Запретное место - Сюзанна Янссон

– Я не помешаю?

– Нет, конечно.

Майя поставила поднос и села на один из стульев. На заднем плане слышалась назойливая музыка рекламного ролика, перемежаемая нелепыми слоганами.

– Ты слышала, что… – Майя, казалось, тщательно подбирала слова, – что мы нашли в болоте?

– Ты имеешь в виду тело?

– Да.

– Слышала.

Майя взглянула на Натали.

– Там много чего произошло за последнее время. И я думаю, что ты не ошиблась. Мне кажется, ты действительно видела ту могилу.

Натали опустила голову.

– Спасибо, что сказала.

«Может быть, – подумала Натали, – Майя действительно так считает. Или просто сочувствует мне и пытается сгладить ситуацию. Чтобы я не ощущала себя глупо от того, что заставила полицию просто так прокатиться на болото». Никогда еще Натали не чувствовала себя такой сконфуженной.

– Я полагаю, ты больше не говорила с Лейфом Бергреном? – спросила Майя.

– Нет, но он звонил, сказал, что хочет встретиться со мной. Не знаю точно зачем.

– Лейф разговаривал также с некоторыми друзьями Юханнеса. Как ты понимаешь, теперь, когда нашли новое тело, он нас особенно интересует. Мы бы хотели понять, что за жизнь он вел.

– Я даже не знаю, что сказать, – задумчиво произнесла Натали. – На самом деле я не так много знаю о его жизни. Мы познакомились всего несколько недель назад и не так хорошо успели узнать друг друга.

– Но ты сидишь с ним в больнице?

– Да, так получилось… Просто не хочу, чтобы он лежал там один.

Натали ощутила тяжесть во всем теле. Как будто что-то тянуло ее вниз. Почему она не осталась дома в Гетеборге? Или можно было выбрать любой другой торфяник. Надо было держаться мира науки, где все можно разложить по полочкам и где болото – это набор доказанных химических и биологических реакций, подчиняющихся определенной схеме.

Где болото – это болото.

А не океан смерти и духов, не нашедших покоя.

«Там исчезают люди».

Интересно, она произнесла это вслух? Или просто подумала?

Она увидела, что Майя подалась вперед, оперев подбородок на руку. И серьезно смотрит на нее.

– Исчезают?

– Что?

– Ты сказала, что люди там исчезают.

– Я так сказала?

– Ты что-то знаешь?

Натали поерзала на стуле. Стоит ли рассказывать о том, что ее гложет?

– Некоторые говорят, что в этом болоте во все времена исчезали люди.

Майя не сводила с нее глаз.

– Тогда, наверное, это заметили бы раньше? – спросила Майя.

Натали почувствовала, как грудь сжимают железные тиски. Вспышка злобы вперемешку с огромной усталостью и, возможно, легким оттенком растерянности.

– Ты об этом маленьком мальчике, который пропал… когда это было? Лет десять назад? – спросила Майя.

– Да, но не только о нем. Были еще…

Между ними повисла тишина.

– Вот ты говоришь – некоторые. Кто именно? – поинтересовалась Майя.

– Есть один человек, с которым вам надо поговорить. Он не раз советовал полиции осмотреть Моссмаркен, когда шли поиски пропавших людей. Но ничего не происходило. До сегодняшнего дня.

– Правда? – удивилась Майя.

Натали кивнула.

– Его зовут Йоран Дальберг. Живет тут недалеко. Передавайте ему от меня привет.

– Ладно, – произнесла Майя удивленно.

Она надкусила булочку и резко наклонилась над тарелкой, потому что крошки посыпались во все стороны.

– А ты сама где живешь? – поинтересовалась Майя, как будто желая оставить на время слишком животрепещущую тему. – Я имею в виду, когда не снимаешь этот домик.

– В Гетеборге, – ответила Натали, – но вообще-то я отсюда… – Она помолчала. – То есть я выросла в Моссмаркене. Йоран – наш бывший сосед. Он был нашим соседом все годы, что мы тут жили.

– Вот как, – воскликнула Майя. – Значит, ты в школу ходила здесь, в Омоле?

– Да, с четвертого по седьмой класс.

– А в какую именно школу?

– Седра. А потом, когда мне было двенадцать, переехала в Гетеборг.

Майя улыбнулась.

– Я тоже училась в Седра. Но лет на двадцать пять раньше тебя. И после школы здесь осталась. По крайней мере, на какое-то время. Мои родители так и живут в Омоле. Я, кстати, как раз от них.

И тут до нее начало доходить. Лицо Майи вдруг застыло, взгляд прорезал воздух.

– Постой, ты жила в Моссмаркене… А это не ты?..

Натали молчала.

– Это твои родители?.. – Майя смотрела на Натали во все глаза.

Натали медленно кивнула.

– Да, ты говоришь о моем отце. – К своему удивлению, она почувствовала облегчение. – Это он… застрелил мою маму. А потом себя.

Майя закрыла глаза.

– Боже мой, я так хорошо это помню. Я как раз собиралась переезжать в Нью-Йорк. Думаю, это случилось в тот же год. Я много думала о тебе тогда. О том, что ты осталась одна. О том, как сложилась твоя жизнь. Там ведь случилось еще одно несчастье, совсем незадолго до этой истории с твоими родителями? Погибла молодая девушка?

– Да, – услышала Натали свой голос как бы со стороны. – Трейси, старшая сестра моей лучшей подруги Юлии.

На самом деле она вовсе не собиралась уходить демонстративно. Но вдруг поймала себя на том, что встает, берет куртку и выходит, слыша за спиной смущенные извинения Майи.

Когда Майя вошла в холл Художественной школы, Эллен стояла и разговаривала с коллегой. Когда-то это здание было построено для Дома культуры. Здесь располагался актовый зал, ряд кабинетов и лекционных классов.

Стены были увешаны картинами и афишами выставок и лекций. В углу, в ожидании, что кто-нибудь над ними сжалится, стояли незаконченные скульптуры в самых немыслимых позах.

Вьющиеся волосы Эллен были собраны в большой пучок, глаза подведены тонким черным карандашом.

– Приветствую! – сказала Майя Эллен и ее коллеге.

– Привет, Майя.

Эллен закончила разговор и повернулась к подруге.

– Сразу пойдем? Я ужасно голодна.

– Да, Ванья и остальные уже в бистро.

Дорога по старой заводской территории шла от ворот, в которые когда-то входили рабочие, к фабричным зданиям с трубами, упирающимися в небо. Повсюду небольшими группами стояли люди, ведя беседу на разных языках, яркие фонарики по периметру открытого кафе радостно позвякивали на осеннем ветру, а из открытого окна доносились звуки босановы.