Переход - Михаил Соловьев

– Иван.

– Михаил.

– Что делать думаете? – глянула шаманка сквозь Мишку и прямо ему в затылок.

Тот посчитал, что нет нужды таиться, и все выложил – про голубиную лапку, колбу, первоначальный план похода и появление непрошеных конкурентов.

Иван рассказал о засаде на Рытом, долине и слежке. Потом перешел к судьбе пропавшей экспедиции.

Адыга сначала молчала, а потом встала и сняла с полки какую-то фотографию. Протянула Ивану. На поблекшем черно-белом снимке размером с тетрадный разворот сидели путешественники и носильщики. В группе центральное место занимал явный инородец со смуглым, будто закопченным, лицом и щегольскими усиками. Стояли упакованные вещи, клетки с голубями, оружие.

– Смотри: голуби! Четыре клетки было, – заговорил Иван.

– Не долетели… – прошептал Мишка.

– Оттуда никто не вернется. Как не вернулся мой прадедушка Жаргал, – глухо произнесла шаманка. – Кстати, вот он, – потыкала она холеным длинным пальцем с ухоженным ногтем в фотографию. – Там не помогут ни телефоны, ни «эсэсы» ваши и вообще ничего…

– Почему? – буркнул Птахин.

– Потому что из всех, кто ушел и или еще только собирается, один ты, Миша, способен заглядывать в невидимое и угадывать будущее. Мало того, лишь ты сможешь справиться там, но при условии, если я останусь на внешней стороне. Тебе придется много думать над знаками и угадывать, что делать дальше. Готов? – спросила она безо всякого перехода, «заглянув» очередной раз парнишке в мозг.

– Наверное, раз уж приехали… – пожал плечами Мишка, думая про себя: «Надо же, вторая шаманка то же самое говорит».

Приятно, конечно, когда твои способности признают, но все-таки странно становится и даже страшно.

– Решено! – поднялась Адыга. – Я иду с вами, тем более что парня твоего тоже придется «вытаскивать», – повернулась она к Ознорскому.

– Какого?

– А мальчишку. Светлолицый. Волос темный, кучерявый… – улыбнулась шаманка.

– Юрка?

– Он, он! Пойду, чтобы его «вытащить»…

– Зачем? – опешил Иван.

– А он наших кровей – шаманских. Помогать придется. Кстати, у вас еще бумага должна быть официальная. Глянуть бы.

– Наверное, ответ из Улан-Удэ, – засуетился Мишка, угадывая, о чем речь.

Ознорский достал ксерокопию факса и протянул Адыге.

– Могу себе оставить? – спросила шаманка.

– Конечно!

Похоже, ситуация с невидимым тревожила уверенного атеиста.

«Ну ничего! – мстительно улыбался Мишка. – Человек такая скотина – ко всему привыкает. Правильные ты, дядя Ваня, слова на пароходе о морской болезни сказал». – Однако вслух говорить не стал. Небезопасно. Крутоват характер у дядьки. Можно и на затрещину нарваться.

Трифоныч ждал их на лавочке возле дома.

– Поговорили? – участливо спросил он.

– Поговорили! – ответил Мишка.

– И что? – не отставал надоедливый дед.

– А ничего интересного – туман один, – улыбнулся паренек. – Ночевать приду в десять-одиннадцать, тогда и покажете, где спать, а может, нас и двое будет.

– Кто двое-то? – повернулся к племяшу Иван.

– Ты же говорил, Сеня с отцом придут.

– Огород у них, – ответил дядька. – Огород и скотина. Не могут они надолго.

– Задумал что-то дедок, – заметил Иван за ужином в кают-компании.

– С чего ты взял? – удивился Мишка, набивая рот жаренной на сале картошкой.

– А с того! Какой он сначала приставучий был, а когда обратно шли, все думу думал и с вопросами уже больше не лез.

– Может быть, но только что он сделает? Я когда ночевать пойду, все у него «прокачаю».

– Как бы он тебя не «прокачал»! – разозлился дядька. – Эх! Не нравится мне все это. А с Юркой что произошло? Отчего спасать-то его будем?

– Ложись лучше спать. Завтра на Рытый рулить, потом ущельем шагать. Слышал, что шаманка сказала? Надо готовиться к трудностям…

А Трифоныч все уже обдумал и подпрыгивал от нетерпения. Мишка же никак не шел…

– Ну где ты?! – чуть не кричал в сгущающиеся сумерки Трифоныч. – Где?

Наконец около десяти вечера хлопнула калитка.

Тявкнул в кой-то веки цепной пес, почти ровесник хозяина по собачьим годам.

«Надо же, загавкал! – удивился старик. – И в чем опасность?»

– Петр Трифонович! – раздался голос подростка. – Показывайте гостиницу!

«Видать, поужинал, – позавидовал дед. – Молока-то не спрашивает».

– Я еды принес! Заходите в гости. – Михаил стоял посреди двора, выразительно размахивая пакетом с продуктами.

– А, да-да, – забеспокоился Трифоныч. – Ты в заежку давай!

– Вот я и дома! – бахнул на стол пакет мальчишка.

– С заложкой аккуратнее: сложно открывается, – участливо предупредил хозяин.

– Кушать будете?

– Мне идти надо, я же тебя ждал – показать, где и что, а сам побегу. Вернусь – посидим… Молочка? – предложил Трифоныч.

– Э, нет! Ждать я не могу, спать буду! Еду на столе тогда оставляю.

– Значит, я тебя не бужу, – облегченно подытожил Трифоныч.

Старик бежал в сгущающихся сумерках в порт. Там, по его подсчетам, работал сегодня сторожем свояк – бывший капитан «ярославца» на пенсии. Уж он-то подскажет, где можно спрятаться на корабле.

Да, да, дорогой читатель. Не больше и не меньше. Стихийно появилась еще одна конкурирующая фирма. И пусть это попахивало авантюрой, Трифоныч со своей неуемной натурой всерьез рассчитывал на успех.

Свояк оказался на месте, он выяснил суть задуманного и тут же напросился в долю. Предложил присмотреть за хозяйством – мало ли что.

«Неплохо, – рассуждал Трифоныч. – Страховка не помешает».

По словам свояка, спрятаться на корабле можно в двух местах – якорной и румпельной. В последнюю вообще редко заглядывают. Забраться можно, открыв люк рычагом, а после «задраиться» изнутри.

Все становилось на свои места – план зрел!

Но в сторону дома Трифоныч не спешил. Пускай гость заснет, да покрепче.

За много лет старик впервые ощутил собственную значимость.

«Дом наконец-то куплю! – мечтал он. – Мотоциклет „Урал“…»

На большее фантазии у Трифоныча не хватило, и он глубоко задумался о том, как готовиться к мероприятию.

«Значит, прибываем, незаметно выбираюсь и сажусь „на хвост“ тем, кто в ущелье пошел. Дальше действовать по обстановке, и главное – разведать, где что. После со свояком экспедицию враз соберем! Именно! Нужно еще продуктишек не забыть, ну и, как эти уснут, в муфельную или эту – пумпельную…. Черт, забыл! А, рупельную! Люк на корме. Как заберусь, задраить», – строил планы «путешественник».