Белая субмарина - Влад Савин

Особую благодарность я хочу выразить автору рукописи, так и оставшемуся неизвестным. Без его труда не было бы этого романа. Или он мог бы появиться годы спустя, после нашей Победы, если бы мне или другому писателю встретился этот материал.

Потому, читая про подвиг краснодонцев, вспомним также других, таких же, как они, но которым не досталось летописца. Тех, кто сражался, сохранив верность Советской власти и Коммунистической партии, несмотря ни на что.

Лазарев Михаил Петрович, подводная лодка «Воронеж».

Северная Атлантика, февраль-март 1943 года.

Идем на глубине двести, курсом на юг. Наверху шторм и полярная ночь. И война — пока самая страшная за всю историю. Надеюсь, здесь и там, в реальности, покинутой нами, не будет Третьей мировой… Где-то здесь немцы растерзали «семнадцатый» конвой, ну что стоило силе, которая нас бросила сюда, сделать это на несколько дней раньше? Мы не спасли бы конвой от авиации — но уж субмаринам устроили бы бойню. Как в битве с «Шеером», где мы потопили их одиннадцать штук. Притом, что во всей Арктической флотилии у фюрера их числилось двадцать четыре.

Пожалуй, я уже не хотел бы вернуться в 2012 год, потому что здесь чувствую себя на своем месте. В том мире единственной атомариной с боевым счетом была британская «Конкерор», утопившая у Фолклендов старый аргентинский крейсер. Здесь же счет «Воронежа» перевалил за полсотни. Мы делаем то, чему нас учили, — и у нас это получается хорошо.

Мы принесли присягу СССР. То есть обещание защищать Родину от любого врага, потому что кто тогда, если не мы? Нас приняли в свои ряды, оказали доверие. А Иосиф Виссарионович Сталин, с которым я говорил, оказался совсем не таким, как его рисуют всякие там дети с Арбата. Так же как я — командир этого корабля, Сталин — вождь, то есть командир всей страны. И смею утверждать, далеко не самый худший командир.

Впрочем, даже если бы сталинский СССР был таким, как его рисуют господа демократы, мы поступили бы так же. Потому что нанести фашистам максимальный вред было бы добрым делом при любом раскладе. Оттого, что это была война наших дедов и прадедов. Борьба за жизнь и смерть нашего народа, а не игра белых и черных за некий приз.

А интересно, если социализм был отсталым и неэффективным, тогда отчего же после того, как не стало СССР, во всем мире затормозился научно-технический прогресс? Сравните например Ту-154, полетевший в 1968-м, с «Лайнером мечты» Боинга, год 2010-й — а после отсчитайте те же сорок лет назад, и поставьте рядом с Ту-154-м какой-нибудь «фоккер» или «Фарман-голиаф», на чем летали в двадцатые? А ведь в семидесятые верили, что к 2000 году к ногам человечества упадет вся Солнечная система. Чего нам не хватило там, чтобы вырваться к звездам, в мир ефремовской «Андромеды»? Наверное, все же прав был наш Серега Сирый, вспоминая пассионарную теорию Гумилева. Когда в каком-то этносе оказывается критическая масса людей, «с шилом в заднице», для кого идея важнее сытого спокойствия. И если дать им эту идею, позволившую сконцентрировать усилия в одном направлении, а не разбрасывать по сторонам, гася порыв в мелких стычках и междоусобице. Такой народ становится подобным богам — и это нельзя уложить в рамки «исторических законов», считающих как выгоднее, экономичнее, дешевле.

Мы сделали свой выбор. И останемся на этой стороне до конца. А уж светлая она или темная, «исторически прогрессивная» или наоборот, в этом боги, если они есть, или история, спустя время, разберутся сами.

Вахта четыре часа через восемь часов отдыха, искусственный воздух и свет и подволок отсека вместо неба над головой — словно в 2012-м идем в автономку, ничего не случилось, с Севера через Атлантику, и назад, отработав учебно-боевую задачу. Вот только в этот раз задача — не учебная. Хотя у нас категорический приказ, в бой по пути не вступать.

В нашей истории в эту войну советский флот был, по сути, каботажным. Балтика, Черное море, Север — огненный, героический, но все-таки каботаж у своих берегов. Это знали все, и никто не допускал мысли, что у СССР появилась очень длинная рука. Мы — мираж, призрак. Нас тут нет. Мы должны пройти незаметно, сделать дело и так же исчезнуть, оставив все прочие стороны гадать, а что это было. Даже если навстречу выйдет сам «Шарнхорст» (если только он не попадется нам по пути домой, в зоне действия Северного флота). Когда-то в море было правило: «Нет мира за этой чертой», то есть державы могли и не воевать в Европе, но когда далеко в океане встречались корабли, горе было слабейшему! Нам же сейчас категорически приказано поступать с точностью до наоборот. С одним лишь исключением, помимо главной цели.

Что же было в приказе, за подписью «И. Ст.», который вручил мне сам комфлота, адмирал Головко? Какая боевая задача нам ставилась, о которой на борту кроме меня знают лишь Петрович, Григорьич, Саныч и Серега Сирый?

Пройти до широты Гибралтара. Встретить пароход под испанским флагом, идущий через Атлантику (порт назначения — Виго) и гарантированно потопить его. Фотографии цели в разных ракурсах прилагаются (чтоб ни с кем не спутать). Никакого «топи их всех» — только это конкретное судно.

Хорошо, если где-нибудь рядом мы встретим немецкую субмарину. Утопить ее тоже — и пусть после разбираются, предъявляя счет покойникам. И возвращаться так же скрытно, как пришли.

Что за груз на этом испанском корыте с гордым именем «Галисия»? А я не знаю. Есть четкий приказ — в интересах СССР судно не должно дойти до порта назначения. Вам этого недостаточно? В этом времени, в отличие от РФ-2012, не может быть такого приказа ради корысти какого-нибудь олигарха или компании таковых. И если сам товарищ Сталин решил, что это судно должно утонуть — мы это обеспечим.

Угрызения совести касаемо экипажа жертвы меня не мучают совершенно. Дело ясное, что дело темное, если касается торговли через нейтральную страну — все причастные уже получили комиссионные за молчание, ну так не обижайтесь, если вам ОЧЕНЬ не повезет.

Пришли в район. Ищем жертву. Дело не такое простое, как кажется, у нас ведь нет ее акустического «портрета» — сигнатуры. И потому, услышав в западном секторе шумы винтов транспорта, мы должны сближаться с возможной целью и всплывать под перископ для опознания. Таковых было мало, в сорок третьем в Атлантике вовсю свирепствовали «волчьи стаи» Дёница (или не знаю, кто там сейчас у фрицев на его месте), и подавляющее большинство транспортов шло в конвоях. За пять дней мы встретили лишь троих, судя по флагам, португальца, бразильца, и англичанина (последний шел в одиночку, надо полагать, в надежде что встретившийся U-бот побрезгует его жалким видом). А вот на шестой день — случилось.

Доклад с ГАКа — контакт, военный корабль, пеленг 135, приближается. Чтобы не расслабляться, сыграли боевую тревогу. Хотя хотели всего лишь посмотреть, кого там бог или черт несет — чью сигнатуру мы запишем? А вдруг завтра приказ будет именно эту цель искать?

Дистанция четыре мили. В перископ опознаем крейсер «Канариас». Испанец, нейтрал, для нас неинтересен. Хотя стоп, тот же флаг, что на цели, чего он в океан чешет, курсом почти точно на вест? А если у него рандеву с нашей будущей жертвой там? А разбираться лучше без свидетелей!