Бог сумерек - Всеволод Глуховцев

После того Федор Матвеевич подался из родной деревни на севера, за длинным рублем, и шоферил там много лет; у них с женой родились две девчонки. Он с юмором спрашивал у жены: “Ну что, когда наследником порадуешь?..” Когда ей было уже под сорок, она в третий раз забеременела... и родила третью девчонку.

Денег, заработанных на севере, хватило им на двухкомнатную квартиру в областном центре. Они переехали туда и зажили тихо-мирно. Федор Матвеевич так и работал шофером до пенсии, старшие дочки вышли замуж. За сундучком никто не приходил.

На склоне лет Федор Матвеевич вдруг затосковал о своем деревенском детстве, и, когда подвернулся случай устроиться сторожем в дачный кооператив, он с радостью согласился, тем паче что ему выделили домик с небольшим участком. Федор Матвеевич так и переселился туда, а жена с дочкой жили на квартире, изредка навещая его на даче. Сам он, блуждая по окрестностям, смотрел, любовался природой и иронически думал о том, кто же теперь придет к нему...

...Поэтому, когда неизвестный мужик на крыльце представился Кореньковым – над ним как гром грянул!.. Вглядевшись, он точно увидел в чертах этого мужика забытые, но все-таки оставшиеся в памяти черты Карпа Сидоровича и давнего своего товарища Пашки... и тогда опустил ружье.

– А ведь и впрямь, – промолвил он, убедившись в том, что приходится верить в чудо. – Тот самый и есть.

– Тот самый, тот самый, – ворчливо подтвердил Палыч, а Игорь ничего не понял. – Другие Александры Павловичи Кореньковы мне неизвестны.

– Так, так, – покивал старик. – Рекс, тихо! – прикрикнул он на пса. – Э-э, Пашки... то есть, Павла Карповича Коренькова сын?

Теперь и Палыч обомлел.

– Да, – брякнул он удивленно, – а вы его знали?

– Знал, – ответил Федор Матвеевич, помолчав. – Значит, пришел... Ну, раз пришел, прошу в гости ко мне.

Он отступил на два шага и приглашающе повел рукой.

– Палыч... ты что-нибудь понимаешь? – шепнул на ухо Коренькову Игорь.

– Пока нет, – тихо откликнулся тот. – Кроме того, что путь-дорога наша нас ведет как надо.

– Вот это точно, – сказал Игорь убежденно.

– Да. А коли так... – Палыч возвысил голос: – Благодарим за приглашение! Мы идем... с удовольствием. Вот только пес ваш...

– Не бойтесь, он вам ничего не сделает. Рекс, свои!.. Ну, вот и все. Пошли?

Пошли. Пес мирно бежал рядом, вывалив язык. Палыч в душе ликовал от такого успеха.

– А вы моего отца знали? – забежал он перед Федором Матвеевичем.

– Да! Давненько, правда. Мы земляки, из Ново-Михайловки. Слыхали?

– А-а, да-да, конечно! Так вы с ним оттуда?! Ясно... Я-то сам, правда, так там и не бывал. Но слышал от отца, конечно...

– А моя фамилия – Логинов. Слыхали? Федор Матвеевич.

– Н-нет. – Палыч извинительно улыбнулся. – Не доводилось.

– И никогда не доводилось? Ни от кого?

– Кореньков улыбнулся еще извинительней и развел руками.

– Никогда.

– Ясно, – сказал сторож. И повторил: – Ясно... Как отец, жив-здоров?

– Ну что вы, Федор Матвеевич! Он давным-давно помер. Уж больше двух десятков лет тому назад.

Седые брови Федора Матвеевича приподнялись и вновь опустились.

– Да ведь он и по нынешним-то годам не такой старик?.. На год, поди, старше меня... На два, самое большее. А мне шестьдесят три.

– Он рано умер. – Тучка набежала на лицо Коренькова. Он дернул носом, шмыгнул, прогоняя неприятные воспоминания. – Совсем рано... Сердце. Схватило – и все. Амба!

Рекс вдруг залаял и пустился бежать вперед.

– Что это он? – насторожился Игорь.

– А, ничего. Дом – вот он, рядом, он домой и припустился.

– Вы живете здесь? – Палыч прищурился.

– Можно сказать, живу. Ну, это после расскажу. Вы... уж какой леший вас с утра по пустым дачам носит, я не знаю, но покушать вы хотите?

– Не откажемся, – поторопился сказать Палыч, подтолкнув незаметно Игоря локтем, хотя тот и не собирался отказываться. – Федор Матвеевич, у нас к вам дело будет. Хорошо бы обсудить.

– Ну вот и обсудим, – не удивился Логинов. – Завтрак, конечно, не ахти, но уж чем богаты, тем и рады... Проходите!

Парни за время лесного вояжа здорово проголодались. Поэтому на гречневую кашу с тушенкой, черный хлеб, редиску с грядки и сметану они набросились как волки, не стесняясь, – да и Федор Матвеевич незаметно для них постарался сделать так, чтобы они чувствовали себя раскованно.

Он, разумеется, понял, что обоих загнали сюда события крайне необычные, и воспринял это как должное. -Потому он и не торопил их, спокойно ждал, пока они насытятся, еще и чаем угостил; затем они с Палычем покурили, и лишь после того он сказал:

– Я вижу, у вас что-то случилось...

– Случилось, Федор Матвеевич, случилось, – подтвердил Палыч задушевно. – И еще как случилось! Так, что ни в сказке сказать, ни пером описать...

– Ага... Ну, у меня тоже есть что вам рассказать, – порадовал Федор Матвеевич.

– Нам?– переспросил Игорь.

– Теперь уж, видно, вам, – ответил на это Логинов. – Вы же, я вижу, вдвоем эту вашу сказку пишете?.. Ну вот. Хотя передать ведено тебе, Саша.

– Передать?

– Передать, передать. Тебе точно отец ничего никогда... а, ну да, извини. А деда своего, Карпа Сидоровича, ты совсем не знал?

– Никоим образом! Но то, что с нами случилось... и продолжает случаться, – это, конечно, связано... ну, то есть, имеет отношение... а, черт! Ну, сейчас я обо всем по порядку.

И рассказал. Игорь ему подсказывал, и так вдвоем они довольно связно изложили свои приключения. Федор Матвеевич слушал внимательно, особенно в части, касавшейся того, как внезапно вспыхнула идея искать дачный участок или сторожа. Он переспрашивал, усмехался, покачивал головой, дивясь... А затем рассказал ребятам свою историю.

Те не удивились. Переглянулись только.

– И... эти штуки так до сих пор у вас и хранятся? – спросил Кореньков как-то недоверчиво.

– А как же, – с олимпийским спокойствием ответствовал Федор Матвеевич.

Палыч уставился в глаза ему. Смотрел с интересом. Федор Матвеевич улыбнулся:

– И находится все это здесь.

Далее Логинов не стал испытывать терпение парней, встал, спустился в подвал и принес ларчик.

– А ключ у меня тут... Вот, сдаю на хранение. – Федор Матвеевич вспомнил отца и улыбнулся грустно.

– Давай посмотрим, Палыч. – Игорю не терпелось. – Федор Матвеевич... Можно, я свою пушку положу? Неудобно с ней за поясом, хожу как пират.