Остров - Николай Мороз

Существ на земле и стенах домов Лесли, казалось, не замечал и не обращал внимания на омерзительный хруст под ногами – под подошвами его ботинок твари дохли десятками, панцири трещали, точно в сухари в ступке. Звуков, кроме этих, не было никаких, если не считать плеска волн за спиной, но и он скоро стих, когда мы вошли в первый двор, пустой и жутковато-гулкий. Пересекли его, стараясь держаться ближе к центру, прошли под аркой, оказались в следующем, повернули и вышли в третий. Он ничем не отличался от предыдущих, такой же заброшенный и грязный, с остатками детской площадки, гнилыми кузовами машин. Зато на стене над проходом красовалось огромное граффити: сиреневый эльф с бабочкой на ладони.

Выполнено изображение было столь искусно и талантливо, что я невольно залюбовался картиной из всех оттенков сиреневого, шагнул к ней, чтобы рассмотреть получше, и врезался в доктора. Тот стоял посреди двора, чуть наклонив голову и засунув руки в карманы. Стоял и не шевелился, смотрел строго перед собой. Я тоже глянул туда и увидел, как из глубины арки выходят двое, останавливаются под эльфом, на границе света и тени, и тоже держат руки в карманах. Тихий мерзкий хруст позади заставил обернуться – там были еще двое. Они тоже пока держались в тени, но я отчетливо видел очертания их фигур и даже узнал одного, рослого бритого негра, что набычился и не сводил с меня глаз.

– Вот видишь, Данила, я тебя предупреждал, что эта дыра известна не только мне. Твои друзья пронюхали про нее и ждали нас здесь. Очень умно с их стороны, я поступил бы точно так же, – сказал доктор. Он по-прежнему не шевелился и даже не обернулся на шум за спиной. Так и стоял, разглядывая эльфа, и не обратил внимания на двоих под аркой, что оказались еще на шаг ближе. Я подошел к доктору, повернулся спиной к его спине и даже не представлял, что мы с ним будем делать дальше.

– Сколько их там? – спросил Лесли.

– Двое, – ответил я, поразившись его спокойствию.

Мне отчего-то показалось, что доктор знал заранее, чем все закончится, знал, что наши преследователи появятся здесь, и они не заставили себя ждать.

Те двое, на которых смотрел я, вышли из тени и остановились по обеим сторонам арки. Справа стоял Черный брат, он вытирал мокрое лицо и тянулся к «молнии» на куртке, а второго я не знал и никогда раньше не видел. В руке он держал пистолет и смотрел на меня спокойно и как-то снисходительно, наши взгляды встретились, и мне стало не по себе. Он пристрелит меня и не моргнет при этом глазом, обыщет труп, найдет рыбу, заберет ее. Они уйдут, а мы с доктором останемся здесь, по нашим телам будут ползать эти чудовищные твари, что облепили стены и гнилые кузова машин, а эльф будет смотреть на нас сверху, ему плевать на людские дела…

– Двое, значит, – проговорил Лесли, – это хорошо. Я тоже вижу двоих, в «фольксвагене» их было четверо. Значит, тот трамвай нам здорово помог, на что я, собственно, и рассчитывал. Итак, Данила, их в два раза больше нас. У тебя есть оружие?

– Нет, – сказал я, вспомнил про бездарно утраченный браунинг Билла и загрустил – сейчас тот ствол здорово помог бы нам.

– Я так и думал. Я захватил с собой «беретту», но одним пистолетом нам не обойтись. У тебя есть предложения или какие-нибудь варианты?

Я промолчал, не считая нужным ответить. Некоторые люди в момент опасности молчат, а других, напротив, пробирает на разговор, точно сотрясая воздух, они пытаются отвести беду. Доктор относился к породе последних. Ничем другим этот бред я не мог объяснить.

– Ты не возражаешь, если я сам поговорю с твоими друзьями? – продолжал нести чушь доктор, и я позволил ему вести переговоры от своего имени. Черный брат, его напарник и те, что караулили доктора, тем временем подошли поближе, и я отлично видел их лица: спокойные, сосредоточенные, деловые лица с глазами убийц. Доктор кашлянул, привлекая к себе внимание, и заговорил:

– Давайте спокойно все обсудим. Я знаю, что вам нужна некая вещь, какую этот молодой человек забрал сегодня из банка. Я прав?

– Прав, – заявил Черный брат, – ты хорошо соображаешь. А раз такой умный, то сам догадаешься, что тебе делать дальше, или помочь?

Остальные бандиты негромко рассмеялись и подошли ближе, они уже не держались настороже, как собаки, загнавшие лису, а просто окружили ее, видя, что у зверя нет сил бежать. Мы с доктором точно оказались в капкане вместо той лисы, и выхода из него я не видел.

– Разумеется, – так же спокойно, как до этого говорил со мной, ответил Лесли, – вам нужна карта. Она у меня, и я отдам вам ее незамедлительно, но сначала выну ее из кармана. Надеюсь, что вы позволите мне это сделать.

Я едва не задохнулся от злости и обиды – брат Тэйлора оказался предателем и специально завел меня сюда, чтобы сдать этим бандитам. Правда, сейчас он зачем-то пудрит им мозги, прекрасно зная, что футляр со скелетом лежит в кармане моей куртки, никак не в его пальто, и все же ситуацию это не меняло. Я смотрел по сторонам, прикидывал так и этак, как бы отсюда вырваться, но мне оставалось только улететь, будь у меня, как у эльфа на стене, пара крыльев.

А Лесли уже расстегнул пальто и полез во внутренний карман, покопался в нем и медленно потянул руку обратно.

– Повернись ко мне, – еле слышно прошептал он, – повернись, кому говорю, дурак, потом все обсудим. Да поверни ты башку, если хочешь жить!

Если бы не четверка с пистолетами в руках, что окружила нас, доктор ударил бы меня, он смотрел зло, даже с бешенством, шипел, как змея, которой наступили на хвост, у него даже рот перекосило на сторону. Я повернулся, чтобы сказать доктору все, что о нем думаю, когда заметил у него в ладони странный предмет – не то обрывок серебристо-зеленой ткани, не то осколок, вогнутый, матово-блестящий и весь покрытый то ли прожилками, как лист растения, то ли отпечатком паутины. И в каждом крохотном секторе я увидел свое отражение, причем в полный рост, я точно видел себя со стороны, но уменьшенного в десятки раз, себя и доктора, его побледневшее от напряжения лицо и сведенные как судорогой губы. Я отвернулся, но Лесли заехал мне локтем в бок, и потребовал: – Еще раз. Кому сказано, тупица!

Снова взгляд на самого себя, снова десяток отражений, каждое из которых точно жило своей жизнью, блеск прищуренных глаз доктора, его быстрый взгляд по сторонам, разжатая ладонь… Осколок – или обрывок, как мне показалось, гигантского листа или панциря неведомой твари – падает на землю, разлетается в пыль, и крик доктора:

– Ложись! Быстро!

Я пригнулся, потом от хорошего удара в плечо завалился набок, сжался на земле и едва удержался, чтобы не вскочить – многоножки сползлись к нам точно со всей округи, они кишели на земле под ногами людей. Я не успел заметить, когда преследователи подошли так близко, поднял голову и не сразу сообразил, что вижу. Трудно признаться, находясь в здравом уме, что видишь самого себя, только со стороны. Говорят, так бывает при клинической смерти, когда душа покидает тело и трепещет над своей бездыханной оболочкой, наблюдая за врачами, что стремятся вновь соединить дух и плоть воедино. Но тут был другой случай, я отлично себя чувствовал, все видел и неплохо соображал. У меня болел от удара бок и бешено колотилось сердце – я видел себя, только тот я стоял рядом с доктором и затравленно озирался, а рядом стоял еще один я и еще один Лесли, рядом с ним еще один, точно такой же, в черном пальто и шапке, потом еще один я, потом он, и так далее…