южан» и положили конец рабству.

На ферме в конце жизни Дуайт продолжал вести активный образ жизни. В будние дни генерал работал в своем офисе в Геттисбергском колледже, встречался с политическими и деловыми партнерами и писал мемуары. Он продолжал служить старшим государственным деятелем, который консультировал президентов и встречался с мировыми лидерами.

Памятник Эйзенхауэру в Абелине

На 79-году жизни после четвертого инфаркта 28 марта 1969 года Дуайт Дэвис Эйзенхауэр скончался. Его похоронили в родном городе Абелине. К этому времени выстроили музей и библиотеку, посвященные его памяти. Его вдова отвергла идею переезда в Вашингтон, чтобы быть ближе к семье и друзьям, жила на ферме до своей кончины в 1979 году.

Ряд из пятидесяти еловых деревьев ведет на главную дорогу к ферме. Эти деревья символизируют пятьдесят штатов США и были вручены Эйзенхауэру в качестве подарков на день рождения от каждого из председателей Республиканской партии в 1955 году. Самое дальнее от дома дерево представляет Техас, – примечательно, что Дуайт смог дойти до этого дерева после сердечного приступа.

Дом и ферма 34-го президента США ныне превращены в Национальный исторический музей Эйзенхауэра. Сохранилась почти вся мебель, приобретенная им. его одежда, столярные инструменты, сельскохозяйственные машины, семейные документы, награды.

Имя Эйзенхауэра неразрывно связано с тяжелейшим периодом истории человечества – борьбой с фашизмом во время Второй мировой войны. Но надежды на тесное сотрудничество между странами антигитлеровской коалиции не оправдались, что огорчало всех союзников.

В ходе последних недель Тунисской кампании, особенно после того, как стал очевиден ее исход, наши военные штабы занимались планированием следующей крупной операции. Как указывалось в решении на конференции в Касабланке, следующей операцией должен был стать захват Сицилии. Во время этой конференции Объединенный англо-американский штаб обсудил две альтернативные задачи: первая – наступление на Сицилию с минимальной задержкой после завершения боевых действий в Северной Африке и вторая – захват Сардинии и Корсики.

Участникам конференции в Касабланке я уже излагал свое мнение. Я считал, что Сицилия правильно выбрана очередным объектом, если главной нашей целью остается очищение Средиземноморья от противника для союзного судоходства. Сицилия находится настолько близко как к Африке, так и к Италии, что практически перерезает Средиземное море, и ее захват существенно уменьшает риск использования этого морского пути. Если же истинной целью союзников является вторжение в Италию и проведение там крупных операций для нанесения этой стране полного поражения, то первоочередной нашей задачей должен стать захват Сардинии и Корсики. Из оценки обстановки вытекало, что эти два острова можно захватить меньшими силами, чем те, которые потребовались бы для захвата Сицилии, и поэтому их захват можно было бы предпринять в более ранние сроки. Кроме того, овладение Сардинией и Корсикой вынудило бы противника идти на более сильное рассредоточение своих сил, чем при простой оккупации Сицилии, лежащей у самого гористого основания Апеннинского полуострова.

Это обсуждение показало, что нужно снова сосредоточить внимание на необходимости установить конечные цели союзников на Средиземном море. Вполне естественно, что могли обнаружиться некоторые различия в убеждениях: мы еще не очень много сделали для разгрома держав «оси», чтобы выработать кристально ясные выводы относительно конкретных операций, которые со всей определенностью вели бы нас к победе. Генерал Маршалл и я разделяли убеждение: все, что будет сделано на Средиземноморском театре военных действии, должно оставаться вспомогательным по отношению к главной задаче – наступлению через Ла-Манш в начале 1944 года – и должно осуществляться в поддержку этой цели.

Одни соглашались с нами в этом, другие считали, что в войне следует воспользоваться любой благоприятной возможностью, и что если дела хорошо пойдут в «мягком подбрюшье», то нам не стоит делать паузу только из-за того, что ранее мы приняли решение провести наступление через Ла-Манш. Доктрина использования благоприятных возможностей, столь часто применяемая в тактике, становится опасной при осуществлении стратегии. Существенные изменения в области стратегии отражаются на работе заводов и войсковых учебных центров. Поэтому любые изменения в стратегии следует внимательно анализировать. Более того, в данном случае все первоначальные доводы в пользу наступления через Ла-Манш как нашей основной стратегической цели еще не потеряли своей ценности. Однако как во время конференции в Касабланке, так и позднее оставались нерешенными важные вопросы относительно наилучших способов использования имеющихся на юге сил в поддержку крупного наступления, намеченного на 1944 год.