Пока ты пытался стать богом... Мучительный путь нарцисса - Ирина Млодик

Катюха была в совершенном восторге от материнского увлечения и упоенно рассказывала о каждом ее произведении искусства. У нашей тишайшей Мыши наконец появились друзья и подруги, которых она часто приглашала в свой дом, и они наполняли его гомоном, регулярно подъедая все нехитрые запасы в холодильнике. Мне очень нравились эти совсем еще молодые люди: в одежде они смело сочетали малосочетаемое, в их разговорах удивительным образом сплетались глубокая философия, наивный оптимизм, радостная открытость всему новому и пустые подростковые рассуждения. Их яркость самовыражения и смелость амбиций завораживали меня и вызывали легкую зависть. Катюшка на их фоне выглядела несколько взрослее и более глубокой и развитой, но, когда я слышала из-за дверей детской ее веселый смех, все во мне наполнялось благодарностью к ее молодым друзьям. Много лет я не слышала такого переливчатого смеха этой маленькой, раньше всегда печальной девчушки.

В сентябре Лиза стала активно приглашать мать посетить Италию. Валюшка сначала отказывалась, боясь неизвестной ей страны, перемен, незнания языка. Но в результате желание поддержать дочь и возможность быстро из Милана добраться до Венеции, где чудесный мастер знаменитого муранского стекла Лучано давал свои эксклюзивные уроки, подтолкнули ее к принятию решения.

После Милана, который оглушил ее величественностью своей архитектуры, закрутил в бешеном ритме, заворожил красотой, в Венеции она почувствовала себя как дома. Тихая, неспешная, красиво якобы умирающая, она показалась Валюшке городом-храмом. На ее красоту, историю, изящно воплощенную в камне, на ее неспешность и гулкую тишину узеньких улиц хотелось молиться. Не верилось, что люди здесь просто живут. Смотрят телевизор, вывешивают за окно стираные простыни и полотенца. Ее изумляло, что маленькие дети с портфелями поутру спешат в школу, что озабоченные жители ближе к вечеру покупают самые простые продукты в маленьких супермаркетах, расположенных на первых этажах зданий шестнадцатого века. В другом городе такой красивый дом непременно стал бы достопримечательностью или музеем, а здесь это супермаркет, хозяйственный магазинчик, «Макдоналдс». Каждый дом мог бы рассказать свою многовековую историю, казалось, ее можно услышать, если прикоснуться ладонями к шершавым камням или приложить ухо, и тогда этот дом-дворец пожалуется, поведает, откроет все секреты давнишних завоеваний, периодов расцвета, войн и поражений.

Лучано, роскошный седой венецианец, казался таким же древним, как этот вечный город, но при этом он был необычайно подвижен и полон жизни, как многочисленные птицы, живущие в его маленьком, но очень зеленом саду. Несмотря на свои «далеко за семьдесят», по словам Славы, он не передвигался, а порхал, точно птичка, по своей мастерской, тараторя на итальянском так быстро, что Валюшка предпочитала даже не вслушиваться, а просто медитировала на звук его голоса, внимательно следя за его волшебными руками. В его мастерской все сверкало: огонь в печи, глаза мэтра и его учеников, солнечные блики от разноцветных стекол. Знания некоторых ключевых слов, связанных с техникой, вполне хватало, но иногда Валюше было жаль, что она не понимает всего, о чем щебечет Лучано, потому что, возможно, он вдувал в свои потрясающие панно, вазы, тарелки душу и, рассказывая новорожденному стеклу свои истории, наполнял их особой глубиной, красотой и смыслом.

Мэтр очень скоро выделил Валюшку среди остальных учеников и восхищался ее работами как-то по-особенному. Но по укоренившейся советской привычке она не умела принимать комплименты, присваивать себе собственные заслуги и списывала все на присущую итальянцам экспрессивность, без всяких оснований полагая, что великий учитель просто хочет по-человечески поддержать свою самую взрослую и немногословную ученицу.

На выходные приехали Лиза вместе с целым кортежем родственников Франко. В субботу вечером они собрались в ресторанчике возле знаменитого моста Риальто, совсем рядом с водами Большого канала, от которого тянуло холодом и сыростью, но пледы, заботливо укутавшие их плечи, сделали октябрьский вечер чуть теплее.

Валюшка была слегка подавлена большой итальянской компанией, беспрерывно размахивавшей руками и тараторившей одновременно. Кроме Франко, который ей понравился больше всех, поскольку он, самый молчаливый из этой шумной семьи, взирал на все происходящее с легким смущением, присутствовал еще его отец Марио. Отец большого итальянского семейства держался солидно и с достоинством. Валюшка слегка побаивалась его. Они зачем-то еще привезли с собой младшего брата Франко, чье птичье имя никак не ложилось на русское ухо, – вертлявый, громкоголосый мальчишка-подросток, он говорил больше всех, периодически принимая комичный вид много повидавшего в этой жизни синьора. Брат Марио – добродушный, округлый во всех местах Джованни излучал дружелюбие и готовность уладить любое недоразумение.

Вся эта компания, оказывается, собралась на такой торжественный вечер, чтобы уговорить Валентину выдать замуж Елизавету за их чудесного итальянского парня. Лиза кратко переводила их длинные речи, Марио в чем-то веско убеждал мать будущей невесты на трудноперевариваемой смеси английского и итальянского. В итоге, окончательно смутившись от такого напора и важности происходящего действа, Валюшка попросила Лизу перевести, что ей трудно принимать такие решения и, прежде чем будет дан хоть какой-то ответ, сначала совершенно необходимо это предложение как следует обсудить с дочерью.

Наконец, когда после многочисленных ароматнейших закусок, с которыми никак не могла управиться растерянная Валюшка, принесли огромную тарелку со всякими рыбами и рыбешками, морепродуктами, красиво оформленными полосатыми от гриля овощами, вкусно пахнущими чесноком, и вино очередной раз разлилось по бокалам, от нее отстали и вся итальянская сторона стала поглощать все это с аппетитом, радостно смеясь и переговариваясь между собой. Лиза сидела на другом конце большого стола, и у Валюшки слегка щемило сердце: дочь выглядела слегка уставшей и потерянной. Обе, похоже, с нетерпением ждали окончания светского ужина, чтобы наговориться в тишине.

Но вот наконец мужчины решили переместиться в бар, и после коротких переговоров Лизы с Марио мать и дочь остались одни и отправились будить стуком своих каблуков засыпающую Венецию.

– Ну как тебе тут, дочка?

– Хорошо, мам. Мне здесь хорошо, мне нравится работать. Но я не знаю, хочу ли я замуж за Франко, и вообще, хочу ли я замуж. Я не уверена… Как ты поняла, что любишь папу?

– Это была особая и в то же время, наверное, совсем обычная история, Лиза. Он был звездой на нашем курсе, по нему вздыхали десятки девчонок: красив, умен, остроумен, обходителен, романтичен. Я даже не ждала, не надеялась, что он хоть когда-нибудь обратит на меня внимание. У него было несколько бурных, но коротких романов, за которыми следил весь курс. А потом лето, стройотряд. Мы с красавицей Настей отвечали за кухню. Рома частенько к нам заглядывал именно ради Насти. А у той в Новокузнецке был любимый парень, так что отцу твоему она дала от ворот поворот. Но Ромка все продолжал бегать к нам, сначала, наверное, по привычке, а потом как-то незаметно стал за мной ухаживать. Я его очень любила, видела во снах. И вскоре наш стройотрядовский роман перерос в любовь. Как я поняла, что люблю? Да так и поняла: он же был единственным, кого ждало мое сердце. Я вот все думаю: не обрати он тогда на меня внимание, что бы я делала?.. Думаю, еще не скоро смогла бы полюбить кого-нибудь. И вы с Катюшкой могли бы так и не появиться на свет…