Пурпурные грозы - Галина Мишарина

столь прочно, что никому не разорвать эту нить.

— Не здесь, милая. По крайней мере, не сейчас. Подними руки.

Я зажмурилась и исполнила его приказ. Дэр не привык просить, и, хотя я всегда сердилась, будучи ведомой, с ним не хотелось играть первую скрипку. Тихий шорох ткани пустил мурашки по телу, а руки Дэра довершили остальное. Он медленно повернул меня лицом к себе, и пришлось развести ноги, чтобы было удобно сидеть. Рот его был приоткрыт, брови опущены, глаза превратились в грозовое небо — стали почти черными и глубокими. Не выдержав, я прянула вперед, прижимаясь обнаженной грудью к его широкой груди. Как горячо! Сладость была столь восхитительной, что я тихонько застонала.

— Мэй… — тяжело дыша, сказал он. — Прошу тебя, остановись! Нет. Не останавливайся. Иди сюда! — и подмял меня под себя, роняя на покрывало.

— Штаны, — сказала я.

— Обожаю твою наблюдательность, — сказал он, чувствительно кусая меня за ухо.

— Ты их оставишь?

— Милая, если я их сниму, мы до утра не заснем.

— Теперь мне не страшно.

— Зря.

— По сравнению с остальными, ты красивый монстр, Дэр.

— Но я самый безжалостный из них, Мэй.

— Пожалуйста!

— Нет, — сказал он, губами прокладывая путь вниз, к моей шее.

— Но мы уже начали, — прошептала я, взволнованная обширностью чувств и той тягучей болью, что доставляли его поцелуи. — Я поймаю тебя и не отпущу! — и, наплевав на все, обхватила его ногами. Я понятия не имела, как себя вести в таких ситуациях, ничего не знала о близости. Литературы на данную тему мне читать не давали, и единственные знания я почерпнула у Вальди. Но их было крайне мало.

— У нас на Атре любовь скрепляют тремя печатями: первое прикосновение, первый поцелуй и первая близость, — сказал Дэр. — Последнее — самое важное таинство.

Его ладони легли на мои бедра, он слегка приподнял меня, и я ощутила между ног горячую твердость.

— Не здесь, Мэй. Не в гостинице. Это должно случиться в другом месте.

Я не знала, как сказать ему о голодной боли, что разрывает тело, и сжалась, пытаясь прогнать её. Но она не проходила. Более того, чем дольше мы так лежали, чем более пристальным становился его взгляд — тем сильнее и безжалостней она была.

— Знаю, — вдруг сказал он, — как это трудно, милая. Чувствую. Но тебе я могу помочь, мне же придется терпеть.

Я не успела задать вопросов: он приложил палец к губам и медленно завел обе мои руки наверх. Длинные пальцы обхватили запястья, прижали к меховой полости. А потом он склонился и коснулся моих губ едва ощутимо. Молясь, чтобы это не было окончанием, я потянулась за его ртом, и Дэр поцеловал меня во всю силу. Я все еще не знала, как именно надо целоваться, но каждый раз забывала о собственной неумелости. Наверное, потому, что Дэр не придавал ей значения. Он просто целовал меня как хотел. Губы его были то мягкие и ласковые, то твердые, настойчивые, и тогда я послушно открывала рот, подчиняясь яростным движениям его языка. Дэр отпустил мои руки, чтобы начать поглаживать окончательно согревшееся тело. Сначала он коснулся груди, потом живота, и, наконец, опустил пальцы ниже. Я застонала ему в губы — никогда бы не подумала, что могу потерять контроль над собственным телом. Я извивалась и ерзала по его руками, ощущая, как накапливается внизу живота сладостное напряжение.

Внезапно Дэр отпустил мой рот и стремительно скользнул вниз, крепко взял меня под колени, заставляя развести ноги, и склонился, касаясь губами в том месте, которого я сама прежде никогда не касалась.

— Боже… Боже… — повторяла я, не смея опустить глаз и посмотреть, что он вытворяет… языком?..

— Дэр! — вскрикнула я, чувствуя, что он не щадит меня. Странное чувство разрывало, ещё чуть — и я бы умерла от таких ласк. — П-пожалуйста, остановись!

Но он продолжил, кладя руки мне на грудь и прижимая к дивану. Прошло всего несколько секунд — и меня всколыхнуло такой безумной дрожью, что я испуганно закричала, пытаясь вырваться из его рук и свести колени. Но Дэр не отпустил меня, наоборот, он продолжал ласки, и я жалобно застонала, впиваясь пальцами в его плечи.

И только когда я обессилено замерла, не в состоянии даже выгнуться или коснуться его тела, он отпустил меня и рассмеялся приятным, чуть хриплым смехом.

— Так гораздо лучше, милая.

Глава 9

Глава 9

Когда Дэр вернулся из ванной, я дремала возле огня. Мокрый, он с улыбкой оглядел меня, распластавшуюся на полу.

— Красиво. Мне легко представить, как ты будет лежать в нашей комнате, на коврах мягких, словно снег. Только не станешь прикрываться.

— Прежде не чувствовала такой легкости в теле. Я как будто полна воздуха и сейчас взлечу, — тихо ответила я. Взгляд то и дело упирался ему между бедер, и я, не выдержав, уткнулась лицом в подушку.

Воспоминания о том, что он со мной сделал, вызывали внутреннюю дрожь. Было ли это то самое, что происходило между мужчиной и женщиной? Нет. Вальди упоминала кое о чем гораздо более сокровенном. И снова я терялась в догадках, не зная подробностей.

Дэр отжал волосы и присел возле меня. Своей наготы он не стеснялся совсем.

— Ты купался в холодной ванной?

— Вода была вполне терпима, Мэй. По сравнению с прорубью.

И вдруг у меня заурчало в животе, причем переливчато и громко. Я покраснела и смущенно рассмеялась, а Дэр нахмурился.

— Ты ужинала?

— Нет. И не обедала.

— Объявила голодовку, что ли?

— Нет. Просто меня не кормили. Забыли, наверное.

— Тебе не приносили еды? — тихо, сквозь зубы произнес он. Я поспешно приподнялась и сжала его плечи.

— Ничего страшного. Я бы и не стала есть!

— Эх, милая! Будь я помоложе, так бы вдарил твоему отцу! Истязать собственное дитя!.. Мало того, что он был груб, орал и ругался, так ещё и морил тебя голодом.

— Откуда ты знаешь, что он кричал? — удивилась я.

— Гримси рассказала.

Я открыла рот, но слова не шли на ум.

— Я попросил её пойти к тебе и помочь сбежать.

— А?

— Ага! — рассмеялся он. — Ты забавная, когда поражена. Они приходят ко мне, — сказал Дэр, и улыбка тотчас покинула его губы. — Люди, погибшие из-за бурь и гроз, и пожаров, вызванных ими.

— Чтобы винить в произошедшем?

— Нет, милая. Они просят о помощи. Смерть мудра и незлопамятна, и по-настоящему злых духов очень мало. Порой кто-то очень хочет проститься с родными, не сказал главного при жизни, но боится напугать своим появлением, и я выступаю посредником. Такие призраки понимают, что для живых их возвращение будет