Притворись нашей мамой - Регина Янтарная

Вспоминаю, что позавчера я собрала в квартире Удальцова ногти и волосы отца и дочери, отвезла их на экспертизу. Через пять дней будет готов результат.

– Если не хочешь ехать со мной, дай мне контакты тех, кто поможет! Я всё сделаю сама. У меня есть заначка на чёрный день. Я заплачу людям.

– Садитесь обе в машину, – холодно цедит Демид, не церемонясь ни с дочерью, ни со мной.

Малышка смотрит удивлённо на папу, хлопает пушистыми ресничками.

Видимо, она впервые в жизни слышит подобный тон.

Послушно усаживаемся на заднее сидение. Пристёгиваю ремни детского сидения. Подмигиваю напарнице.

Злата

Наш рейс Москва-Сочи в 01.00. Вылетаем с Демидом вдвоём.

Встречается в аэропорту у стойки.

На мне синие джинсы, голубая футболка, поверх которой я накинула лёгкую джинсовую куртку. На ногах кроссовки. Уверена, придётся много бегать в городе моего детства.

В дорожную сумку забросила парочку платьев на выход. Но это так на всякий случай, вдруг наберусь духу и загляну к друзьям.

Удальцов одет мне под стать, темно-синие джинсы, синяя футболка, наперевес на согнутой руке держит ветровку, плечо пересекает толстый ремень спортивной сумки.

Подмечаю, что сумка под завязку забита вещами.

Он что переезжает жить в Сочи? Или всё-таки хочет совместить приятное с полезным? Собирается отдохнуть на море на полную катушку.

Демид смотрит мимо меня, пытается сохранить между нами дистанцию, возникшую после скандала.

Поздно.

Неужели он не осознаёт, что мы уже проникли друг другу под кожу. Не можем не реагировать, не искрить, когда рядом.

Впрочем, порознь тоже уже не получается жить нормально.

Не пойму, кто мы друг другу?

Мы как две наждачки, трёмся, да без толку. Стачиваем нервы, ревнуем, бесим, ненавидим, и снова притягиваемся обстоятельствами.

Между нами его дочь. Она скрепляет наш странный союз, она же расталкивает нас в стороны. Демид ревнует меня к Алене, а мне как матери, больно осознавать, что мужчина фактически отобрал ребенка у женщины и манипулирует им.

Но так ли это? Он ведь безумно её любит?

– Демид, как дочка? – решаюсь начать разговор.

– Нормально, спит.

– Как она восприняла наш отъезд без неё?

– Ах, ты об этом! Так она ещё не знает. Вот проснется утром и начнёт верещать, когда Мия объявит ей новость дня.

– Нехорошо вышло, – виновато заглядываю мужчине в глаза.

– Надо же, Чайкина, наконец-то, научилась признавать оценки!

– Да, – признаю ошибку.

– Давай договоримся на берегу, расследование веду я. Плюсуем ко мне двух помощников – местных оперов, Уваров договорился со знакомыми ребятами.

– А я? – не хочу нарываться на конфликт, но меня бомбит. Неужели Демид отстраняет меня?

– Действуем так, ты показываешь места, называешь контакты, прописываешь обстоятельства. Дальше мы работаем сами, а ты прячешься в отеле. В гущу событий не лезешь. Идёт?

Майор явно хочет услышать утвердительный ответ. Он меня вынуждает согласиться на его условия, поэтому вру напропалую.

– Согласна.

Жмём друг другу руки, скрепляем устный договор, который я точно нарушу уже через пару – тройку часов.

Очень хочется спрятать голову в песок, не высовываться. Но я прекрасно знаю, что не выдержу. Какая нормальная мать может отсиживаться в норке, пока её пятилетняя дочь в опасности!

Ловлю себя на том, что никогда не говорю – семилетняя дочь. Неужели, в глубине души признаю горькую правду. Наташе так и не исполнилось ни шесть, ни семь. Она так и осталась навсегда моей пятилетней девочкой. А девочка в «Сочи Парке» мне привиделась. – Семилетняя… семилетняя, – упрямо твержу вслух. Спорю с собой.

– Странная, – шепчет майор, и тащит меня за собой на посадку.

Весь полёт не общаемся. Майор спит, я играю в телефоне. Нас устраивает подобное времяпрепровождение. С одной стороны мы вместе, с другой – никто из нас не лезет к другому, сохраняя дистанцию.

Приземляемся, аплодируем удачно завершенному полёту. Я никогда не боялась летать, но этот рейс дался мне тяжело. Отобрал уйму моральных сил.

Выхожу на улицу. Тёплая летняя ночь. Ветерок настолько лёгкий, что даже не шевелит волосы.

Спускаюсь по трапу, вдыхаю родной воздух, и в груди щемит.

Как же я люблю Сочи! Обожаю. Знаю наизусть каждую чёрточку города, каждый закуток.

У меня здесь много друзей, но я уверена, что не хочу их видеть. Понимаю, что придётся. Ради того, чтобы найти убийц надо окунуться в прошлое… Безжалостно разодрать сердце в клочья.

Пока идём к стоянке такси, чувствую на себе горячо заинтересованный взгляд. Кручу головой по сторонам, никого не замечаю. Так, снующие туда-сюда незнакомые люди.

Садимся в такси, едем в гостиницу. Дорогой отель встречает сонными глазницами тёмных окон и блекло освещённым ресепшеном.

Майор протягивает служащему наши паспорта.

Я зеваю и присаживаюсь на ручку кресла рядом.

***

– Мест нет.

– Как нет? Я бронировал, – огрызается майор.

– Произошла накладка. Мест нет.

– Чёрт-те что! Повесили золотую вывеску, а работать не научились!

Грустно рассматриваю рисунок на красивом паркете, вперив в него взгляд.

Констатирую факты. Июль. Высокий сезон. Мы сейчас не найдём места для ночлега даже в захудалом отеле. А в частном секторе ночью нас никто не пустит, испугаются. Вывод ясен, как день – придётся ночевать в холле отеля.

Несу сумки к огромному дивану, бросаю их на пол, сама падаю на комфортное местечко.

– Иди сюда! – машу майору, указывая на добротный диван. Здесь переждём, а утром поедем к свекрови…

Дверь отеля открывается и в холл вваливается весёлая толпа красиво одетых людей. Перевожу взгляд на эпицентр яркой людской массы и вздрагиваю.

Женщина со светлыми волосами в белом обтягивающем платье вздрагивает в такт мне.

Не может, быть. Как так-то? Она же уехала жить в Израиль два года назад. Почему вернулась?

Женщина сворачивает ко мне, стремительно приближается. Останавливается напротив. Дерзко смотрит в глаза.

Поднимаюсь на ноги, гляжу в ответ. Меня одолевает одна мысль – как она смеет? После всего, что случилось между нами!

Смотрю в зеленовато-болотные глаза Ольги и не знаю, что ей сказать. Мы не виделись ровно семь лет и восемь месяцев. Со дня свадьбы…