Эпик Angel. Воронка случайностей - Валерия Миттель

Женщина предложила ему пластиковую емкость с меткой медицинского инвентаря, наполненную тягучей темной жидкостью — обязательным коктейлем, для всех кто проходит процедуру разморозки. Несмотря на кисловатый вкус, Диамант принял и с жадностью выпил знакомый напиток, с благодарностью кивнув женщине. Та слегка наклонила голову в ответ.

— Где я? — Это были его первые слова за бесчисленные годы в темнице холода и сна. Его голос прозвучал нетвердо и хрипло. Но женщина поняла его.

— Вы в госпитале на космической станции Angel. — Яра постаралась не сделать грубых ошибок в произношении, ее имперский был не идеален. На лице пациента появилась вымученная улыбка:

— Я живу?

— Да! — Кивнула Яра. — Мы смогли побороть болезнь в вашем организме и направить процесс вспять. Это уникальный случай для мировой медицины на сегодняшний день.

Он ничего не ответил. Наклонив голову, имперец какое — то время смотрел безучастными глазами в пол, пытаясь осмыслить услышанное. Его тонкое худое лицо обрамляли ниспадающие на плечи черные локоны. Яра тоже молчала.

— Как вас зовут? — Взгляд мужчины сфокусировался на ней. У него оказались голубые глаза.

Взглянув в них, она вспомнила странное и непонятное ей чувство, которое с недавних пор охватывало ее всякий раз, когда она думала о своем пациенте.

Даеру удалось добыть то, о чем говорил Адриан Перс. Гениальный ученый смог воссоздать и перепрограммировать устройство.

Когда имплант был готов, Яра пришла к саркофагу лорда Ваерни. Почему — то ей казалось, что именно здесь она сможет лучше разобраться со своими противоречивыми чувствами. Много лет она искренне ненавидела имперцев, весь их род, не делая исключений и различий. Но случай с этим человеком необъяснимыми образом перевернул все в ее душе и в мыслях. С тех пор, как она увидела его, постоянное чувство тревоги не покидало ни на минуту. История его жизни была печальна и уникальна. Впервые Яра видела имперца, который был «не виноват», который лег в холодные объятья вечного сна еще задолго до войны. Почему — то он казался ей очень несчастным и … прекрасным. Яра всматривалась в белое лицо под стеклом. Казалось, что он вот — вот проснется, надо его просто разбудить. Ей хотелось открыть колпак и прикоснуться к холодной коже. И она проводила ладонями по стеклянной крышке, глядя на его острый подбородок, благородный изгиб бровей, спокойно лежащие вдоль тела руки. Очень хотелось, чтобы он жил… Очень хотелось узнать, какого цвета у него глаза.

Однажды их молчаливое свидание прервал Маккосарт. Он тихо зашел в зал. Седовласый мужчина в светлой форме держал в руках пробирку с ярко — алой кровью. Было в этом что — то зловещее. Яра сразу поняла, что это такое, вскочила со стула и с замиранием спросила:

— Откуда?

Док отрицательно покачал головой и прижал к губам указательный палец: «Ш — ш–ш!». Тем самым он дал понять, что это тайна. Яра аккуратно приняла из его рук образец крови, словно это была самая большая ценность в мире. Впрочем, так оно и было, ведь в своих руках она держала чью — то Жизнь.

Операция, которую они с Персом провели, прошла безупречно. Яра превзошла свое искусство хирурга, пытаясь не оставить на стройном теле имперца ни одного лишнего шва. Те, что были сделаны ранее, они обработали так, чтобы не образовалось глубоких шрамов. Теперь оставалось лишь ждать, когда вместе с человеком будет просыпаться болезнь и с ней начнет бороться секретная технологий военных разработчиков.

С тех пор, как он проснулся, Яра навещала его каждый день по несколько раз, следя за тем, как он медленно возвращается к жизни.

Пытаясь сопоставить в голове все то, что удалось узнать о том времени, что он проспал, Диамант был задумчив и неразговорчив. Но с каждым днем он как будто оттаивал, задавал вопросы и интересовался жизнью станции. Конечно, во все политические тонкости доктора не могли его посвящать, тем более, что никто ничего не знал наверняка.

И все — таки Яра с удовольствием делилась с ним своими наблюдениями. Ей нравилось, как он внимательно ее слушает, как смотрит на нее, когда она говорит. Она тоже постоянно любовалась им, ведь он оказался еще более красивым. В любом его движении, в повороте головы, во взгляде чувствовалось, что он необычный человек. Во всяком случае, не просто имперский вельможа. Она смотрела, как он сидит на больничной кушетке, вытянув свои длинные ноги, выставив одну вперед — это было так естественно и так изящно. В нем не было ни заносчивости, ни гордыни, ни всего того, что отличает титулованных имперцев. Диамант ни разу не потребовал каких — то удобств или изысканной пищи, он во всем следовал указаниям медперсонала.

И скоро стало понятно, почему. Как — то он рассказал Яре о том, что всю жизнь пытался бороться с Брилит, поэтому почти всегда его окружали врачи. После того, как его погрузили в креостаз, размораживали его всего несколько раз. А случилось это, когда он был еще весьма в юном возрасте, в эпоху, когда правил последний Император.

— А как вы сюда попали? — однажды спросил ее Диамант.

— Это долгая история. — Ответила Яра. — Если в коротком пересказе, то после медкорпуса у меня не очень заладилась карьера. Предложения, конечно, были, но скучные и не прибыльные. Наша система распределения кадров совсем не такая, как в Империи. Тут свои особенности. И вот я получила предложение пойти во флот на трехгодичный контракт. Я отлетала весь положенный срок без нареканий. Мне нравилось путешествовать, поэтому я вступила в государственный корпус здравоохранения развивающихся миров. Высокое жалование, полная страховка, и главное — четыре пятилетних контракта и пожизненная пенсия. Я, конечно, не знала тогда, что там мало кто задерживается до второго контракта.

— Вот это да! — восхитился имперец, в глазах был неподдельный интерес. — Так это значит все эти дикие планеты и новые миры за границей галактики?

— Дикие — это мягко сказано. — Тем более тогда шла война, бои велись за каждый неосвоенный кусок вселенной, особенно на границе. Завязать с путешествиями я решила после того, как однажды мне пришлось побывать в настоящем аду…

Ее выражение лица изменилось, но говорить Яра продолжила. Она хотела рассказать ЕМУ, она должна была. Может быть, вся эта история случилась за тем, чтобы она смогла поведать об этом, преступив себя и свою ненависть.

— Это был очень страшный бой. Мне приходилось попадать в передряги, но в тот раз я решила, что жизнь моя окончена. Вокруг были сирены, огонь и много — много крови. Раненых солдат доставляли отовсюду, и мы не успевали даже отмыть пол. Наш корабль, давно снятый с вооружения и предельный под мобильный госпиталь, больше напоминал груду металлолома. Большая часть экипажа погибла, поэтому из безжалостного боя его выводили в основном врачи, каждый их которых имел и кое — какую бортовую специальность. Может мы бы и доковыляли до какого — нибудь пункта, ведь по негласному закону ведения боевых действий, санитарно — госпитальные корабли друг друга противники никогда не трогали. Но не в этот раз. Нас не уничтожили прямым попаданием, нет. На борт высадилась группа захвата. — Она перевела дыхание и скользнула глазами по имперцу. Тот внимательно ее слушал, на лице его выражалось искреннее сожаление о том, что ей пришлось пережить. Яра продолжила. — Убивали всех без разбору и врачей и раненых. Они кого — то или что — то искали на борту. Нам, оставшимся в живых, пришлось забаррикадироваться в морге и взять в руки оружие. Не помню, сколько мы провели времени среди трупов и раненых, отстреливаясь. Помню только, что замерзли нечеловечески. А потом захватчики решили не возится, корабль лететь уже не мог. В общем, нас решили взорвать живьем, чтоб никто не знал об их позоре и бесчестье, ведь Империя гордится своим, милосердием на войне. — Яра горько усмехнулась. — Я никогда не чувствовала такого страха и такой ненависти. Чтобы справится с этим, мне даже пришлось проходить курс реабилитации.