Инфер - Дем Михайлов

Примерно в это же время в сумрачных зонах рядом с Комерцио и Чикурином начали находить мертвые обнаженные тела. Убили и обобрали. Пропало две машины. Грешили на Небесную Башню – мол, это из разрушенного заброшенного города разбойнички прикатывают. Вот только Хорхе-то знал, что они не при делах. А в еще одной последующей проповеди на главной площади Комерцио один из адептов новой веры громогласно заявил, что ради великой светлой цели они готовы и в грязи испачкаться. Слова словами, но кто-то узнал приметные предметы у этих адептов – футболки, чуть перешитые шорты и штаны, а главное – шлепки. Резиновые, дубовой крепости ядовито-зеленые шлепки, в которых щеголял проповедник – этими шлепками гордился один из тех, кого нашли мертвым на сумеречной тропе.

В общем умный Хорхе сопоставил несколько фактов, нашел виновных, но окрестил их просто разбойниками, не поверив, что на самом деле существует новая «Мать», которой каждый желающий может присягнуть на верность. Я бы тоже не поверил, но упомянутые теми проповедниками детали повторялись раз за разом.

Арка из сверкающего металла.

Священный разумный зверь.

Пылающие письмена перед глазами.

Все это более чем знакомо любому гоблину нашего «родного» мира.

А этот разумный зверь – проповедник описывали его как двуногого рогатого священного разумного дивинуса, что охраняет лабиринт, скрывающий алтарь Новой Матери. Лабиринт, сквозь который может провести лишь путеводная красная нить, тянущаяся от входа. Охраняющему зверю надо в специальной комнате у входа оставить подношение – свежие фрукты, немного вина или самогона, а можно и привратную жрицу, что за небольшой подарок согласится усмирить своим лоном рыкающего святого, в то время как желающие приобщиться к новой вере будут блуждать по лабиринту…

Там многое что рассказывали блеющие проповедники охотно слушающим аборигенам.

Зверь – это, мол, не метафора, а реальная мускулистая страшенная тварь. И лабиринт существует на самом деле. И дары нельзя забыть – обязательно прихватите с собой, ведь никто не захочет услышать топот пустившегося за тобой в погоню не усмиренного дарами зверя…

Охренеть…

Звучит бредом.

Вот только я знал, как назвать двуногого разумного рогатого копытного зверя. Минос. Вот кто это. Здесь его почему-то называли Минотавром.

– Сучий минотавр. – рассмеялся я, прислушиваясь к захлебывающему крику боли за внедорожником. – Ну ладно… мы принесем тебе дары…

Услышав шорох, повернул голову и увидел… вывалившегося из-за машины чужака с залитой кровью грудью, держащегося за шею, шатающегося, пучащего глаза. Сделав еще шаг, чужак упал, разок дернулся и облегченно затих. Я поднял взгляд повыше – на согнувшегося в рвотном приступе Хорхе, мертвой хваткой держащего рукоять кухонного ножа и поливающего землю остатками завтрака. Стоящий за ним Каппа всем своим видом выражал презрение. Оскалившись в беззвучном смешке, я выждал минуту, потратив ее на выбрасывание не вяленого, а подтухшего мяса в кусты – вырвать бы сучьему заготовщику руки и подвялить на его глазах этим же способом. Затем, лениво разглядывая нож с искусно выточенной роговой рукоятью, изображающей трахающихся гоблинов, я напомнил:

– Обед, Хорхе. Обед.

– Да, сеньор…

– Лид или командир. – поправил я.

– Да… командир…

– Каппа. Осмотри машину, очисти солнечные панели от грязи. Убедись, что мы выдержим еще один долгий переход.

– Гигафабрика, лид?

– Она самая.

– Уже предвкушаю…

С этими словами мечник отправился к прицепу, вскоре загромыхав там какими-то железками. Я же, осматриваясь и прислушиваясь, держал под рукой винтовку и револьвер, а в полушаге склонившийся Хорхе продолжал потрошить добычу, хотя уже стало ясно, что девяносто процентов ее отправится в кусты. Хотя всю эту отвратного качества жратву лучше бы сжечь – ей отравятся даже падальщики.

Из оружия…

Все новодел, но все в ужасающем состоянии. Такое впечатление, что, боясь кражи, эти ушлепки прятали оружие в собственных жопах, для верности затыкая их пучками травы вперемешку с грязью. Воняло от оружия соответствующе. Три переломных дробовика, один обрез, винтовка с убитым стволом, ружье-вертикалка с нарезным и гладким стволами. Помповый дробовик, привлекший мое внимание невероятными обвесами – мощный фонарь над, а не под стволом. Внизу же скрывался электрошокер выбросного действия, питаемый скрытой в пустотелом прикладе солидной плоской батареей. Рядом с электрошокером зеленый лазерный целеуказатель. На цевье установлены складные сошки, что меня окончательно добили. И это еще не все – там, где только это было возможно, были натыканы планки для крепления дополнительного обвеса, хотя я даже и не представлял себе, что еще можно было бы придумать.

Странно и неумело. Даже глупо. На помповый дробовик часто крепят подствольный фонарь, уж точно не ставят лазерных целеуказателей и, чего не было сделано в этом случае, на щеку приклада вешают патронташ.

Но электрошокер… планки для крепления… уже ясно, что какому-то дебилу сильно подфартило, ему досталось много незнакомых ему игрушек, и он уж постарался, как мог, превращая свой обычный дробовик в фантастическое оружие. Руки бы обломать ублюдку, да поздно – я пробил ему башку ударом стального кулака и порылся в его тупых мозгах. Как и следовало ожидать – жиденькие были мозги.

Приклад, кстати, не от дробовика – его тоже установили чуть ли не насильно.

Почему я так пристально раскладывал все это дерьмо?

Почему я разложил перед собой несколько избранных предметов и заставил Хорхе перерыть все остальные сумки и карманы в поисках подобных трофеев?

Все просто – мое внимание привлекла крайне знакомая аббревиатура, что заодно напомнила о оставленных в том прежнем мире бойцах.

На расстеленном одеяле, предварительно оттертое от чужого пота, жопного сала и просто грязи, лежало несколько полуразобранных мной образцов оружия – два дробовика, ружье вертикалка, крохотный пистолет необычной формы и с уродливой куцей рукоятью, что не сжать толком в ладони. Пяток консервных банок. Несколько блистеров с лекарствами.

И все эти вещи объединяла маркировка «Бункерснаб». И все тот же знакомый и навсегда въевшийся в цепкую память рисунок – густой дремучий лес, выпирающий из земли, поднимающийся над деревьями черный горб, стоящий на переднем фоне улыбчивый человечек в зеленом комбезе, одобрительно выставивший оттопыренный большой палец. Это на консервах рисунок и на лекарствах. На оружие – это выбитое на многих частях и уж точно на каждом прикладе и стволе клеймо «Бункерснаб». Знак качества, знак принадлежности.

– Каппа!

– Лид?

– Про Бункерснаб ушлепков спрашивал?

– Хван. – задумчиво произнес высунувшийся из-за машины мечник, глядя на банку с консервированными персиками. – Нет, лид. Не спрашивал. Мое упущение…