Великая Отечественная. Хотели ли русские войны? - Марк Солонин

Большинство механизированных корпусов было придано общевойсковым армиям, на которые возлагалось прикрытие государственной границы. Основные силы располагались на широком фронте, в 30–40 км от государственной границы, а дивизии в корпусах находились одна от другой на расстоянии 50-100 км и более. Такое рассредоточение соединений с началом боевых действий потребовало значительных перегруппировок и не позволяло в короткие сроки собрать основные силы мехкорпусов для нанесения сосредоточенных ударов. Большинство мотострелковых полков не имело в достаточном количестве средств передвижения.

Всего группировка войск Красной армии на Западном ТВД с учетом 16 дивизий РГК насчитывала 3 млн человек, около 39,4 тыс. орудий и минометов, 11 тыс. танков и более 9,1 тыс. боевых самолетов[72]. Таким образом, противник имел превосходство в 1,3 раза в живой силе, равное соотношение по орудиям и минометам, но уступал советским войскам в 2,1 раза по боевым самолетам ив 2,7 раза по танкам. Однако по качеству боевой техники преимущество было на стороне Германии. Ее войска были полностью укомплектованы и развернуты, оснащены транспортом и находились в состоянии полной боевой готовности. Войска Красной армии, выдвинутые к западной границе, по оценке большинства исследователей не были подготовлены ни к обороне, ни, тем более, к наступлению.

Из книги: Дайнес В. О. Василевский. М.: Вече, 2012.

С момента выхода в свет книги В. Суворова «Ледокол» вопросы военного планирования в СССР 1939–1941 годов стали (и по сей день остаются) одной из самых острых тем общественной дискуссии. Непреклонные и непримиримые «суворовцы» и «антирезунисты», кажется, уже не менее тысячи раз схлестнулись в жарком споре о надгусеничных полках танка БТ и производственных индексах Харьковского танкового завода.

Меж тем идет — медленно, неровно, но идет — процесс рассекречивания и введения в научный оборот все новых и новых документов. Формируется основа для серьезной содержательной дискуссии. Некоторые из этих новых документов мы постараемся рассмотреть в данной статье. Но прежде чем перейти к анализу содержания конкретных документов стратегического планирования, нам придется потратить несколько слов на обсуждение, казалось бы, очевидных и бесспорных истин.

Армия живет по приказу. Генеральные штабы действительно разрабатывают «всякие разные планы на все случаи жизни», но ни один план не разрабатывается без прямой и точной директивы со стороны военно-политического руководства страны. Печально, что столь заурядные вещи приходится доказывать, но ведь и по сей день находятся (и в изобильном количестве!) «профессора», которые упрямо продолжают называть огромный комплекс документов, разработанных на рубеже 30-40-х годов в НКО и ГШ Красной армии, «запиской Жукова», каковая «записка» есть документ заведомо несерьезный, сочиненный в порядке личной инициативы, в свободное от необременительной службы время.

«Советское военное планирование периода с сентября 39-го по июль 40-го по сей день укрыто покровом государственной тайны и представляет собой наименее изученный фрагмент предвоенной истории».

Приходится напоминать о том, что не только общая политическая обстановка в сталинском СССР, но и совершенно конкретные директивы высшего руководства страны исключали возможность какой-либо «самодеятельности» в деле разработки стратегических планов использования Вооруженных Сил. Так, в сентябре (точная дата на документе отсутствует) 1938 года решением Комитета обороны при СНК СССР были утверждены «порядок разработки в Генеральном штабе РККА совершенно секретных, особой важности вопросов» и перечень основных документов:

«Оперативный план состоит из следующих документов:

а) Директива правительства об основах стратегического развертывания РККА

б) Утвержденная наркомом обороны записка начальника Генштаба об общем стратегическом развертывании РККА и задачах фронтов, флотов и авиации с приложением карт и сводной таблицы распределения войсковых соединений по фронтам и армиям…»

В постановлении КО подчеркивалось, что «оперативный план РККА в целом могут знать только нарком обороны, его первый заместитель, начальник Генштаба, первый заместитель НГШ и начальник первого отдела (позднее эта структура стала называться оперативным управлением. — М. С.) Генштаба». Это важное уточнение — особенно для тех, кто продолжает недоуменно спрашивать: «Если план вторжения в Европу был, то почему же о нем не рассказали немцам пленные командиры Красной армии?». Что же могли рассказать попавшие в плен (и в ряде случаев охотно сотрудничавшие с врагом) командиры полков и дивизий, если оперативный план в его полном объеме не знали даже заместители наркома в маршальском звании и командующие округов в званиях генерал-полковника или генерала армии?

4 октября 1940 года начальником Оперативного управления ГШ генерал-лейтенантом Ватутиным был составлен очередной «План разработки оперативных планов на 1940-41 годы». Название не вполне литературное, зато содержание было предельно четким. Все расписано по дням: к 20 ноября разработать общие директивы, 23 ноября вызвать в ГШ и ознакомить с планом «в части, их касающейся», начальников штабов военных округов, к 3 декабря утвердить в Наркомате обороны решения командующих войсками округов, к 15 февраля разработать оперативный план «по основному варианту действий» и план прикрытия мобилизации и развертывания. Завершается документ интересной фразой: «Введение оперативного плана в действие с 1.5.41 г.».

Суровость российских законов смягчается их неисполнением, а жесткие требования советского планирования сталинской эпохи смягчались непрерывной корректировкой самих этих планов. Вот и товарищ Ватутин 1 февраля 1941 года составляет новый (и еще более детализированный) «План разработки оперативных планов», в котором все даты смещены на 3-4 месяца, в частности, решения командующих округов планируется утвердить к 25 марта 1941 года. Пунктом 18-м стоит требование «обеспечить войска топографическими картами по «южному варианту» — к 1.5.41, по «северному варианту» — к 1.7.41 г.». О конкретном содержании терминов «южный вариант», «северный вариант» будет сказано позднее. Сейчас же обратимся к наиболее раннему (из обнаруженных мной) документов.

«Для обеспечения внезапности вторжения…»

1 декабря 1936 года начальник Генштаба РККА маршал Егоров подписал (а нарком обороны маршал Ворошилов 16 декабря своей подписью утвердил) документ под названием «Исходные положения оперативной части плана войны на Западе на 1937–1938 гг.». Главным противником СССР разработчики документа называют Германию: «Без участия Германии и без ее прямой поддержки выступление против нас других граничащих с нами государств является маловероятным. В агрессивный антисоветский блок мы включаем Германию, Польшу, Венгрию, Финляндию». Позиция Эстонии, Латвии, Румынии и Болгарии «может определиться исходом первых наших сражений с армиями блока.» Англия и Франция не были упомянуты вовсе.