Под струной - Василий Головачев

– Какие именно?

– Китайский, английский, немного русский. Словарный запас невелик, но общаться позволяет.

– Спросите его, почему он стал чаще впадать в спячку.

– Вряд ли он ответит.

– Спросите.

– Я понял, – донёсся с пульта голос Зырянова, осматривающего морлока со всех сторон.

Он заговорил с ним, и звукопередатчики на покатых плечах Драго Обязанного выдали череду булькающих звуков.

Морлок закрыл глаза, открыл, повернул голову к роботу, потом к человеку.

– Я же говорил, он не станет… – начал Каминский.

Пленник заговорил.

С пульта прилетел необычный прищёлкивающий и булькающий голос: так мог бы говорить под водой питон, имей он голосовые связки.

– Переведите.

– Хотеть… спать… – перевёл компьютер хорошо поставленным голосом.

– Они могут спать буквально сутками, – добавил Зырянов. – Особенно если упадёт температура воды… э-э, я уже говорил.

– Мы можем ему помочь?

Морлок выслушал вопрос, ответил.

– Нет помочь… усталость… хотеть спокойствие… нет растворение…

– Что это значит? Что ещё за растворение?

– В их понимании растворение означает казнь, – сказал Зырянов. – Они боятся его как огня.

– Как огня? – фыркнул кто-то из учёных.

Зырянов промолчал.

– Пообещайте ему, – сказал Бойко, – что мы подготовим экспедицию на его родину и отвезём домой.

Зырянов передал слова генерала пленнику.

Тот явно забеспокоился, энергично завертел головой, даже попытался встать на толстые короткие ножки.

– Нет дом… судить Великие… растворение медленно… очень больно!

Приподнявшись, морлок рухнул на сиденье, обмяк. Было видно, как с его посеревшего лица срываются крохотные пузырьки пара.

– Температура тела субъекта подскочила на десять градусов, – доложил компьютер.

– Что с ним?

– Вспотел, – криво усмехнулся Каминский. – Морлоки страшно боятся пыток и смерти. Хотя при этом абсолютно не переживают за судьбы своих коллег, если это не начальники, и не выказывают каких-либо эмоций.

– Страх – тоже эмоция.

– Мы ещё не всё понимаем в их поведении.

Драго Обязанный вдруг цапнул лапой руку Зырянова, что-то пробулькал.

Переводчик молчал.

– Что он говорит? – подался вперёд Каминский.

Зырянов не ответил, снова наклонился к пленнику.

Драго Обязанный отпустил его руку, откинулся назад, задрал голову и замолчал. Глаза его остановились.

– Скончался? – хмуро поинтересовался Бойко.

– Нет, ещё дышит, – возразил один из операторов. – Похоже, уснул.

Зырянов повернулся лицом к сидящим, точнее, к зрачку видеокамеры.

– Он говорит, что кодла Великих Драго пошлёт к нам ДРГ.

– Что?

– Десантно-разведывательную группу для проверки причины молчания.

– Когда?

– Станция не отвечает их центру контроля больше недели, поэтому разведкорабль, наверно, уже в пути.

В кабине стало тихо.

Бойко помолчал, раздумывая, глядя на застывшего морлока, потом резко встал и двинулся к выходу.

Переглянувшиеся спутники поспешили за ним.

Каминский задержался.

– Глеб Валерианович, делайте всё, чтобы морлок остался жив! Его надо будет ещё раз допросить, выяснить все подробности предполагаемого визита и особенно какие полномочия будут у визитёров.

– Понял, товарищ генерал.

Каминский догнал директора НСКП.

– Вы сейчас куда, Виталий Васильевич?

– К Стогову, – буркнул генерал. – Если этот ваш Драго не врёт, нас ждут новые испытания. Представляете, если в Систему примчится крейсер морлоков с деструктором на борту?

– Представляю.

– Сомневаюсь. У нас нет никаких средств защиты от него. Да и ружья этой драконьей своры…

– Карамультуки?

– Тоже серьёзное оружие.

– Мы практически разобрались с ними. Карамультуки излучают поток глюонов, который приводит к мгновенному нагреву любой материальной структуры. Все биологические объекты, пропитанные водой, взрываются, как гранаты. Хорошо, что радиус действия ружей небольшой, не больше полусотни метров.

– Они могут захватить с собой и что-то покрупней.

Каминский не нашёлся, что ответить.

На электромобилях, снующих по тоннелям, соединяющим все подземные и наземные сооружения космодрома, добрались до здания Центра экспериментального оперирования.

– Разрешите заняться своими делами? – обратился к Бойко полковник Верник, не произнёсший ни одного слова во время визита к аналитикам.

– Идите, – отпустил его генерал, посмотрел на сопровождавших его гражданских специалистов. – Вы тоже свободны, товарищи академики, вечером прошу ко мне на совещание.

В кабинет Стогова Бойко и Каминский вошли уже без сопровождения.

Начальник ЦЭОК неторопливо вышел им навстречу, массивный, как скала. Ему уже доложили, кто к нему направился. Пожал руки гостям, пригласил сесть, занял место за столом, выключил видеосистему.

– Чем обязан, Виталий Васильевич?

Бойко покосился на спутника.

– Похоже, пора объявлять тревогу по протоколу «Чужой», Семён Сергеевич. Рассказывайте, Гелий Ромуальдович.

Каминский поделился с хозяином кабинета только что полученными сведениями.

– Та-ак! – протянул Стогов, доставая платок и промокая блестящий безволосый череп. – И когда ждать гостей?

– Может быть, они уже в Системе, – поморщился Бойко. – Дай водички, Семён Сергеевич, во рту пересохло.

Стогов налил ему в стакан минералки.

– Что будем делать?

– Включайте все инфоканалы, будем выяснять, не появились ли возле «Бича» неизвестные объекты. И нужно срочно связаться с Молодцовым. Он должен знать, кого может встретить у суперструны, кроме корейцев и американцев.

Изучение «гусеницы» контактным способом решили больше не продолжать. Необыкновенный переход пары разведчиков – Дениса и Анатолия – из одного места непонятного сооружения в другое, длившийся для них всего секунду, а для людей снаружи «гусеницы» почти час, заставил всех не только удивиться и встревожиться, но и включить воображение, и первым из этого процесса вышел Богатырёв с воплем: