Полчаса до весны - Юлия Шолох

– Давайте послушаем, что думают по этому поводу те, кого это непосредственно касается.

Господин Тувэ сделал в сторону минималистов приглашающий жест.

Кветка покосилась на Лизу, которая последнее время явно была не в своей тарелке. Еще бы, кого угодно замучает и ввергнет в тоску тотальный контроль, который исходит от Косты. За прошедшую неделю Кветке удалось выяснить, что Коста за Лизой тщательно наблюдал. Постоянно. После случая с Максом в голову пришла идея немного последить за ним, и сразу стало очевидно, как им методично фиксируется появление Синички поблизости и перемещение в поле зрения. Он успевал оказывать внимание и своей девице и все равно непрерывно следил, быстро выхватывая из толпы фигурку Лизы, словно отмечал ее путь на карте кружочками – вход, касса, стол, туалет, коридор. Так поглядывают пастухи, валяясь на травке и приподнимая голову, чтобы бросить ленивый взгляд и убедиться – их подопечные не разбрелись дальше положенной территории, все еще на виду и сбегутся, только свистни.

Придется, неохота, конечно, но придется признать очевидное – проблема куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Она пустила в душе Лизы такие глубокие корни, что если их выкорчевать неосторожно, то возможно, там останутся настолько безобразные шрамы, что еще долго не приняться ничему полезному, потому что новому ростку просто будет не за что уцепиться.

И сейчас Лиза сидела грустная, смотря на доску (в планшет ей все еще не разрешалось).

– Так, я вижу, желающих самостоятельно высказываться нет. Давайте тогда в принудительном порядке. Минайченко, встаньте и донесите до наших ушей свое мнение насчет нового законопроекта.

Пухлый Коля Минайченко, с щек которого объем не согнали даже голодные общажные будни, быстро поднялся, безуспешно втягивая круглый живот.

– Я считаю, – слишком высоким для своего объема голосом заговорил он, – что это правильно, – его голос почти дрогнул. – Совет решает, как будет развиваться наша страна и общество, как будут жить наши потомки, значит, люди тоже должны участвовать в принятии этих решений.

Лиза громко фыркнула, чем моментально привлекла внимание господина Тувэ.

– Еще кто-нибудь желает высказаться? – спросил он.

Все молчали.

– Да в топку эти идеи о равенстве! – радостно крикнул Шатай и его поддержали парочкой свистов. – Фантазии одни.

– Почему вы так думаете? – с готовностью спросил преподаватель.

– Потому что я так хочу!

Кварты взбунтовались, загомонили, зашумели, как раскачиваемые ветром деревья.

Гонсалес сидел, уставившись в крышку стола, и никак на происходящее не реагировал. Кветка вдруг поняла, что на завтрак он уже явился чернее тучи, словно не хорошее произошло – ведь его семья давно добивалась рассмотрения этого законопроекта? – а у него такой вид, будто произошло что-то ужасное.

– Я тоже думаю, закон правильный, – взволнованно подала голос рыженькая Тоня, такая же трепетная, как колышущаяся занавеска. Подать голос для нее было – все равно что взять нож и выйти на смертный бой против огромного войска. Сильно же ее нахлобучила данная тема, подумала Кветка.

– Еще кто-нибудь? – господин Тувэ обвел хищным взглядом свои охотничьи угодья. – Кто-нибудь думает иначе?

Из своего угла вскочила Лиза, которая никогда раньше не высовывалась, а сидела себе тихонечко, не дергаясь, и помалкивала.

– Я считаю этот разговор бессмысленным, как и само наличие законопроекта, – резко заявила она.

– Аргументируй, – мгновенно отреагировал господин Тувэ.

– На практике равенство невозможно, – почти ухмыляясь, заявила Синичка. – Пока не будет равновесия. Например, родится человек, без дара, но с иммунитетом к магии квартов. Он будет квартам равен. Пока же никакие законы, партии и призывы не удержат сильнейших от контроля слабейших. Дальнейшее обсуждение считаю пустой тратой времени.

И Синичка, не спрашивая разрешения, уселась обратно на свое место.

Кварты ошарашено молчали, даже говорливый Шатай, который отпускал комментарии по любому поводу, а так же без оного, не произнес ничего громогласного.

– Отлично, Лизавета, просто отлично, – довольно проговорил господин Тувэ, направляясь в ее сторону.

Кветка еле удержалась, чтобы не оглянуться и не посмотреть, как реагирует на происходящее Алехо, и вместо этого с усилием посмотрела в другую сторону и сосредоточила внимание на Гонсалесе.

Столько всего можно увидеть, когда смотришь. Вот так вот, отключаясь от остального и только фиксируя еле заметное изменение мимики или непроизвольные микродвижения тела.

Теперь он улыбался. Сидел, все так же уставившись в стол, и беззвучно постукивал по нему кончиком карандаша. Улыбался тонко, многозначительно, и впервые стало видно, что он не так уж и юн. Все пятикурсники приближались к двадцатипятилетнему юбилею, но по поведению оставались подростками. Еще бы – проблем-то никаких, только развлечения да удовольствия в голове. Обычно Гонсалес среди них не выделялся, а вот сейчас выглядел серьезным мужчиной лет под тридцать. Неспроста.

Тем временем господин Тувэ сел на краешек Лизиного стола и слегка наклонился.

– Семья Пантокринских, если не ошибаюсь?

Лиза опешила.

– Что?

– Вы из семьи Пантокринских, верно?

– Я не имею к этой семье никакого отношения, – дрожащим голосом сообщила Лиза.

– Вы уверены? – мягко спрашивал преподаватель, и почему-то казалось, что он знает ответ и просто забавляется ее злостью. – Сложно не узнать манеру Пантокринского высказываться коротко, по существу и решительно закрывать темы, не стоящие траты времени.

– Никакого отношения, – твердо повторила Лиза, прищурив глаза.

Господин Тувэ сидел, покачивая ногой, еще как минимум минуту, такой простой, будто был одним из них, а вовсе не преподавателем, а потом вскочил.

– Так, продолжим занятие. С изначально провальным законопроектом разобрались, теперь рассмотрим забастовку аэропортов Восточного континента. Прикинем, повышения на какие категории товаров она принесет?

Кветка уселась удобнее. Ну, теперь главное не заснуть, а то заметят и будут неприятности.

Выйдя после занятия, вместе с Лизой и одновременно отдельно, потому что соседка находилась в состоянии манекена, Кветка протиснулась между квартами-третьекурсниками, у которых в этой аудитории проходит следующее занятие, и резко остановилась.

Джустин явилась с ярко-алыми глазами, причем не просто горящими, а прямо пылающими, словно факелы. Наверное, с такими темной ночью можно обойтись без фонарика. Кроме того, она сменила стиль под стать новым линзам и теперь вышагивала в обтягивающем черном комбинезоне с красными аксессуарами. Глаза подведены толстым черным карандашом, волосы собраны на затылке в шар, шпильки сверкают серебром.