А в мечтах ты моя - Юлия Резник

– Так точно, товарищ верховный главнокомандующий. Будет сделано.

Отбросив формальности, Николай Васильевич пожал Краснову руку и все же двинулся дальше. Демьян был более несдержан. Пропустив тестя вперед, крепко обнял Семена и от души приложил по спине.

– Через меня согласуем, – подмигнул он напоследок. Семен выставил перед собой большой палец, демонстрируя известный всем силовикам, да и не только, жест – мол, ситуация под контролем. И дождавшись, когда президентская свита исчезнет за дверями зрительного зала, обернулся.

Хм… Похоже, случившееся прибавило ему несколько очков в глазах свидетелей этой сцены. Но его волновал лишь один из них. Дуня…

– Что? – спросил Семен, лишь на нее глядя.

– Ничего.

– Ты выглядишь ужасно загадочной.

– Еще бы. Я знала.

– Что?

– Что все у тебя получится.

– Я тоже знал, – нагло соврал Краснов, скрывая обуявшую его нежность за самоуверенной дерзкой улыбкой.

– Врешь. Ты трусил, как заяц.

– Дуня, нам нужно идти! – вмешался в их разговор голос Андрея Викторовича.

– Теперь до антракта некуда спешить. Не будем же мы ему презентовать свой проект, перекрикивая артистов на сцене, – набычилась Юлька.

– Тогда давайте, наконец, займем свои места, – не смог скрыть своего раздражения отец Дуни, слегка потянув дочь за руку. И лишь тогда их взгляды рассоединились.

Кстати, ни в антракте, ни потом поймать президента никому из них не удалось. Тот пообщался с режиссером и артистами спектакля, похвалил их и уехал так же внезапно, как и появился.

– Черте что! – вздохнула Юлька, когда они дружной толпой вышли из театра.

– По крайней мере, мы попытались, Юль.

– А толку, если нет результата?

– Ну, нет и нет. Зато мы посмотрели отличный спектакль.

– А мне показалось, что Савельева в роли Раневской ужасна, – вставил Андрей Викторович. – Худшая Раневская на моей памяти. А ты как думаешь, Семен?

Семен, который пропустил мимо ушей большую часть разговора, прикидывая в уме, как бы спасти ситуацию, встряхнулся:

– Я? – переспросил, с трудом понимая, чего от него хотят. – Никак не могу с вами согласиться.

– Неужели?

– Папа, прекрати! – возмутилась Дуня, в который раз, не задумываясь, бросаясь Краснову на помощь. Нет, все же она – его девочка. Его… Иначе зачем бы ей это понадобилось?

– К сожалению. Я считаю, что Савельева в этой роли гениальна.

– Абсурд. Я весь последний акт не мог отделаться от мысли, что она вот-вот испустит дух.

– Так ведь и Раневская не жива с тех пор, как погиб ее сын. Так тонко уловить это состояние, так хорошо его передать может не всякая актриса. – Семен взглянул на часы, пошарил в карманах, выискивая телефон. У него появилась одна идея, как заставить тестя Первого послушать Дуню, и он собирался как можно скорее ту обсудить с другом. – Извините, я бы продолжил эту занимательную беседу, но у меня появилось неотложное дело.

Ладно, может, он и не врезал Андрею Викторовичу, как хотел, но в словесной дуэли отмудохал его по полной. На его же территории. Как он это понял? Да очень просто. Прочитал на дне изумленных, наполненных радостью и… может быть, даже гордостью Дуниных глаз.

– И тут он весь такой из себя… При костюме! А Николай Васильевич ему и руку жмет, и что-то на ухо шепчет. Кажется, кроме нашего Сёмы он никого не удостоил такой чести, правда, Ром? Вот тебе и Семен! – экспрессивно размахивая руками, Юлька рассказывала Мариам о встрече президента с Красновым в театре.

– А я говорил, что непростая у него база. И он – парень непростой, – вставил свои пять копеек Сиваков – начальник местной полиции и по совместительству – бывший Веткин муж. Тот ехал по каким-то своим делам и решил остановиться позавтракать в устричном баре Мариам, где уныло пили свой кофе и неудавшиеся вчерашние переговорщики.

– Ох, как мне нравится эта зага-а-адочность, – пропела Ветка. Задрала руки над головой и потянулась сладко, как кошка. Дуня на секунду отвлеклась от разглядывания крохотной малышки, что, будто не замечая поднятого взрослыми шума, спала в специальной переноске, поставленной на стол. Чувствуя, как внутри вновь поднимается осевшая было ревность, Дуня решила, что пора сменить тему:

– Какая она все же красавица, Мариам! Так бы ее и съела. Щечки эти сахарные… А реснички какие? Как метелки. Я никогда таких длинных ресниц не видела.

– Наверное, это что-то армянское.

– Ветка!

– Я просто констатирую факт. Никто же не будет отрицать, что малышка наполовину армянка? Кравец, может, и старался передать свои гены, но верх логично взяли гены Мариам.

– А вот и нет! – рассмеялась та. – Нана – блондинка.

– Шутишь?

– Клянусь.

Дверь, ведущая в зал, открылась. И в нее, топая ногами, чтобы сбить с сапог налипший снег, вошел Кравец.

– Я все выгрузил, детка.

– Ты – мой герой. – Мариам поманила мужа рукой. А когда тот подошел, подарила ему жаркий поцелуй-благодарность. Смотреть на этих двух – было одно удовольствие. От них исходила настолько плотная аура счастья, что она будто накрывала собой все вокруг. В ней растворялись даже досада от неудавшегося разговора с президентом и отвратительное настроение, на которое не могли повлиять ни вкусный завтрак, ни приближающийся Новый год, ни праздничные огни, ни веселая музыка по случаю. Ни даже отличная компания, что собралась в баре.

– Что я должен перетаскать, чтобы заслужить продолжение? – на загорелом лице Кравца блеснула широкая белоснежная улыбка.

– Стухни. Тебе еще пару месяцев ничего не светит, – подал голос Тамерлан. Тот явился аккурат после ночной смены и прикорнул на диванчике в углу. А вот сейчас, похоже, проснулся. Всклоченный и, кажется, еще более язвительный, чем обычно.

– Шаг и мат, Жень, – усмехнулась Ветка, – с доктором не поспоришь.

– Да еще как!

– Ну-ка, аргументируй.

– У доктора большие проблемы с фантазией. А у нас с моей обожаемой женушкой таких проблем нет. Она у меня – еще та затейница.

– Женя! – Мариам вспыхнула, щелкнула Кравца по лбу и сделала вид, что крайне озабочена складками на одеяльце дочери. Кравец захохотал. Обхватил жену за талию и снова что есть силы прижал к себе. Возражать против такого произвола Мариам в себе сил не нашла. Напротив, она с удовольствием потерлась щекой о грудь мужа и, явно наслаждаясь происходящим, зажмурилась.

Дуня наблюдала за друзьями, не дыша. Поймала Юлькин взгляд. Смутилась. И снова уставилась на малышку, которая как раз открыла темные мутные глазки.