Таматарха. Крест и Полумесяц - Роман Злотников

– Какими силами пришли фрязи?

Ростислав, посуровев лицом после моего вопроса, глухо произнес:

– Восемь кораблей. Четыре на манер ромейских дромонов, три поменьше. Их вроде как галеями кличут. А один корабль больше прочих, на нем пороков штук десять, никак не меньше.

– Гураб. Такие еще мусульмане строить начали, когда в силе были и с ромеями на море воевали.

Побратим согласно кивнул:

– Ну вот, с такой армадой нашим судам было не тягаться. Да и то панфил и две либурны в Тмутаракане стоят, еще две либурны были в Корсуни, когда фрязи и посланник базилевса прибыли. Куда им бой принимать? Да и дружины в городе никакой, сотни три-четыре ополчения из стариков и молодежи оставалось. Врагу не противники.

– И греки открыли ворота?

Царь нахмурился.

– Да. И я их не виню, все равно сил им помочь у меня не было. Нет, если бы собрать всех, дернуть людей с Дона, то, может, в поле бы и сладили. Да только я узнал о нападении, когда уже и Корсунь, и Сурож под руку базилевса переметнулись, или кто там теперь правит? Н-да, очень быстро все получилось – видать, в Царьграде подсуетились, своих людишек к нам заранее отправили с гостями торговыми! Ну а позавчера ко мне уже и посланник Романов прибыл. Да с миром, с договором торговым и признанием моего титула… Что думаешь, воевода, принять мне предложение ромеев?! – Лицо Ростислава неожиданно залилось краской гнева, а голос загремел: – Или с позором отослать послов в Царьград, а с ратью твоей города добыть в сече крепкой?! Верю я, что вместе сдюжим!

Глаза побратима загорелись диким огнем, и мне пришлось собрать в кулак все мужество, чтобы ответить ему отказом:

– Государь, в поле фрязи боя не примут, а судов их практически вдвое против наших. Даже осади мы сейчас Корсунь, они могут нанести удар в любой точке княжества, Порей прав был, когда говорил о том два года назад. А поскольку у них есть еще и гураб, то поджечь хоть даже Тмутаракань с моря им трудов никаких не составит. Но главное – начнем открытую войну с фрязями, как их сторону тут же примут ромеи, и торговля купцов наших прекратит казну обогащать. Кроме того, Дургулель в этот раз может выступить на стороне противников – и тогда уж конец Тмутаракани и нам всем гибель.

Царь некоторое время молчал, на его лице явственно отразилась борьба чувств от гнева до безысходности. Наконец он горько усмехнулся:

– Что, выходит, обменяем Таврию на признание меня кесарем со стороны ромеев?

– И это уже немало. Но мыслю я, что знаю, как и города наши вернуть, и с базилевсом греческим, и музтазхиром ясским мир сохранить, да и союз упрочнить!

Ростислав изумленно воззрился на меня:

– Чего же ты ждешь, Андрей?! Излагай скорее!

Я не удержался от самодовольной ухмылки:

– Союз ромеев и фрязей не так и крепок. Последние помогают базилевсу кораблями за уступки в торговле, причем весьма значительные. Я тут узнавал у купцов наших в свое время, что пошлины на товары фрязей из их земель были снижены в семь раз, а пошлины на зашедшие в Царьград корабли вдвое. Всю торговлю шелком и пряностями на Западе они подмяли под себя, потеснив притом купцов ромейских – через это им разорение, да и казне ущерб. Сейчас, когда на первом месте война, базилевсу проще закрыть на убытки глаза, но после все поменяется, и вражда ромеев и фрязей неизбежна.

Уж я-то точно об этом знаю…

Взгляд побратима стал напряженным, ищущим.

– И что же ты предлагаешь?

– Прежде всего принять предложение греков на наших условиях. Они предлагают заключить торговый договор? Хорошо. Дадим им право беспошлинной торговли в Тмутаракани взамен на такое же право для наших купцов в Царьграде. А на словах передадим, что с ромеями готовы дружить и замириться, а фрязей даже на торг наш не пустим! Для базилевса это очень выгодно, ведь шелк и пряности идут теперь через наши земли. То, что мы позволим покупать их, не облагая пошлинами, даст ромеям преимущества перед фрязями, причем значительные, захват городов в Таврии для них станет бессмысленным.

– Так ведь тогда уже своих купцов разорим. И фрязей на брань подтолкнем, ты же сам только что о том говорил, что не выстоим против их кораблей?

– Не разорим. Ведь мы можем сделать для них беспошлинной торговлю только на шелка и пряности, а не на парчу, фарфор и икру из нашего моря. А ведь это тоже дорогие товары, и их высоко ценят не только ромеи. Кроме того, они более всего закупают на Руси воск и меха, так мы также сохраним на них пошлины. Зато потребуем, чтобы все эти товары уже наши купцы могли беспошлинно продавать в Царьграде. Потому и ромеям выгода, и нам прибыток. А с фрязями… Тут надо схитрить. Закроем для них торг, но выдвинем условие, что предоставим право беспошлинной торговли, коли покинут они Корсунь и Сурож. На такое предложение сразу не ответят, будут думать. А пока думают, в драку не полезут!

Ростислав подумал немного, нахмурился:

– Ну а если не согласятся они? Если решат, что лучше бранью на нас пойти, пока в силе?

– Но ведь пока не пошли? Примеряются, осматриваются, выведывают о наших силах. И не пойдут, если мы успеем заключить союз с ромеями. Греки ведь с агарянами сцепились, а когда я был в Магасе, слышал, что базилевс к музтазхиру посла отправил, помощи какой ищет. Так-то верно, ясская конница многих крепче будет – но они по суше до ромеев не дойдут, их на границе грузин и ромеев торки легко перехватят. Опять же такой поход, а кто людей кормить будет? Им проще кораблями в Царьград отправиться, а суда-то откуда пойдут? Вот и предложим Роману открыть Тмутаракань, и Корчев, и ту же Епталу для кораблей ромейских, что конницу ясскую на себя примут. Да хоть и сами ладьи дадим за плату умеренную – все союз наш укрепит. Тогда уж фрязи точно без одобрения дожа в войну с нами не ввяжутся.

Государь удивленно приподнял брови:

– Кого?

Ругнувшись про себя, я ответил:

– Да слышал я, что главный у фрязей дожем зовется, от латинского слова «дукс» – вождь.

Кивнув, побратим вновь крепко задумался – и явно не над тем, откуда мне известна латынь или хотя бы прозвище вождя венецианцев.

– Мысли хорошие, мне нравится. Но коли дукс их не согласится города отдать, то что тогда делать будем?

Я криво ухмыльнулся:

– А к тому времени в Корсуни и Суроже уж фрязей-то и не останется.

Царь остро на меня посмотрел:

– Это как?

– Мыслю я, государь, что разбойники морские на них нападут! И не касоги то будут, и с именем твоим их не свяжут, но направлять их будет твоя рука.

Ростислав на мгновение словно дар речи потерял, до того изумленным выглядел.

– Подробнее рассказывай!

– Ну, для начала меня в Танаис воеводой посадить надобно…

Я прервался, глядя, как чернеет лицо побратима. Некоторое время помолчав, он горько усмехнулся: