Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая - Юрий Николаевич Москаленко

— План…мистер Фикс…план. Соображай быстрее — дальше мы ещё переругиваемся некоторое время, а потом я произношу.

— Сотник. А ты знал, что они русских девушек в Турцию продают — кричу ему.

— Врёшь — опешил сотник. Может и знал, но при своей банде не сознается ни в жизнь.

— Кому Семён, ты веришь. Иногороднему? — хорунжий.

— А если я приведу друга Когальникова, и он это подтвердит? Мало того, пытаются продать дочку царского егермейстера. Сотник, ты понимаешь, чем это кончится? — я кричу специально громко, чтобы услышали все присутствующие.

В рядах казаков началось шевеление, послужившее тому, что четверо остались как бы с правого бока отдельно. Ага, зацепило, обрадовался я. А вот дальше надо пройти по краю и…выжить. Просил приключение, нате распишитесь…по полной программе. Всё в кучу…друзья, которые не друзья. Разные враги и шпионы, заговорщики, прекрасные дамы…правда на наркоте, но ничего, сойдет и так. Что у нас не хватает. А знаю…благородных пиратов…и пиастров…кучу…большую кучу денег.

— Но веди своего видока, послушаем — опять злится сотник. Конь, чувствуя состояние хозяина «заплясал» под ним.

Это слишком серьёзное обвинение и большой позор для казаков в данное время. Лет двести назад это было бы нормально, но не сейчас. Как говорят, меняется время, меняются нравы. И опять это не значит, что такого явления сейчас совсем не было, было. Даже в оно есть в двадцать первом веке. Но нажива была слишком большая, правда и наказание за неё сейчас не меньше. А тут ещё и дочка питерского аристократа, приближённого царя, оказывается замешана…

Освобождаю Мордвинова из ковра, связываю ему руки сзади и закрепляю там палку. Это позволит быстро дёргать в правильном для меня направлении пленника. Заталкиваю ему в ром кляп, но так чтобы сразу это понять было невозможно, а с его «бульдожьими» щеками и не видно. С Куликом, Ремезом и Петром согласовываем наши действия. Петру это совсем не нравится.

— Пётр, мне тут тоже много чего не нравится. Но, продажа наших женщин в Турцию мне нравится ещё меньше, тем более приближённых царя. Так что заткнись и делай, что я говорю. Домой приедешь и там опротестуешь. Если тебе не нравится с нами, я тебя больше брать не буду — подвожу итог спору.

Чего-то я слишком много демократии развёл в отряде, а это не есть гуд. Понятно, что мои действия и решения для местных кажутся слишком уж радикальными. Но я всё равно буду делать, как считаю нужным. Надо быстрее закругляться, пока у казаков терпение не кончилось. Собираюсь, беру с собой мариэтту и двуствольный пистолет. Начинаю пихать по удобнее пистолеты и сразу вспоминаю про разгрузки. Сам я ими никогда не пользовался, но общее представление имею. Тем более, что жилеткой рыбака пользовался, тут главное по приезду домой не забыть.

Мордвинов идёт плохо, постоянно спотыкаясь. Понятное дело, провести почти три дня в ковре это не шутки. Я выдвигаюсь на двадцать метров вперед за баррикаду и останавливаюсь около маленькой канавы. Левой рукой держусь за палку за спиной Мордвинова.

— Этот что ли твой видак? — насмешливо спрашивает Когальников, подъезжая с Щербой ко мне.

— Да пошёл ты н…. Кто ты такой, что ты тут будешь тявкать. И вообще ты какого х… припёрся — я специально провоцирую хорунжего, не оставляя ему выбора. На это я как раз и надеюсь. Возможно, где-нибудь в Москве, мне бы за это ничего и не было бы. Но тут на своей земле, да ещё и при свидетелях, это слишком.

Когальников выхватывает небольшой пистолет, я даже не увидел, где он его и прятал, и стреляет в меня. А вот этого я как раз и добивался. Резко дергаю на себя Мордвинова, заслоняясь им, а сам перемещаюсь за него. Потом выхватываю двуствольный пистолет из-за спины и стреляю в ответ два раза. И тут же заваливаюсь в канаву, прикрываясь уже, наверное, мёртвым Мордвиновым. Откидываю разряженный пистолет и вытаскиваю мариэтту. Слышаться выстрелы. Около меня пуля попадает в кочку. Аккуратно выглянул из-за своего «щита», поднимая мариэтту.

Сейчас я окончательно убедился, что боевики по телевизору я не зря смотрел. Можно многое из них взять себе на вооружение, особенно сейчас при несовершенном оружие. Главное вспомнить и правильно всё повторить. Накал боевых действий тут ещё не достигнул такого ожесточения, как двадцать первом веке. Пока всё идёт по моему плану.

Щерба пытается сделать два действия сразу. Вытащить второй пистолет и успокоить коня. Рядом на траве валяется хорунжий сжимающий уздечку лошади. Его конь вынужден нагнуть голову, но явно возбуждён и готовый к прыжку. Выстрелов больше не слышно, и образовалась тревожная тишина.

— Сотник брось ты это дело. Я с тобой воевать не хочу. Но если ты направишь на меня пистолет, пристрелю — направив на него мариэтту, спокойно говорю.

— Ты это специально сделал, ч… — злится он.

— Слазь и отпусти коня. Сотник, не всё так просто. Я не соврал. Неужели ты думаешь, что весь сыр-бор из-за твоей контрабанды? — и не отвожу от него взгляда.

— Так кто же ты такой, мать тебя так? — убрав руку с пистолета, пристально и зло смотрит на меня.

— Ты читать умеешь? — а вот это интересно, а сколько сейчас они грамотны.

— Ну…так — неопределённо Щерба.

— Тогда зови сюда, только одного, кто хорошо умеет — мне и не хочется показывать патент, но и выбора нет. Надо восстанавливать отношения. Да и надеюсь на иную помощь от них, если честно.

— Вахмистр Вербовский — кричит Щерба, немного поиграв со мной в «гляделки».

Я в это время выбрался из канавы уже полностью, опустив пистолет. Казаки соскочили с коней и попрятались. Сразу разобраться, каков результат не представлялось возможным. Я отдавал приказ стрелять только по людям Когальникова. К нам подбежал довольно молодой казак, мой ровесник. Левой рукой достаю из-за пазухи пенал, и бросаю ему в руки. Он внимательно читает.

— Тут сказано, что вы, командир особого ертаула третьего отделения жандармов его величества — удивлённо уставился на меня казак.

— Знаком с таким? — спрашиваю Щербу.

— Так, что мать т… тут происходит? — кричит атаман.

— Заговор против царя. Действительно украли дочь царского егермейстера.

И тут за спиной хлопает выстрел. Подскакиваю к сотнику, который сразу же схватился за пистолет. Тупо сбиваю его с ног и вместе падаем. Щерба видать, не зря звался сотником-атаманом, успел ударить с левой руки мне в грудь. Даже не знаю, чем бы такой удар кончился для меня, ни будь на мне кирасы. Но всё равно мне показалось, как будто кувалдой врезали.

— Т…твою…м… — хриплю я. — Сдурел.

Слышу ругательство от сотника, который трясёт отбитой рукой. Вербовский явно растерялся. Присел на ногах, втянул шею и застыл, держа мой мандат. Если бы я раньше не настроил себя на что-то подобное то, наверное, стоял бы рядом с ним и тупо пялился, как и он. Нет, тренировка — тренировкой, а практика просто необходима, а то так и будут меня бить, все кому не лень. И так больше всех достаётся, почему-то.

— Дмитрий Иванович, Вы там живы — слышу встревоженный голос Кулика.

— Степан, какого х… зачем стрелял? — пытаюсь встать, а потом чтобы присесть на пятки.

— Всё как вы и приказывали. Добить если пошевелятся — кричит он в ответ.

— Кого добить? — рычит сотник и помахивая левой рукой.

— Людей Когальникова, кого ещё. Видать за оружие схватились. Крикни, чтобы твои не стреляли — отвечаю рассерженному атаману.

Опять слышу ругательства сотника на все лады. Вот не может наш народ без этого дела.

— Саша иди, разберись, что там — отдаёт приказ Щерба.

— Вахмистр давай сюда мой документ. Вывих, наверное. Сейчас пойдём к нам лечить будем — это уже к сотнику.

Через некоторое время с руганью, но разобрались. Действительно, кроме людей Когальникова, никто больше не пострадал. С их трупами, пусть казаки разбираются сами. Казаки, тоже активно стреляли но, слава богу, не в кого из моих людей не попали. Мордвинов, как я и рассчитывал, умер. Убедившись, что из его людей никто не пострадал, сотник согласился зайти в дом. Во двор запустили только Щербу и Вербовского, остальные пока остались на лугу. Зашёл в дом, посмотрел на себя любимого, опять на груди синяк будет. Вот же везёт, так везёт. Хотя мои люди, в отличие от Петра, мной восхищались. Вправил руку сотнику и туго перемотал бинтом. Вывели девушек, и Щерба их дотошно расспрашивал, что и как. Я абсолютно не вмешивался, хоть и находился рядом.

— Ну, что сотник, убедился? —