Туман над темной водой - Людмила Мартова

– Да нет никакого морального вреда, – смутилась Ирина. – И без денег я не возьму, я ж не малоимущая.

Полиект Кириллович откинул верх коляски, под которым скрывались пакеты с купленным провиантом. Достал один из них, проверил содержимое, протянул Ирине. Она подошла поближе, мельком заметив уложенные в коляске огромные пакеты с мясом, курами, хлебными буханками и батонами, с десяток литровых пакетов молока, мешок муки, три перетянутые скотчем решетки яиц, а также два огромных пакета с собачьим кормом. Видимо, кроме магазина сосед заезжал еще и на почту. Как вспомнила вдруг Ирина, сухой корм для собак он закупал через Интернет, а доставляли его в отделение связи. Он быстро закрыл полость, словно стеснялся такого огромного количества продуктов.

В ее пакетах оказалось молоко, сметана, творог, десяток яиц, мороженая курица, примерно с килограмм говядины, связка бананов и крупные красные глянцевые яблоки. Сверху лежала большая коробка конфет – в знак извинения.

– Нет-нет, денег не возьму, – замахал руками сосед, когда она сказала, что сейчас отнесет продукты в дом и заодно принесет кошелек. – Ты уж прости меня, Ирочка. А то так стыдно, что мочи нет.

– Да ладно, Полиект Кириллович, – великодушно сказала Ирина, – я уже забыла. Плохое настроение у всех бывает, я же понимаю.

Повеселевший сосед укатил к своим воротам, а Ира отнесла продукты в дом, разобрала их в погребе, приготовила задуманный холодник, накормила Ванечку, уложила его спать, а сама затеяла небольшую стирку. За домашними хлопотами тянулся своим чередом летний день, очередной день ее жизни в деревне своего детства. За привычными хлопотами и возней с ребенком Ирина даже и не заметила, как день перетек в вечер.

Включив Ванечке игрушку на своем планшете, она выскочила на улицу, чтобы выплеснуть ведро с помоями. Из соображений гигиены делала она это на другой стороне улицы, в канаве у нежилого дома, где до них никак не мог добраться сынишка.

Перебегая дорогу, она невольно повернула голову в сторону куликовского дома, зафиксировав ставшую привычной за эти недели картину.

На краю деревни Полиект Кириллович удалялся в сторону леса, неся два больших тяжелых термоса с едой. За ним, виляя хвостами, весело бежали собаки, предвкушающие вечернюю прогулку и кормление. Ну да, правильно. Сейчас шесть часов вечера.

Стоп. От неожиданно пришедшей в голову мысли Ирине стало так жарко, что сарафан, на который она еще днем сменила «парадную» свою футболку и джинсы, прилип к ставшей влажной спине. Зачем сосед берет на прогулки еду в термосе, если он выписывает по почте готовый сухой собачий корм?

В памяти встали огромные кастрюли, которые ворочала на плите Светлана Георгиевна. Ряд молочных пакетов и огромное количество мяса и хлеба в коляске мотоцикла, три пирога размером с полстола, каждый из которых в первой половине дня уже был съеден наполовину. Два пожилых человека не могли осилить столько, да и термосы с горячей пищей, два раза в день относимые в лес, не могли предназначаться собакам. Тогда кому?

Ответ напрашивался сам собой и был таким ужасным, что Ирина даже зажмурилась. Ее сосед, улыбчивый, добрый и всегда готовый прийти на помощь Полиект Кириллович, подкармливал на болоте беглых заключенных.

Совершенно не вовремя в голову опять пришла «Собака Баскервилей», в которой управляющий Бэрримор носил на болота еду беглому каторжнику Сэлдону. Что ж, в книге это выглядело как поворот сюжета, а в жизни казалось пугающим и отвратительным.

И главный вопрос, который с каждой минутой мучил Ирину все больше и больше, заключался в том, что теперь делать с этой информацией? Позвонить в полицию и сдать соседа, от которого за полтора месяца она не видела ничего, кроме добра? Оставить все как есть в надежде, что сосед запретит своим отчаянным знакомым трогать ее и Ванечку? Дать ему понять, что она догадалась, или делать вид, что все осталось как раньше?

Ответ на эти вопросы пришел мгновенно и оказался таким простым и очевидным, что Ирина даже рассмеялась от облегчения. Она сейчас пойдет в лес, найдет лагерь поисковиков и расскажет все Александру Веретьеву. Он – мужчина, он поймет, что с этим делать, а главное – защитит ее и сына. В этом Ирина отчего-то была совершенно уверена.

Метнувшись домой, она пристроила грязное ведро на место, снова переоделась в джинсы и футболку, расчесала волосы, мазнула губы помадой, быстро собрала Ванечку и, взяв его на руки, быстрым шагом двинулась в сторону так пугавших ее в детстве болот.

Веретьев возвращался в лагерь злой и, как следствие, сильно уставший. Он всегда очень уставал от злости, особенно от бессмысленной. В том, что он сейчас злился, смысла не было ни на грамм. Невесть откуда взявшиеся и так же неизвестно куда исчезнувшие утопленники обратно от этого не появлялись, так же как и Павел Головин.

Непродуктивная злость накапливалась, грозя перетечь в сильнейшую головную боль, от которой, как знал Веретьев по прошлому опыту, не будет спасения минимум сутки. В данных условиях выпасть на двадцать четыре часа из жизни было непозволительной роскошью. Слишком много непонятного таилось в этих местах.

Разлитую в воздухе опасность Александр Веретьев еще с армейских своих лет чувствовал спинным мозгом, или, как называл это Феодосий Лаврецкий, хордой. Сейчас позвоночник не пружинил, а стоял колом, как будто в спину вогнали черенок от лопаты. На мгновение Веретьеву даже показалось, что вслед ему смотрят чьи-то внимательные глаза, и он повернулся несколько раз, быстро, внезапно, проверяясь, как его когда-то учили, но ничего подозрительного не заметил.

Женька Макаров, идущий след в след, молчал, чувствуя настроение своего командира. Конечно, кому охота попадать под горячую руку.

– Как они хоть выглядели-то? – спросил он, когда до лагеря оставалось метров триста, не больше.

– Кто?

– Да жмуры эти.

– Как два жмура, пролежавшие сорок лет в толще болот, а потом зачем-то извлеченные на поверхность и прикопанные в первой попавшейся яме. Если хочешь подробнее, то спроси в лагере у Ленчика, у него фотографии есть.

– Так вы их и сфотографировать успели?

– Так да. Хоть это сделали. Вот пост охранный к ним выставить мне как-то в голову не пришло. Кому могли понадобиться два разлагающихся на глазах трупа?

– Значит, кому-то могли, – философски заметил Макаров. – Ты считаешь, это дело рук беглых зэков?

– Да не знаю я, – с досадой ответил Веретьев. – Эти зэки позавчера сбежали, а тела мы вчера утром нашли, и Паша вчера пропал. Бог его ведает, связано это или нет.

– Скорее дьявол, – пробурчал в ответ Макаров.

Впереди замаячили деревья, под которыми был разбит лагерь поискового отряда. Пропотевшая футболка липла к телу, резиновые сапоги на ногах казались неподъемными, голова болела все сильнее, да и бессонная ночь сказывалась, чай, уже не мальчик, как ни крути, а сорок два года.