Маги Клевера - Максим Волосатый

– Да, конечно, – поспешил согласиться Точилинов. – Опустить оружие.

Бойцы с определенной долей неуверенности опустили автоматы и отошли на несколько шагов, всем своим видом демонстрируя готовность начать стрельбу в любой момент.

Глемм хмыкнул и, развернувшись в сторону болота, поднял руки домиком над головой, показав затем два пальца. Еще две болотные кочки превратились в фигуры и подошли к группе. При виде огромного, головы на две выше среднего человека, торка все несколько напряглись, но широкая улыбка и явно демонстрируемое дружелюбие несколько сбили напряжение, хоть и выглядело это все донельзя странно и непривычно. Все-таки слишком долго нелюди считались врагами.

А вот при виде второго у всех невольно распахнулись рты. Вторым был человек. Высокий русоволосый парень в одежде, смахивающей на одежду трапперов из рассказов про индейцев. Отчетливо читая замешательство на лицах ученых и разведчиков, он слегка насмешливо оглядел всех, словно говоря: «Ну что, не ожидали? Всё не так уж плохо».

– Вы позволите? – Торк склонился к одному из бойцов. – Ничего страшного, – через пару минут распрямился он, – перелом руки, ноги и пары ребер.

– У меня примерно то же самое, – отозвался человек, осмотревший второго раненого. – Стояли неудачно.

– Ничего себе «ничего страшного», – возмутился Семен. – А вы чего молчали? – напустился он на раненых.

– Ну не орать же во всю глотку, – один из бойцов сморщился, сдерживая явно нешуточную боль, – еще не хватало жалостливых воплей перед атакой.

– Ладно, герой, – Точилинов посмотрел на Теренса, – что делать?

– Здесь, действительно всё совсем не страшно, посмотрите сами, – глемм указал на напарников.

Те, вытащив из сумок какие-то предметы, приложили их к поврежденным конечностям разведчиков и произвели какие-то пассы руками. Предметы на мгновение вспыхнули светом, люди, как по команде, дернулись, будто от разряда тока, и в недоумении уставились на внезапно выздоровевшие части тела.

– Вот это да! – Семен неверяще смотрел на Теренса. – Вот так просто взяли и вылечили переломы?

– Ну, это не совсем лечение – кости не срослись, но места переломов зафиксированы в нормальном положении достаточно жестко и обезболены. Двигаться люди могут безболезненно и без последствий. Но не более недели – затем все-таки придется лечиться традиционным способом. Но в Территориях, знаете ли, помогает.

Точилинов не стал немедленно хвататься за незнакомое слово, решив отложить любопытство до лучших времен:

– Что дальше?

– Дальше начинаем выдвигаться, – Теренс озабоченно огляделся, – здесь становится неуютно.

– Что, опять кто-то по нашу душу собрался? – Сражаться с очередной тварью Точилинову очень не хотелось.

– И по вашу, и по нашу, – неопределенно пояснил глемм, – мы тут тоже не цветочки собирали, вернее, не только цветочки. Всё потом, – прервал он зарождающийся вопрос, – на стоянке я отвечу на все вопросы, а сейчас давайте действительно уходить. Нам идти где-то часов восемь. Вам повезло, граница Территорий совсем рядом. Пошли.

Когда небольшой костер был разведен, люди устроены, а пара вольдов принесла что-то похожее на оленя и пообещала через час накормить всех страждущих, Семен решил, что пришло, наконец, время вопросов и ответов. Тех самых ответов, которые обещал ему Теренс. Болота остались позади, и в этом лесочке, где вольды разрешили привал, группе, похоже, ничто не угрожало. Теренс выглядел расслабленным и готовым к диалогу. Он посмотрел на подошедшего Точилинова и похлопал рукой по земле рядом с собой, приглашая садиться:

– Мне, признаться, было интересно, сколько времени вы выдержите, прежде чем решите, что пора заняться расспросами.

Семен посмотрел на добродушно усмехающегося нелюдя и понял, что совсем не испытывает к нему той ненависти и неприязни, которую, по идее, должен был бы испытывать. Не было в глемме той тупой и ожесточенной ненависти, с которой шли в бой закованные в броню армии в Зеленом Лепестке.

– И как, уложился я в норматив? – принял он правила игры.

– Всё в пределах разумного и в ту и в другую сторону. Располагайтесь, сейчас у нас есть время.

Семен уселся на землю и достал сигареты.

– Не желаете попробовать табак глеммов? – протянул ему странного вида пачку Теренс.

Семен чисто из любопытства взял сигарету.

– Необычно, – резюмировал он после пары затяжек, – хотя, откровенно говоря, я не думал, что у глеммов есть табак как явление.

– А вы полагали курение прерогативой человечества? Ну что вы, у глеммов курят практически все, это почти особенность расы. У торков курение трубки – привилегия сараси. И только аталь, чокнутые на своих «чистоте и естественности», предпочитают «не уничтожать собственное я, подчиняя его какой-то траве». Ну да это их дело. Мне, к примеру, очень нравится земной табак. Знаете, когда вся эта заварушка кончится, это может оказаться очень выгодным предприятием. Я имею в виду торговлю земным табаком. Есть в нем что-то эдакое…

– Не исключено, – Семен помолчал, – простите, но вы сказали, «когда кончится», вы что, полагаете, что по завершении ммм… это… – Точилинов помолчал не в силах подобрать слова. Слишком сильно было чувство войны, он никогда не задумывался, что дальше.

Теренс снисходительно усмехнулся:

– Конечно, закончится, и, конечно, всё нормализуется. Вы на самом деле считаете, что в этой войне кто-то может убедительно победить? Бросьте. Допустим, вы захватили Зеленый Лепесток. Что вы будете с ним делать? Без инфраструктуры, без социальной системы, без всего вообще, что присуще вашему миру? Вы просто не в состоянии справиться с еще одной планетой, сколько бы вас ни было. Да еще населенной враждебными вам существами. Устроить геноцид и вырезать всех вам не позволят другие Лепестки. А без этого вам рано или поздно придется уйти восвояси. Получив какие-либо преференции или поджав хвост. Вы полагаете, что можно выиграть партизанскую войну в масштабе планеты? Такая же ситуация и с аталь. Их еще меньше, чем вас. А, учитывая отсутствие хальер на Земле, им там и вовсе нечего делать. Так что рано или поздно всё закончится и вам придется договориться и как-то жить в этом мире. Вы уж поверьте. Я живу не первый год, – Теренс хитро прищурился, – и даже не первый век. Вы не являетесь чем-то уникальным, умерьте свою манию величия. Такие вещи происходили и с нами, и с торками, и с кем только не происходили. И будут происходить. Стремление разумных существ уничтожать непохожих, искренне считая, что именно их образ мысли и жизни единственно верен, неизбывно. Это одно из свойств разума. Тот самый противовес, который компенсирует избыток положительных моментов развития цивилизации.

– Постойте, – Семен привстал, – что значит «с кем только не происходили», что, есть еще кто-то?

– Есть, есть еще кто-то. Еще много «кто-то». Вы, люди, напоминаете всему Клеверу детей. Подростков, если точнее. Подростков, которые уже достаточно выросли и набрали сил, чтобы причинять вред взрослым, но недостаточно развились, чтобы принимать ответственность за свои поступки, а потому страдают всем комплексом психологических проблем, присущих детям. Вы с вашим детским максимализмом считаете себя пупом мироздания, а всех остальных – недоделками, пытающимися оспорить ваше первенство. А это далеко не так. История Старших Рас начинается в такой дали, что и вообразить трудно. За это время случалось всякое, включая и такое, что эта заварушка кажется не более чем дракой в песочнице. Вы-то искренне верите, что повергнете врага во прах, а потом будете доминировать. Простите, я не хочу обидеть лично вас, но это просто смешно. Во-первых, аталь прекрасно могут справиться и сами. Если их прижать, они такое устроят – весь Клевер вздрогнет. Просто они еще недостаточно злы. Во-вторых, еще не все полностью подключились. Одно дело потрепать этих зануд, а другое – стать на путь тотального уничтожения расы. Три Лепестка вас просто раздавят. А в-третьих – пройдет время, может, много, может, нет, и вы повзрослеете. И в Клевере, наконец, появится четвертый Лепесток. Поверьте, в итоге всё как-нибудь утрясется, как вы, люди, говорите. Оно всегда утрясается, по-другому не бывает. Вопрос в том, увидите ли это вы, ваши дети, внуки или отдаленные потомки. Вот и всё.