Запретное место - Сюзанна Янссон

Натали осталась ночевать у Юлии, как она часто делала по выходным. Проснулась ранним воскресным утром. Возможно, ей действительно захотелось в туалет, а может быть, и по другой причине, она поднялась с кровати и тихо спустилась по лестнице.

Вероятно, она надеялась, что дверь в комнату Трейси, располагавшаяся рядом с ванной, будет приоткрыта и можно будет туда заглянуть.

Трейси было семнадцать лет, и у нее часто оставались на ночь молодые люди. Она принимала противозачаточные и ходила по субботам на вечеринки. Летом на танцы в парк, зимой на дискотеку в Викенборге. Этот мир был еще чужд Натали, хотя она находилась на пути к нему.

А Трейси была как рекламная афиша. Могла рассказать о не изведанной пока еще стране. Она была идеальна. Волнистые каштановые волосы, загар круглый год, красивый макияж, блестящие голубые глаза и джинсы достаточной степени потертости. Она была крутая. Недостижимая, к тому же еще и способная. Писала стихи, которые Натали с Юлией тайком читали. О любви и сексе, о наркотиках и сигаретах. Натали не очень понимала смысла этих стихов, но звучали они как-то печально. Трейси почти никогда не улыбалась. Она была выше всего этого.

А Натали и Юлия были напрочь лишены этой таинственности. Они знали друг друга с первого класса и теперь вместе превращались в самых обычных подростков. Было очевидно, что они никогда не станут такими, как Трейси.

Однажды Натали стала свидетельницей ссоры Трейси с матерью, Ивонной. Натали сидела на крыльце, поджидая Юлию, и случайно услышала, как на кухне разгорелся конфликт.

– Ты туда больше не поедешь, слышишь? – прошипела Ивонна со злостью в голосе.

– Ты не можешь мне запретить, – ответила Трейси с той же интонацией, по которой было ясно, что она вот-вот взорвется.

– Еще как могу.

Сначала наступила тишина. Потом Трейси заговорила вновь, но теперь голос ее звучал мягко и умоляюще.

– Мамочка, ну мне так хочется.

Снова молчание. Казалось, Ивонна пытается сориентироваться в ситуации. Затем объятья, компромисс найден, короткая, но полная драматизма пьеса окончена. Обычный спектакль о подростковых конфликтах, эмоциональных всплесках и борьбе за власть.

В то воскресное утро Натали, проснувшись, направилась в ванную. Дверь в комнату Трейси была приоткрыта, как Натали и надеялась. Узкая щель. Бледный утренний свет проникал сквозь жалюзи и ложился волнами на пол. Натали без труда разглядела часть голой загорелой спины Трейси. Белая полоска от купальника. Трейси и ее парень спали, обнявшись. Почти раздетые.

У Натали засосало под ложечкой, изнутри хлынул жар.

Вот бы стать такой, как Трейси. Жизнь всегда будет казаться несовершенной, если не достичь этой высоты.

Она никогда не рассказывала Юлии о том, как восхищается ее сестрой. Наверное, подразумевалось, что все это чувствуют. Нечто само собой разумеющееся. При этом они часто говорили о том, что Трейси иногда занимается сексом в своей комнате, и размышляли, как бы подглядеть или подслушать, что там происходит. Несколько раз они подкрадывались ночью к комнате Трейси и прикладывали ухо к двери, но безрезультатно.

В это утро Юлия тоже проснулась рано. Неслышно спустилась по лестнице и встала рядом с Натали. Они молча стояли и смотрели в щелочку.

Вдруг тела зашевелились, накрылись одеялом, из комнаты послышались звуки, тяжелое дыхание, которое перешло в нечто иное, мягкое, затем жесткое.

А потом тишина. Приглушенный смех.

Неужели и она будет этим заниматься? Натали взглянула на Юлию. Просто нереально. Такого не может быть.

И все же, вернувшись в свою комнату этим утром, они легли в обнимку. Почувствовали прикосновение кожи, запах друг друга. И поклялись никому не рассказывать ни о том, ни о другом.

После короткой прогулки по окрестностям Майя и Лейф зашли в главное здание усадьбы Моссмаркен. Хрустальные люстры бросали мерцающий свет на мягкие ковры насыщенного бордового цвета, на кресла и диваны, стоящие в углу зала.

– Она знает, что мы должны прийти? – спросила Майя.

– Да.

Майя и Лейф решили пока осмотреться. Ресторан располагался слева от входа, а зал – справа. Их разделяло просторное фойе с большими арками, ведущими в обе стороны. В дальнем углу зала виднелся камин, перед ним четыре кресла и столик, заваленный газетами и книгами.

На доске объявлений красовалось следующее послание:

Майя и Лейф переглянулись. Майя подняла брови и поднесла ладонь к губам, чтобы подавить смех. Лейф прищурился.

– Это даже не смешно, черт возьми. Сколько нынче развелось болванов, готовых приправлять квантовой физикой, как каким-нибудь кетчупом, любые духовные искания. Как будто мы можем влиять на законы физики силой нашей мысли. Какие глупости. Это просто безумие.

Майя огляделась по сторонам и прошептала с улыбкой:

– Хотя когда ты так рассуждаешь, ты ничем не лучше этой дипломированной Агнеты фон как ее там. Если ты утверждаешь, что то, о чем ты ничего не знаешь, – это выдумка и глупость, ты становишься на один с ней уровень. Вы противники, но при этом вы в одной команде. – Майя подмигнула Лейфу. – Просто тебе к сведению.

Он повернулся к ней.

– В одной команде? Что ты хочешь этим сказать?

– Риторика, Лейф. Тебе не следует забывать о риторике. Как и госпоже «Квантовой болванше». Она и ей подобные упиваются предположениями, они погрязли в дешевых формулировках. И ты поступаешь точно так же.

– Но что мне тогда, простите, надо было сказать?

– Выражайся более конкретно. Или, по крайней мере, примерно в таком стиле: «Учитывая ограниченность моих знаний и те факты о вселенной, которые мы имеем на сегодняшний день, я осмелюсь утверждать, что сила мысли – это какой-то бред».

Майя отошла на несколько шагов и добавила: