Заоблачность. Легенда о долине Вельдогенериуса - Светлана Семенова

⁂

Посреди огромного зала пещеры на большом обломке лавовой породы, напоминающей сцену, стоял черный рояль, за которым сидел одинокий мужчина. Он был не стар и не молод, на вид ему было лет тридцать пять, сорок, но точный возраст его было угадать сложно. Глубокая печаль, которая читалась в каждом его движении и в его светло-голубых глазах, делала его лицо похожим на лицо пожилого человека. Возможно, роль еще играло освещение залы. Искусственно подсвеченные своды пещеры излучали мягкий теплый свет от нежно-желтого до пурпурного. Руки мужчины плавно скользили по клавишам, извлекая из инструмента завораживающую нежную мелодию. Звуки разливались в пространстве и, подобно мотылькам, уносились по длинным туннелям огромной пещеры. Он закончил играть и обернулся. Но вокруг никого не было. Наконец он услышал легкие шаги и быстро поднялся со стула. Его взгляд был переполнен волнением, он подался вперед, как будто был готов сорваться с места и броситься со всех ног навстречу тому, кто шел к нему.

– Арнелия! – едва слышно прошептал он, и сердце его бешено заколотилось. После того странного сна, в котором она попросила его именно в эту ночь в пещере Куэва-де-лос-Вердес сыграть для нее их мелодию, он был уверен, что она придет, но увидев появившегося из темного туннеля мальчика, он снова сел за рояль, и на его лицо вернулся отпечаток грусти.

– Здравствуйте, сеньор! – Анхель остановился, не решаясь приблизиться к незнакомцу. Тот молча кивнул, даже не удивившись, что видит ночью в огромной пещере мальчика без взрослых да и еще в сопровождении странной белой крысы. Генри увидел, что незнакомец смотрит на него, и, воспользовавшись остановкой, ловко забрался на плечо Анхеля.

– Что за мелодию вы играли? Эта музыка, как магия, мне показалось, что я знаю каждую ноту, но при этом я точно уверен, что слышу ее впервые. Кто написал ее, сеньор? – Анхель не отрывал глаз от лица незнакомца.

– Эта музыка родилась во мне, когда я был счастлив, и вы, молодой человек, не могли слышать ее, – ответил мужчина и, повернувшись к роялю, начал играть.

– Постойте! – прервал его Анхель, и руки музыканта замерли над клавишами. – Это может показаться вам невероятным, но я знаю каждый звук вашей мелодии. Я сам не понимаю почему, но я помню, – Анхель смотрел на незнакомца так, как будто от того, поверит он ему или нет, зависела его жизнь.

– Прости, что прерываю вашу милую беседу, Анхель, но нам пора! – раздраженно пропищал Генри.

– Вы сказали «Анхель»? – спросил незнакомец, и губы его задрожали. Новая волна надежды наполнила все его существо. Генри опешил, мужчина явно обращался к нему.

– Да! Меня зовут Анхель! Я не из этих мест, я приехал сюда с отцом на астрономический симпозиум, – ответил за Генри Анхель, и глаза мужчины сразу потускнели. Увы, перед ним стоял не призрак, а обычный мальчишка, у которого был свой отец. – Вы понимаете Генри? – изумлению Анхеля не было предела.

– Да, я прекрасно понимаю, о чем говорят животные. Эта способность дается каждому при рождении, вот только многие с возрастом утрачивают ее. После того как я потерял Арнелию и нашего сына, его тоже звали Анхелем… – мужчина не договорил. Он с такой болью произнес последние слова, что сердце Анхеля сжалось.

– Простите, что заставил вас вспомнить о вашей потере, – Анхелю так хотелось подойти к этому странному человеку, обнять его, он даже сделал шаг вперед, но остановился, не решаясь идти дальше. Незнакомец заметил порыв Анхеля и улыбнулся. Он встал и подошел к Анхелю сам. Он был высок и прекрасно сложен, а его улыбка сразу же сделала его намного лет моложе, и Анхель удивился этому, ведь сначала ему показалось, что за роялем сидит человек почтенного возраста. Незнакомец взял руки Анхеля в свои, и тот почувствовал невероятное тепло. Генри нахмурился, ему явно не нравилось то обстоятельство, что Анхель никак не хочет вспомнить, зачем они оказались в этой пещере.

– Тебе не за что извиняться, Анхель! Моя боль всегда со мной, и я ни на минуту не могу и не хочу забыть то, что было в мой жизни, – взгляд незнакомца был полон такой нежности, что Анхель вдруг вспомнил лицо своего отца, и ему стало грустно. Если бы его отец был таким же, пронеслась странная мысль в голове Анхеля, и ему стало стыдно за свои мысли. Да, его отец никогда не проявлял такой нежности к нему, но ведь он любил его. – Моему сыну, должно быть, примерно столько же лет, как и тебе. Эту мелодию я играл моей Арнелии, когда она носила нашего сына под сердцем. Жаль, что я так и не увидел его, – закончил он и отпустил руки Анхеля. Глаза этого удивительно чуткого мальчика были такими же большими, ярко-василькового цвета, как и у Арнелии, и на мгновение незнакомец зажмурился, потому что ему показалось, что на него смотрит она.

– Простите, что вмешиваюсь, – нарочито вежливо произнес Генри, но по его физиономии было видно, что он уже негодует, и Анхель наконец вспомнил, что они теряют драгоценное время.

– Да! Нам действительно пора! – Анхелю совершенно не хотелось уходить, но незнакомец кивнул и направился к роялю. – Постойте! – окликнул его Анхель. – Моя мама умерла, когда я только появился на свет, и мне порой даже кажется, что я помню ее голос. Я тоже знаю, что значит терять, и я всем сердцем желаю вам не падать духом! Ваша музыка прекрасна, и я надеюсь, что когда-нибудь я снова услышу ее, сеньор!

– Дельмар! Меня зовут Дельмар, и я тоже надеюсь, что когда-нибудь еще сыграю для тебя, Анхель! – незнакомец сел за рояль, и его пальцы заскользили по клавишам, а через мгновение Анхель и Генри скрылись из виду. – Мир мой, Анхель, мальчик света, спи, малыш, тебя мы ждем, – едва слышно начал напевать Дельмар.

⁂

Анхель и Генри шли молча. Анхель думал о Дельмаре и его музыке, вызвавшей в нем столько чувств. Чем дальше они удалялись от залы с роялем, тем меньше становилось света, и Анхелю было все сложнее идти.

– Ты сказал, что помнишь голос матери, которую никогда не видел. Возможно ли такое? – нарушил тишину Генри.

– Я не знаю, но иногда мне кажется, что я слышу, как она поет для меня, – ответил Анхель. – Мир мой, Анхель, мальчик света, спи, малыш, тебя мы ждем, – начал напевать он.

– Тшш! – зашипел Генри и завертел головой, прислушиваясь. Где-то далеко послышался шелест крыльев. – Похоже, летучие мыши вышли на охоту! Ускорь шаг, мы почти пришли, я узнаю это место, видишь тусклый свет? Это Луна заглядывает в пещеру через отверстия, расположенные в ее сводах! – Генри от нетерпения стал похлопывать Анхеля по плечу, и тот пошел быстрее, спотыкаясь, выставив перед собой руки. Свет становился все ярче, и они уже различали замысловатые узоры на стенах. Только сейчас Анхель почувствовал, как сильно устал, но он старался не думать об этом и шел так быстро, что Генри пришлось покрепче взяться за воротник его куртки. Проход все расширялся, и через несколько минут Анхель остановился как вкопанный.

– Хамеос-дель-Агуа, – шепотом произнес Генри, и по водам озера пробежала рябь, превращая поверхность в искрящийся при свете Луны черный с бирюзой шелк.

– Ух! – только и смог произнести Анхель, очарованный магией этого удивительного места. Среди огромной залы, наполненной лунным светом, проникающим через замысловатой формы грот и отверстие в центре потолочного свода, лежало большое зеркало. Так казалось с первого взгляда. В зеркальной воде озера тонули и стены, и свод пещеры, отчего создавалось впечатление, что ты паришь в огромном сосуде. Грот, расположенный на другой стороне озера, отражаясь в воде, напоминал открытую жемчужную раковину, только вместо жемчуга он был наполнен изумрудами, за которые можно было принять разбросанные у кромки воды камни, поросшие сочной зеленью. Свет, отраженный от поверхности воды, при малейшем волнении разбрызгивался по стенам пещеры миллионами лунных зайчиков, и все в этом волшебном сосуде оживало.