Долгая дорога домой - Пол Андерсон

Ву-Ву относительно хорошо прижился и вел себя безобидно, особенно после того, как Джимми – вероятно, не без помощи палки – выбил из него кое-какие дурные привычки. На примере этой истории Брок с новой силой осознал, что таких существ, как он, отчаянно пытающихся выжить в цивилизации, слишком возомнившей о себе и переставшей обращать на них внимание, очевидно, еще много. Рано или поздно, думал Брок, дебилы объединятся, создадут свою общину, и тогда…

Почему бы не признаться самому себе? Он страдал от одиночества. Порой наваливалась такая тоска, что хоть в петлю лезь. Вокруг не было никого равного ему по интеллекту, никого во всем заснеженном мире, он вкалывал ради голого, никчемного выживания. Его мучила тоска по родной душе.

Брок закончил дойку и вывел животных во двор размяться. Вода в баке покрылась коркой льда, но Джамбо взломал ее хоботом, и звери столпились вокруг бака. Во второй половине дня слону придется поработать – качать запасной насос, подавать воду в бак. Джамбо оброс шерстью. Оказывается, на слонах отрастает шерсть, когда ее не обдирают джунгли и не подпаливают люди-хозяева.

Брок подошел к скирде сена за изгородью овечьего загона. Вместо проволочного забора, чтобы овцы больше не ломали его и не объедались сеном, пришлось поставить дощатый. Прихоть бога – интересно, какие мысли и табу крутились в узких овечьих черепах.

Каждая овца еще до перемен была отдельной личностью. Каждую среди сорока овец Арчи отличал с такой же легкостью, как людей. Бесцеремонная, смышленая Джорджина в спешке оттолкнула робкую Психею, толстая старая Мария-Антуанетта стояла и невозмутимо жевала жвачку, молоденькая Джой одна выплясывала на свежем снегу. С ними был старый баран, круторогий Наполеон, по-царски осанистый, слишком хорошо сознающий свое превосходство, чтобы задирать нос. Кого из них выбрать на заклание?

Выбор необходим. Нельзя всю зиму питаться сеном, кое-как смолотой мукой, яблоками да складированными в подвале овощами с огорода. Да и Мегатавель с Джимми полезно похлебать мясного бульона. Шкуры, топленый жир тоже нужны, даже кости пойдут в дело.

Но кого выбрать?

Джорджина не очень ему нравилась, зато она пригодится для разведения потомства. Веселую Джой? Тычущуюся мордой в его ладонь Мэри? Кокетку Марджи? Пугливую Джерри? Храбрую Эленор? Кого из своих подруг он сегодня пустит на еду?

Кончай, одернул он себя. Ты все давно решил.

Брок свистом подозвал Джо и открыл ворота загона. Закончившие кормежку и бредущие обратно в хлев овцы поглядывали на него с любопытством.

– Приведи мне Психею, Джо.

Пес сорвался с места медной стрелой. Мегатавель вышла из курятника и спокойно ждала, держа в руке нож.

Джо толкнул носом Психею. Овца глянула на него с робким удивлением. Пес гавкнул – четкий, холодный звук – и слегка прихватил ее за бок. Овца трусцой выбежала за ворота и остановилась, оглядываясь на хозяина.

– Сюда, девочка моя.

Брок закрыл ворота и загнал Психею за угол курятника, где ее не могло видеть стадо.

Свиньи, те были привычны и умны, в прежнее время они не раз наблюдали, как режут их собратьев. Но овцы ничего не знали. Брок просчитал: если во время зимы некоторых из них уведут, и они больше не вернутся, то остальные примут это как должное и не станут волноваться. Раз уж человеку приходится жить за счет домашних животных, то следовало бы привить им какую-нибудь религию, требующую принесения жертв.

Брока передернуло от этой мысли. На роль Молоха он не годился. Люди и без того достаточно злы, чтобы еще превращаться в богов-кровопийц.

– Иди сюда, Психея.

Овца спокойно смотрела на него, не пытаясь убежать. Брок снял рукавицы, она лизнула его потную ладонь теплым влажным языком. Он почесал ее за ухом, овца заблеяла и прижалась к его ногам.

Арчи внезапно осознал трагедию всех животных. Эволюция не приспособила их к интеллекту такого уровня. Человек с его руками и речью развивался как мыслящее существо, разум не создавал ему помех. Даже внезапно навалившееся бремя новых знаний не сломило его, потому как человеческий разум изначально не знал предела совершенства.

Но звери жили в гармонии с природой, подстраивались под великий ритм жизни за счет инстинкта. Ума им было дано ровно столько, сколько требовалось для выживания. Они были лишены дара речи, но не сознавали его отсутствие. Их не преследовали фантомы, смутные желания, одиночество или недоумение. И тут вдруг окунулись в безбрежность, совершенно для них не предназначенную, она выводила их из равновесия. Инстинкты животных, развитые сильнее, чем у человека, восставали против этого странного состояния, а не настроенный на волну общения разум попросту не мог выразить, что в этом было не так.

Сознание чудовищной безучастной жестокости происходящего сдавило Броку горло. В глазах немного потемнело, но он с дикой решимостью обошел овцу сзади, повалил ее на землю и запрокинул ей голову под нож. Психея слабо заблеяла, в глазах овцы мелькнул ужас предчувствия смерти. Обезьяна взмахнула ножом, ноги овцы пару раз дернулись, и она затихла.

– Возь… возьми ее сама, Мегатавель, – промямлил Брок, поднимаясь с колен. Ему почему-то стало трудно говорить. – Позови Ву-Ву, пусть поможет. У меня есть другие дела.

Он поплелся прочь, спотыкаясь на ходу. Джо и Мегатавель неуверенно переглянулись. Для них это была просто работа. Они не понимали, почему вожак плачет.

Глава 14

Когда пришел пророк, Ван Као был занят работой. Наступила зима, снег плотно укрыл землю вокруг деревни, но рано или поздно придет весна, надо будет пахать, а все быки разбежались. В плуг придется впрягаться мужчинам, женщинам и детям. Ван Као желал облегчить их труд. В поисках подшипников он разбирал остановившийся без горючего трактор – единственное наследие коммунистов, как вдруг селяне подняли крик при виде едущего по полю незнакомца.

Ван Као со вздохом отложил инструменты. Пошарив в полумраке хижины, одновременно служившей кузней, он нашел винтовку и последнюю горсть патронов, накинул синюю стеганую фуфайку и вышел наружу. Винтовка стала его лучшим другом, помогла преодолеть несколько сотен миль после того, как армию разорвал мятеж и Ван Као сбежал домой. В окрестностях еще бродили солдаты коммунистических войск, не говоря уже о живущих разбоем голодных крестьянах. Никогда не знаешь, чего ожидать от чужого человека. Последний чужак прилетел на блестящем вертолете сообщить о создании нового правительства, которое всем дарует свободу. Правительство, однако, было далеко и немощно, поэтому, когда возникала необходимость, защищаться приходилось своими силами.

Соседи высыпали на улицу и ждали, дрожа от холода. У некоторых имелись такие же винтовки, как у него, остальные были вооружены ножами, дубинами и вилами. Из ноздрей валил белесый пар. За их спинами, у порогов, готовые броситься в укрытие, стояли женщины с детьми и старики.

Ван Као, прищурившись, посмотрел на снежное поле.

– Он там один. Я не вижу у него никакого оружия.