Великолепие чести - Джулия Гарвуд

Волосы Мадлен не были уложены в прическу и пышными волнами ниспадали на спину и грудь. Дункан подумал, что такие густые вьющиеся волосы цвета соболя с рыжеватым отливом пришлись бы под стать самой королеве. Ему вспомнилось, какие они мягкие и шелковистые на ощупь.

Векстон нахмурился: опять Мадлен овладела его мыслями, но отвернуться от девушки он был не в силах и признавался себе, насколько ему все это время ее недоставало. Совладать с собой он не мог.

Заметив, что одежда на Мадлен почти тех же цветов, что и его герб, Векстон усмехнулся. Он, впрочем, сомневался, что девушке было об этом известно, и, не будь она так привлекательна, барон непременно сообщил бы ей об этом, желая увидеть, какое это произведет на нее впечатление.

Мадлен первой прервала затянувшееся молчание.

— Дункан, — спросила она, — я хочу знать: что ты собираешься дальше делать со мной?

Девушка опустила глаза, не решаясь прямо взглянуть на барона. При нем она терялась, испытывала смущение, сама не зная почему. Когда Векстон был рядом, ей хотелось, чтобы он немедленно ушел, но стоило ему исчезнуть, как Мадлен начинала тосковать.

— Ты хочешь держать меня в заточении до конца моих дней? — продолжала она.

Барона позабавил ее встревоженный тон.

— Мадлен, — усмехнулся он, — здесь даже дверь не была заперта.

— Ты шутишь? — вскричала она, поворачиваясь к Векстону и бросив на него недоверчивый взгляд. — Ты хочешь сказать, что я не была заперта здесь всю неделю и могла убежать?

— Убежать ты, разумеется, не смогла бы, — проговорил Дункан, — но выйти из комнаты — вполне.

— Я тебе не верю, — заявила Мадлен, складывая руки на груди, в точности как Векстон. — Ты лжешь просто для того, чтобы посмеяться надо мной. Но ведь сама я никогда — слышишь? — никогда не лгу! Выходит, ты играешь не по правилам.

В дверях появился по обыкновению хмурый Эдмонд. У него тоже был утомленный вид, и, прежде чем войти в комнату, он долго смотрел на Мадлен.

— На этот раз тебе придется держать ее, — обратился Эдмонд к брату.

Мадлен встревоженно взглянула на Дункана — тот улыбался.

— У Мадлен больше нет лихорадки, Эдмонд, она вполне пришла в себя, к тому же слаба, как котенок.

Повернувшись к пленнице, Векстон велел ей лечь на кровать, чтобы Эдмонд мог снять с ее бедра повязку.

Девушка кивнула в знак согласия.

— Только выйдите, пожалуйста, оба на минутку, — попросила она, — чтобы я могла приготовиться.

— К чему приготовиться? — не понял барон.

— Я… я воспитанная леди, — запинаясь, пробормотала Мадлен. — И не хочу, чтобы вы увидели что-то, кроме раны. Именно к этому я и хочу приготовиться.

Девушка залилась краской, и Дункан понимал ее. Эдмонд закашлялся, но тяжкий вздох его брата был даже громче кашля.

— Мадлен, тебе ни к чему скромничать… Ведь я и Эдмонд уже видели твои ноги…

Расправив плечи и гордо подняв голову, Мадлен наградила Дункана многозначительным взглядом и направилась к кровати. Подняв с пола валявшуюся там звериную шкуру, она уселась на тюфяк, закуталась в мех и обнажила больную ногу. Затем развязала узел на повязке и стала осторожно ее разматывать.

Когда повязка была снята, Эдмонд присел возле Мадлен на корточки. Девушка только сейчас заметила, что под одним глазом Эдмонда темнеет синяк. «Наверное, кто-то из братьев разукрасил его физиономию, — насмешливо подумала она. — Что за злобные люди!»

Тем временем Эдмонд очень осторожно снимал швы с ее раны.

— Оказывается, это не так уж больно, Эдмонд, — с облегчением промолвила пленница.

Дункан приблизился к кровати, готовый в любое мгновение удержать Мадлен, если та начнет вырываться.

Мадлен смущалась под взглядами мужчин и, чтобы отвлечь от себя внимание Дункана, сказала первое пришедшее ей в голову:

— А почему на этой двери замки с обеих сторон?

— Что? — недоуменно переспросил Векстон.

— Ну… вон та перекладина, которая попадает в скобы… когда замок запирается… — продолжила девушка. — Скобы почему-то сделаны с обеих сторон. Зачем? — с нарочитым интересом продолжала она задавать нелепые вопросы.

Однако ее тактика себя оправдала. Дункан уставился на дверь, забыв на мгновение о ноге Мадлен.

— Ну так что? — не отставала пленница. — Для чего тебе было нужно, чтобы эта дверь запиралась с обеих сторон?

— Мадлен, это сделали по той же причине, по какой лестница внизу сделана с левой стороны стены, — пробормотал Дункан с озорными искорками в глазах.

— А зачем все же так решили? — настаивала девушка.

— Потому, что мне так нравится.

— Ничего себе веская причина, — протянула Мадлен, заметив вдруг, что держит Дункана за руку. Она тут же испуганно отпрянула и перевела взгляд на Эдмонда.

— Рана зажила, — заявил тот, поднимаясь с колен.

Мадлен посмотрела на уродливую, кривую полосу, темневшую на ее коже. Лицо ее выразило отвращение, но она быстро овладела собой, надеясь, что братья не заметили этого.

— Большое спасибо тебе, Эдмонд, — сказала она, прикрывая ногу покрывалом.

Дункан не успел увидеть результата стараний своего брата, он наклонился вперед, чтобы стянуть шкуру с ноги Мадлен. Та оттолкнула его руку и плотнее прижала к себе покрывало.

— Дункан, он же сказал, что рана зажила!

Но Векстон, судя по всему, непременно хотел сам увидеть шрам. Мадлен смущенно вскрикнула, когда он отодвинул покрывало в сторону. Девушка попыталась натянуть на ноги платье, но барон схватил ее за руки и приподнял подол, обнажая бедро.

— Воспаления нет, все в порядке, — повторил Эдмонд, стоявший по другую сторону кровати.

— Да, — утвердительно кивнул Дункан. — Рана зажила.

Как только Векстон отпустил руки Мадлен, она поправила платье и с недоумением спросила:

— Разве ты не поверил собственному брату?

Дункан и Эдмонд обменялись взглядом, смысла которого девушка не поняла.

— Ну конечно же, не поверил, — пробормотала она. — Скорее всего и синяк этот — дело твоих рук, — добавила Мадлен, смерив барона презрительным взглядом. — Что ж… Ничего другого от братьев Векстонов я и не ожидала.

Дункан, выразив свое возмущение этими словами громким вздохом, направился к двери. Эдмонд еще несколько мгновений постоял возле больной, а затем последовал за братом.

Мадлен решила еще раз поблагодарить Эдмонда:

— Я знаю, Эдмонд, что ты лечил меня по приказу старшего брата, но все равно — большое тебе спасибо.