Барнар — мир на костях 3 - Angor

и сказать на это. Оперевшись о кисть Эриндела, герцогиня будто в тумане добралась до Кенота. Не забывая при этом улыбаться, что считалось всегда хорошим тоном.

— Ваше Величество, вам случайно неизвестно, почему на празднике нет никого из Совета? — обратился к нему герцог. — Это как минимум странно.

— В свободное от своих прямых обязанностей время они имеют полное право идти или не идти туда, куда благоволят. Или вы полагаете, Кенот, что король ещё и нянькой должен подрабатывать по вечерам? — холодно съязвил Эриндел и, усмехнувшись, не дождался ответа.

Муж Иоланды проглотил комок, вставший в горле. Он изрядно перепугался, что чем-то оскорбил Его Светлость.

Король же вышел на застеклённый балкон с многообразной зеленой растительностью, пальмами и цветами. В золотых клетках порхали пёстрые попугайчики. Он услышал позади себя стук от туфелек Иоланды. Она направлялась к нему.

«Безмозглая дура, — подумал Эриндел.»

Глава 12

Когда Эриндел бросил умирать Карлин в архиве, думая, что она Мабалия, та успела призвать на помощь все свои силы. Но подвижность вернулась к ней не сразу. Крови потеряно было слишком много. Сердце едва трепетало. Однако она не отдала швартов от пристани жизни.

Подданные короля подобрали тело ведьмы, думая, что с ней покончено. И забросили его в карету к остальным убитым советникам. Их всех вывезли за стены города. Там воины принялись исполнять приказ: отрубать головы. Дабы в честь признания дружбы и верности между государствами отправить останки правительнице Дормана.

Чародейка вовремя пришла в себя. Ей удалось убить двух эльфов. Заполучив последние воспоминания погибших, она отрубила одному из них голову и наложила на ту заклинание, обратив её в черты Мабалии Тью. От другого же просто избавилась.

И перед ней встал вопрос, как поступить дальше. Она не понимала, достаточно ли узнала информации. Но всё произошедшее и слова самого Эриндела говорили о том, что он действительно не причастен к козням против дорманцев.

Волшебница приняла облик лирианца и всё же выдвинулась в Остбон вместе с посылкой. Карлин пришла к выводу, что обсудит всё на месте с Её Величеством. Ночью она покинула эльфийские земли в сопровождении ещё нескольких подручных перевозчиков, которые ни о чем не подозревали. Самым сложным и смешным для нее было научиться в пути справлять нужду по-мужски.

Сейчас ведьму звали Джироламо. По дороге в небольших городках им встречались галантерейщики и пахнущие алкоголем ремесленники. На грубых настороженных лицах читалась усталость.

Через три дня их нагнал тот самый эльф, который, скорее всего, являлся любовником Мабалии Тью. С ним была свита из десяти ратников. Именовал он себя Саймоном. И, судя по тому, как к нему обращались, относился к знатному старому клану. Чуть позже из сплетен спутников Карлин узнала, что тот обладает десятью тысячами ленников.

Вещи лирианца перевозили в мешках из тюленьих шкур, погружённые на чистокровных лошадей в тёплых попонах с золотыми вышивками.

Видимо, они мчались карьером, раз успели достигнуть их с такой быстротой. У подданных его за поясом виднелись рапиры. На них сидели горчичные жаки, доходящие до бёдер.

Он подъехал к ним поздороваться и узнать о цели путешествия. Соратники ведьмы сказали ему что-то о поручении короля, не выкладывая самые важные подробности. Саймон же поведал им, что направляется в Дорман по торговым делам.

— Вам случайно не нужен новый набор папильоток? — спросил чародейку Саймон.

Карлин опешила.

— Что? — вновь переспросила она хриплым мужским голосом.

Эльфиец улыбнулся от её реакции.

— Я просто везу с собой много товара. Подумал, почему бы не начать торговлю безделушками сейчас.

— Не знал, что такой господин, как вы, ведущий своё имя от знаменитого рода, занимается торговлей сам. Или это какая-то новая причуда аристократов?

— Вы правы, сэр Джироламо, я аристократ. Но моя семья обеднела после переворотов в Лириане сотню лет назад. И мы начали выживать кто как может. Тем более торговля — благородное дело. Вы так не думаете?

— Деньги никогда не несли благородства, — усмехнулась ведьма.

— Что ж… Вас, наверное, удивит тот факт, что я своими бледными золотыми ручками работаю сам в саду и на своей конюшне. Труд облагораживает. Тут вы согласны?

— Я военный человек, господин Саймон, а потому уважаю только тех, кто защищает короля и родину с оружием в руках, — выдала волшебница.

— А если убрать тот факт, что вы находитесь на службе, то что вы в таком случае скажете?

— Каждый честный труд заслуживает уважения.

— Что вы подразумеваете под словом «честный»? Хотелось бы очень знать.

— Плоды которого помогают даже самым несчастным.

— Интересный ответ. А если я спрошу у вас вот что: имеют ли право на жизнь безработные? Считаете ли вы их паразитами общества?

— Я считаю, господин Саймон, — она закинула руки за спину, — что паразитом можно смело называть любую дрянь, которая определяет, кто и на что имеет право.

— Выходит, вы считаете, что мы все заслуживаем лучшего, несмотря на то, что одни работают не покладая рук, а другие только сидят, жалуются и просят милостыню?

— Оглянитесь вокруг… Видите, бегают собаки среди рядов. Они трахаются, рожают и дерутся за кости. И порой убивают друг друга за кусок ветчины. А мы с вами разумные создания. Нам ли драться? Нам ли решать, кому из нас всё, а кому ничто? У нас есть мозги. Так давайте заставим их работать. Но работать без жестокости. Это будет сложно… Но в этом вся прелесть нашего мира. А жестокость — это прелесть животного мира. И каждый день разумные твари вроде нас с вами должны останавливаться и задумываться над тем, кто мы есть. Суки мы, производящие щенков или мы всё же первооткрыватели, что подарят мир всем. Когда настанет время, что все станут братьями, вне зависимости от данных. Тогда рай спустится с небес сюда…

— Странно слышать подобные речи от военного человека, — заметил собеседник.

— Так и рай ещё не на Барнаре, — рассмеялась Карлин.

— А вы, Джироламо, кем себя считаете? Зверем или разумным созданием?

— А это весьма странный вопрос для рода моей деятельности. На военной службе есть только один вид. Сколько не сбривай шкуру, сколько не спиливай клыки, звери останутся зверями.

— Всё зависит от того, кто приручит.

— Вы полагаете, что в хороших условиях можно перестать быть животным? Я вот слышал, что прогресс видов происходит только в крайне неблагоприятных обстоятельствах.

— Да, так часто говорят. Но говорят, это богатые дяди и тети, которым ваша животная агрессия на руку. Истинный же прогресс идёт от любви, растущей внутри.

— А вы не задумывались над тем, что же порождает