Юрьев день - Андрей Величко

Так вот, из каталажки Михаила выпустили, но оказалось, что за время недолгой отсидки он был отчислен из университета. И ему ничего не оставалось, как именно уйти в народ, тем более что он из него не так уж давно и вышел.

Работа в пустом Приоратском дворце хоть и не очень щедро оплачивалась, но давала жилье и оставляла много свободного времени, которое Михаил употребил на чтение всего, что только попадалось под руку. И вскоре он разочаровался почти во всем, в чем только мог. Главным образом, конечно, во властях, хотя и раньше они у Михаила особым уважением не пользовались. Но такого кретинизма, что был продемонстрирован на наконец–то начавшемся «процессе ста девяносто трех», он не ожидал. Задачей властей, судя по всему, было доказать народу, что революционные идеи не несут в себе ничего, кроме запредельного зла. И, как следствие, необходимо было максимально дискредитировать самих революционеров. Так вот, обе задачи оказались проваленными с оглушительным треском. Популярность революционных идей многократно возросла, а сами осужденные в глазах образованной публики стали героями. И, главное, никто за этот вопиющий провал не был наказан! Хотя Михаил про себя думал, что на месте императора он бы загнал всю судейскую и следовательскую братию, имеющую отношение к позорно проваленному судилищу, в самый дальний край Сибири. Да и то потому, что Аляску не так давно продали американцам, а то бы туда.

Поэтому убийству Александра Второго молодой человек не очень и удивился. Царь сам выбрал свою судьбу, вовремя не разогнав бездарей от подножия трона.

Впрочем, и новоявленные герои, то есть революционеры, тоже особого восторга не вызывали. Казалось бы — господа, первая часть вашего плана, то есть убийство императора (а заодно и полутора десятков ни в чем не повинных людей) выполнена. Так приступайте ко второй! Что, ее нет даже в самом первом приближении? Ну вы даете!

То есть народовольцы надеялись, что после их акции все пойдет само собой. Воодушевленные народные массы поднимутся на революцию, сметут эксплуататоров, после чего восторжествует всеобщая социальная справедливость. Идиоты! Причем отнюдь не в трактовке Федора Михайловича Достоевского.

Три года назад персонал Приората был взбудоражен известием, что дворец выделен цесаревичу и его младшему брату для организации тут чего–то непонятного. Михаил ожидал нашествия агентов охранки, но появились только две тетки, кои на агентов совершенно не тянули. Максимум — на стукачек невеликого пошиба.

Рогачев с трудом сдержал смех, когда младший брат цесаревича, едва появившись во дворце, тут же без особых экивоков предложил ему стать его осведомителем. Ясное дело, ребенок хочет поиграть во взрослые игры. Почему бы и не помочь, раз он собирается оплачивать свои капризы, да и знакомство с такой фигурой может оказаться полезным. Будь у него подобный знакомый несколько раньше, никто бы его так просто не посадил.

Однако всего через полгода смеяться Михаилу уже не хотелось. Сыновья императора оказались неожиданно умными, образованными и серьезными людьми, особенно младший. Вот уж этого можно было считать кем угодно, но только не ребенком. И Александр ни во что не играл — он работал. Совершенно случайно Михаил узнал, что этот якобы ребенок, оказывается, помог контр–адмиралу Можайскому достроить летательный аппарат, а потом лично поднял машину в воздух! Да уж, это вам не Александр Второй. И даже не Третий. Правда, царствовать будет его старший брат. Но это, во–первых, еще неизвестно, будет ли. А во–вторых, при любом варианте развития событий младший тоже без ого–го какого влияния не останется.

В общем, к новому заданию своего юного шефа Михаил отнесся со всей серьезностью. Оно было не очень простым, но и не запредельно сложным. Требовалось найти в Москве человека, возраст известен, фамилия, имя и отчество тоже. А так же то, что он работает в библиотеке, название которой содержит слово, начинающееся на букву «м». Это было все, что смог узнать Александр об интересующей его персоне. Интересно, почему такой странноватый набор сведений? И откуда он вообще у Александра?

Разумеется, задавать подобных вопросов Михаил не стал. А сел прикидывать, сколько времени и денег ему понадобится для осуществления поиска.

Сергей Зубатов прочитал документ и поднял глаза на доставившего его. Как–то не тянул этот человек на императорского курьера. По одежде — не то мастеровой, не то приказчик, не то отчисленный за неуспеваемость студент. Но принесенный им документ явно настоящий — на бланке его императорского величества научно–технического комитета, с печатью и подписью великого князя Александра, брата цесаревича. Содержание же было кратким — «податель сего Михаил Михайлович Рогачев выполняет особо важное поручение комитета». Все.

— Чтобы помочь вам в выполнении оного поручения, мне, наверное, следует знать, в чем оно заключается, — заметил Зубатов.

— Не спорю. Задание мое заключается в том, чтобы передать вам приглашение на беседу от великого князя Александра Александровича.

— Надо же… не подскажете, зачем я ему понадобился?

— Ну мало ли — например, поговорить о жизни под стаканчик ситра или кофе. В общем, узнаете.

— Когда и куда мне следует прибыть?

— Пока никуда. Вы же в библиотеке госпожи Михиной кем–то вроде директора?

— Нет, простой сотрудник.

— Скромничаете, но это неважно. Напишите в наш комитет письмо на тему улучшения системы образования. Или библиотечного дела, вам виднее. Или еще чего–нибудь, у нас в России в улучшении нуждается многое. В ответе будут назначены дата, время и место аудиенции.

— Но зачем же так сложно?

— Если вы сможете добиться доверия его высочества, то сами поймете, почему не следует задавать лишние вопросы. А если не сможете, то вам и тем более знать ничего не надо. В общем, жду письма. Не особо волнуйтесь насчет привнесения туда глубокого смысла, попадет оно все равно ко мне. Вы вроде согласны? Тогда извольте получить деньги на дорогу, расписываться нигде не надо. До свидания, господин Зубатов.

В Санкт–Петербурге на вокзале Сергея встретил все тот же Михаил, только одетый несколько более презентабельно. Сейчас его можно было принять за преуспевающего стряпчего или коллежского асессора. Вечером того же дня они были в Гатчине, в Приоратском дворце.

Сергей не знал, сколько лет Александру, и по умолчанию считал, что около двадцати. Однако сидевший напротив юноша выглядел значительно моложе.

— Ну и что вы думаете по поводу моего предложения? — поинтересовался великий князь после объяснения, в чем именно оно состоит.

— Оно, конечно, очень лестное, но…

— Смелее! Что именно у вас за «но»? Они бывают разные.

— Дело в том, что… как бы это сказать… ко мне уже обратились с подобным.

— Из полиции?

— Да, ваше высочество.

— Кто конкретно?

— Ротмистр Бердяев.

Начальник московской охранки? Надеюсь, вы ответили безоговорочным согласием.