Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Нелька говорит, что в домашнемпереводе, который готовится в спокойной обстановке, со словарем, не должнопоявиться ни одной, даже крохотной ошибочки, – с самым разнесчастным видомсообщил Кирюша.

– Погоди горевать, – я решилаприободрить его, – неси сюда весь переведенный текст, может, мыдогадаемся.

– Всю голову сломал, – пожаловалсяКирюшка, – это явно одушевленное существо, но не животное.

– Да? Человек?

– Человек по-немецки «Mensch», а это непойми кто!

– С чего ты решил, будто речь идет очеловеке? Вдруг оно как раз животное? Ты уверен, что все виды упоминаются вданном словаре?

– Лампа, – обозлился Кирюшка, –ты текст внимательно читала?

– Нет, даже не проглядела, –призналась я.

– Речь в нем идет о каком-томеждународном совещании, – пояснил Кирюша, – написано в одном месте«Yeltzin сказал». Ты можешь себе представить хоть какое-нибудь животное,которое принимает участие в конгрессе и еще выступает на нем?

Внезапно меня осенило.

– Кирюша! Yeltzin – это Ельцин, такужасно перевели его фамилию!

Мальчик секунду моргал глазами, потом заорал:

– Я кретин, дебил, идиот! Час рылся всловаре! Ну кому в голову пришла идея так его обозвать! Отчего попросту непоставить: Elzin.

Я пожала плечами, сие мне неизвестно.

…– Чего вытаращилась, – грубо прервал моимысли парень, – опоздала, между прочим, на полчаса! Из-за этого Симка вкоридоре обосралась. Иди убери.

– Я?!

– Ну не я же. Давай шевели копытами,убогая. Где только вас мать находит. Небось у себя в морге. Ну чего уставилась,лахудра! Скидывай свои говнодавы, тряпка на балконе. Сначала коридор мой, а ужпотом гулять ступай!

– И не подумаю, – пошла было я ватаку, но мои возражения были моментально растоптаны юношей.

– Еще скажи, что в домработницы ненанималась, – заорал он. – Вовремя приходить надо!

На лестничной площадке послышался тихий,шуршащий звук. Очевидно, кто-то приехал на лифте.

– Что происходит? – прозвучалободрое контральто.

Я обернулась. Стройная женщина сосветло-карими глазами, в которых застыло недоумение, приближалась к двери. Вруках она держала огромные пакеты.

– Во, полюбуйся, – зло сказалюноша, – приперлась! Сама с этой м… и разбирайся.

Выговорив последнюю фразу, он спокойноразвернулся и пошел в глубь квартиры. Я невольно залюбовалась фигурой грубияна,небось молодой человек целые дни проводит на тренажерах, ну не мог же онродиться с такой рельефной мускулатурой.

– Что, собственно говоря, здесьпроисходит? – повторила Наташа и опустила на пол туго набитые сумки.

– Ваш сын, кажется, его зовут Виталием,принял меня за женщину, которую вы наняли вместо Риммы прогуливатьсобак, – объяснила я. – Новая служащая опаздывает, и одна псина, неутерпев, набезобразничала в коридоре. Виталик был так зол, что я не успелаобъяснить ему: на самом деле работаю в милиции и убирать за животными не стану.Пришла к вам, чтобы поговорить о Римме. Насколько я поняла, вы хорошо зналидевочку?

– Вовсе нет, – вздохнулаНаташа. – Да вы входите.

Я вошла в шикарно отремонтированную квартиру.Два миттельшнауцера кинулись облизывать хозяйку, на постороннего человекасобаки не обратили никакого внимания.

– Знаю, знаю, – сердито сказалаНаташа, – это ты, Сима, набезобразничала. Виталик, сделай одолжение,прогуляй собак.

– Я к зачету готовлюсь, – донеслосьиз коридора, – оставь меня в покое, сама сбегай, невелик труд.

Наташа покраснела, но все же крикнула:

– Ко мне человек пришел, нам поговоритьнадо!

– Давайте вместе сходим, –предложила я, – у меня тоже собаки есть.

– Да? – обрадовалась Наташа,вытаскивая поводки. – А какие?

– Всякие: мопсы, двортерьер и стаффорд.

– Странный набор.

– Ну уж так получилось.

Мы вышли во двор, миттельшнауцеры принялисьнарезать круги по небольшому садику.

– Как собачник вы меня поймете, –вздохнула Наташа, – прогулка – огромная проблема. Я работаю в больнице,ехать мне до нее в лучшем случае час, это если в пробку не попадаю. Пятиминуткуглавный в восемь созывает, он у нас из семьи военных, опоздания не прощает, яна всякий случай вылетаю из дома в шесть тридцать. Псов следует выгуливатьминут сорок, следовательно, в полшестого я должна их вытащить во двор, затемподнять в квартиру, вымыть им лапы, накормить. Посчитайте, во сколько самойвстать надо? Получается самое позднее в полпятого. Немыслимое дело! Вечером итого хуже! Приползаю еле живая, сил нет даже чаю попить, на мужа рассчитыватьнечего, он лишь собой занят.

– Зачем же вы завели собак?

– Виталик захотел, – зевнулаНаташа, – это его песики.

Интересно получается, животные принадлежатпарню, а выводит, моет и кормит их мать.

– Ваш сын может взять на себя заботу особаках.

– Виталечка в институт ходит, –напряглась Наташа, – ему в девять утра надо из дома выскакивать.

Я промолчала. По-моему, Виталию совсем непомешает встать в семь, это не полпятого.

– Мучилась я, мучилась, – не замечаямоей реакции, спокойно рассказывала Наташа, – и решила нанять кого-то впомощь. Вы не поверите, как это сложно! Народ у нас стонет: денег нет,голодаем. А работать никто не желает. Я предлагала сто долларов в месяц закрайне необременительное дело. Два раза в день прийти и погулять с псами. Ключиу лифтера, Иван Семенович у нас человек ответственный, откроет, закроетквартиру, приглядит за «выгульщиком», только все равно лучше иметь дело счестной женщиной. И представляете: приходят ко мне тетки, два дня потаскаются сСимой и Наной, а потом начинают ныть, все поют одну песню: «Очень тяжело каждоеутро и вечер работать. Нельзя ли три раза в неделю?»