Черная перепелка - Анна Дубчак

Ворота распахнули, Тамара села в машину и выехала на дорогу.

— Девочки, смотрите, что я нашла! — закричала вдруг Соня, попавшая в круг света от садового фонаря. — У самой калитки… Идемте быстрее!

Это было шило. С деревянной ручкой, длинное. Острое.

— Мамадарагая… — прошептала Наташа в ужасе. — Это то самое… с отпечатками пальцев убийцы! И что теперь делать?

— Подкинуть в полицию, — сразу, даже не успев подумать, проронила Тамара.

— Но тогда это не будет доказательством того, что именно этим шилом был убит Макс, — нахмурила брови Соня.

— Как это? На нем — вот видите — следы крови… Это кровь Макса и этой девушки. Это и есть орудие преступления!

— Тоже правильно, — поддержала ее Наташа. — Тогда тем более надо отправляться в город. Сейчас вернемся в дом, соберем все со стола, упакуем, приберемся и поедем в город.

Она и сама не заметила, как стала в эту минуту главной, вместо растерявшейся Тамары.

На сборы ушел почти час. Часы показывали три часа ночи.

Все немного протрезвели. Заперли дом, закрыли ворота, калитку, выключили все наружное освещение, Тамара села за руль, Наташа с Соней заняли свои места в машине.

— Господи, помоги нам… — прошептала Наташа и перекрестилась.

Дождев в ожидании Соболева, который выехал с арестованным Закатовым из областного центра, чтобы не тратить время, вызвал к себе в кабинет Михаила Смушкина — поговорить с ним о «черной перепелке». Но, как и предполагал, ничего нового он от него не узнал — венеролог повторил практически в точности рассказ доктора Степанова о женщинах-оборотнях, о том, что на первых порах замужества девушки «белые и пушистые», а позже превращаются вот в таких «черных перепелок». Точнее, о страхах доктора Тропинина в очередной раз жениться на «черной перепелке».

— Я разочаровал вас? — спросил Смушкин, горько усмехаясь.

Выглядел он утомленным, видимо, всю ночь не спал, успокаивая Юлию Тропинину.

— Да нет… Я полагаю, если бы вы знали имя убийцы, то сообщили бы.

— Это да. Вы собираетесь арестовать Юлю?

Дождев промолчал.

— Это ваше, конечно, дело, но она сейчас находится в таком состоянии, что ее лучше не трогать. Я напоил ее успокоительными таблетками, она сейчас спит. И не знаю, какой она проснется. Боюсь, что если ее не поддержать медикаментозно, то она провалится в колодец… Понимаете, о чем я?

— Она сильно ревновала Тропинина, вы же в курсе. Скажите, она могла бы в силу своего характера, из-за сильных чувств, в сердцах убить его?

— Честно? — Смушкин склонил голову набок и какое-то время смотрел Дождеву прямо в глаза. Но Дмитрий этот пронзительный и долгий взгляд выдержал. — Могла бы.

Михаил хрустнул пальцами рук, занервничал.

— Вы же понимаете, что я мог бы сказать, что нет, Юля на это не способна, что она не такой человек и все такое. Но я сказал вам это для того, чтобы вы поняли — даже такой человек, как Юля, тихий и умеющий держать себя в руках, в порыве сильных, даже, я бы сказал, сильнейших чувств может потерять контроль над собой, понимаете?

— Вы сейчас только что подставили Тропинину, — заметил Дождев.

— У вас на нее ничего нет и быть не может, потому что она его не убивала, понимаете? Я всю ночь думал и понял, вернее, представлял себе, что могло бы произойти, если бы она реально застала… Хотя, нет, такое определение к бывшим женам не относится, она просто не имела бы права… Я просто хочу сказать, что если бы Юля, будучи женой, застала Макса в постели с этой девушкой, то, возможно, набросилась бы на нее, на них двоих… Она — великая собственница, она считала, что Макс, как вещь, принадлежит ей. И развод дался ей очень тяжело. И хотя официально они были разведены, она, как вы знаете, продолжала заботиться о нем, правда, это выглядело нелепо, вызывало насмешки у окружающих. Но она хотя бы знала, где он, практически каждый день видела его. И только в последнее время, вот как раз перед тем, как он пропал, она забеспокоилась, заметалась. Она, забывая на время о том, что я живу с ней, что я мужчина и мне может быть неприятно, жаловалась на то, что не может его найти, что он во столько-то вышел из больницы, а потом пропал, что его нет ни дома, нигде, где бы он мог быть в такое-то время. Она следила за ним, знала всего его маршруты. Однажды просто места себе не находила, когда увидела, как он заходит в парикмахерскую, знаете, на улице Маркса, там работает Сонечка Наполова, маникюрша, чудесная девушка, внешне просто красавица. Я знаю, Юля ужасно ревновала Макса к ней, хотя она редко появлялась в больнице…

— Маникюрша в больнице?

— Она — подруга Тамары Савушкиной и Наташи Кравченко, наших медсестер. Заглядывает время от времени к нам в ординаторскую, то пирожные принесет, то просто приходит потрепаться, чайку попить… В больнице ее хорошо знают, она всем нашим женщинам делает маникюр со скидкой. Она — частый гость на наших кооперативах, всегда приготовит что-нибудь к столу, испечет пирог или мясо… Она милая, всегда мне нравилась. Думаю, и Максу тоже.

— И что Макс делал в парикмахерской? Полагаете, навещал Соню? Или заходил постричься?

— Юля сказала, что он пробыл там совсем недолго, что точно не стригся, значит, приходил к Соне.

— Как давно это было?

— Точно не могу сказать, но незадолго до того, как он исчез. Может, за месяц… Сейчас-то все уже знают, кто эта несчастная девушка, которую убили вместе с Максом. Мила Закатова. Вот ее Юля так и не вычислила, хотя подозревала, что у Макса кто-то появился, потому что он на самом деле время от времени исчезал из поля ее зрения, и она носилась по городу в его поисках. Возможно, не будь эта девушка замужем, Макс бы вряд ли прятался, ходил бы с ней открыто, держа ее за руку. А здесь, сами понимаете, какая история — муж-бизнесмен и все такое. Но это не Юля, нет… Скорее уж сам Закатов. Хотя убийство выглядит совсем как женское.

— Знаете, Михаил, я не удивлюсь, если жители нашего славного маленького городка раньше меня, следователя, узнают имя убийцы.

Смушкин попытался улыбнуться, но у него не получилось.

— Михаил, что вы можете рассказать о Тамаре Савушкиной? Я слышал, доктор Тропинин доверял ей, они дружили.

— Да, это правда. Пожалуй, Тамара была единственной женщиной, к которой Юля не ревновала Макса. Она не то что некрасивая, по моему мнению, некрасивых женщин нет. Она очень мила, у нее даже как будто бы правильные черты лица, красивые волосы, но в ней нет сексуальности, того аромата женщины, на который слетались бы мужчины. Не знаю, как объяснить. Ее не интересуют мужчины, и это притом, что она уж точно не лесбиянка. Думаю, ее сделало такой «мертвой», бесчувственной неудачное замужество. Полагаю, что она так настрадалась, так много всего пережила, что решила для себя больше никогда не связывать свою жизнь с мужчиной. А мужчины, все без исключения, я имею в виду ее окружение, словно считывали это с нее, как-то определяли это и не подкатывали…