Всё и разум. Научное мышление для решения любых задач - Билл Най

Так вот, я в целом убежден, что этот буян не думал о стюардессе как о живом человеке, о личности со своими мыслями, чувствами и представлениями. Возможно, он из тех, кому нравится ощущать свою власть над людьми, работающими в сфере услуг, поскольку в других областях жизни он мало что контролирует. А может быть, он думал, что сейчас, на борту самолета, он главный, поскольку клиент всегда прав. Но в эти несколько неловких минут я яснее ясного увидел, что власть была в руках у стюардессы. Очевидно, скандалист считал, что раз она работает в сфере услуг, то стоит ниже его по социальной лестнице и не заслуживает ни уважения, ни культурного обращения, но на самом деле ему самому не хватило культуры. Такое отношение — не важно, чем оно объяснялось, — не давало ему увидеть, что стюардесса — мастер своего дела, профессионал, выполняющий свою работу в соответствии с самыми высокими стандартами. Эта безобразная сцена помогла мне понять, сколько всего должна знать и уметь стюардесса. Она знает расписание полетов, распорядок работы экипажа, разные технические стили разных пилотов. Ее научили алгоритмам поведения в самых разных чрезвычайных ситуациях, и она справится с чем угодно, от аварийной посадки (может быть, прямо на реку Гудзон) до сердечного приступа у пассажира, превратившегося в пациента. Но главное — она прекрасно умеет руководить людьми, любыми людьми, в замкнутом пространстве, в обстановке, вызывающей у многих тревогу и беспокойство. Умение управлять — это невероятно важно. Если у вас когда-нибудь был плохой начальник, а я подозреваю, что без этого не обошлось, вы понимаете, что я имею в виду. Наверняка вы бывали и в ресторанах, и в организациях, которыми плохо управляли, и это чувствуется с порога. Может быть, вы и сами были плохим управленцем.

Возможно, этой стюардессе не приходило в голову написать книгу «Как управлять людьми на высоте 35 000 футов», но при желании она написала бы ее в два счета. А я бы ее прочитал.

Потом я задумался о господине Разъяренном Пассажире. Не слишком ли строго я его сужу? Ведь я его совсем не знаю. Может быть, у него позади очень тяжелый день. Может быть, он только что получил страшное известие. Более того, я и сам наверняка бываю резок с людьми. Устаю. Злюсь. Этот мелкий эпизод напомнил мне, как легко подчас сорваться, как просто забыть, что все мы в одной лодке. Сходства у нас гораздо больше, чем различий. Все мы люди, все равноправны согласно Конституции.

Отец учил меня относиться к людям с уважением: надо изо всех сил стараться смотреть на ближних с состраданием и ценить знания, которыми они обладают.

Когда все понемногу улеглось и все занялись обычными для пассажиров делами, я хорошенько задумался, что же я видел. Стюардесса преподала мне важнейший урок о том, каковы составные части умения: помимо всей технической информации, которой она, конечно, располагала, помимо инструкций по поведению в чрезвычайных ситуациях и логистических талантов, помогающих лавировать в такой тесноте, стюардесса должна обладать глубоким знанием людей. Это знание невозможно измерить количественно, его обычно не указывают в резюме и даже не демонстрируют на собеседовании при приеме на работу, но тот, кто знает людей, оказывает заметное стойкое влияние на все свое окружение. Если обращаться с людьми терпеливо, уважительно и с пониманием, это не только заставляет так же обращаться с тобой — это еще и первый шаг к знакомству, разговорам и сотрудничеству, благодаря которым повседневная жизнь становится чуточку лучше.

Каждый человек обладает ценнейшими знаниями и умениями, и мы обязаны уважать знания и умения каждого.

Каждого — значит каждого, независимо от должности, образования и общественного положения. Такая широта кругозора соответствует кодексу чести ботанов и к тому же служит сугубо эгоистическим целям, а мы, ботаны, известные эгоисты. Однако сейчас, когда я пишу эту главу, очень многие и у меня на родине, и во всем цивилизованном мире активно отвергают знания других людей, особенно тех, кого считают «элитой». В наши дни природу власти, которую дают знания ученого, понимают катастрофически неправильно.

Я то и дело слышу гневные выпады в адрес ученых-климатологов и политиков, которые им симпатизируют. Принято считать, что некоторые из этих ученых стремятся провести новые законы, получить власть и, очевидно, запугать нас страшными прогнозами и подчинить себе. На самом деле климатологи просто делают свое дело. Один из самых неприятных инцидентов такого рода — кампания против исследователей вроде Майкла Манна из Университета штата Пенсильвания. Многие пришли к выводу, что эти ученые стремятся изменить структуру налогообложения в своих интересах, а вовсе не помочь нам создать надежную, возобновляемую, экологически чистую и более экономичную, чем сейчас, энергетику.

Любители отрицать очевидное и сторонники теории заговоров упускают из виду фундаментальную истину: каждый знает что-то, чего не знаешь ты. Более того, они еще и дико извратили эту мысль. Их доводы зачастую выглядят примерно так: кто, собственно, такие эти «эксперты», чтобы говорить мне, как обстоят дела с климатом? Они думают, будто знают что-то, чего я не знаю, а может быть, это я знаю больше, чем они!

Так вот, учтите, звание эксперта надо заслужить. Другие знают то, чего вы не знаете, поскольку учились тому, чему вы не учились, работали там, где вы не работали, и жили иначе, чем вы. Эксперты-климатологи потому и эксперты, что всю жизнь учились, задавали вопросы и искали честных ответов. Я готов продолжать бесконечно, лишь бы разъяснить, что подлинная цель климатологов — сделать жизнь человечества здоровее и безопаснее.

Быть готовым воспринимать чужие знания трудно, а иногда даже неприятно, особенно если носители этих знаний совсем не такие, как ты. Досадно чувствовать, что кто-то знает больше тебя, и к тому же в природе человеческой смущаться и теряться, когда сталкиваешься с непонятной информацией и не сразу соображаешь, что происходит. Скандалист из моей истории не понимал, что стюардесса стремится ему помочь, поскольку заранее был твердо уверен, что все норовят его обидеть, а с кем-то обращаются лучше.

Мы, ботаны, ученые и сочувствующие, обязаны с этим бороться — и у нас есть для этого два способа. Во-первых, мы должны бороться с теми, кто активно пытается обесценить знания, доставшиеся нам с таким трудом. Я убежден, что нам нужно отстаивать научные идеи, а главное — отстаивать идею научного процесса, принципиальной готовности воспринимать новое. Нам следует всеми силами продвигать мысль, что каждый знает что-то, чего не знаешь ты. Для этого надо участвовать в работе местных школ, в образовательных проектах, много и честно разговаривать с родными и близкими, общаться с политиками. Кроме того, надо уметь вести дружеские дискуссии (а не бурные споры) о том, откуда мы получаем научные знания и почему уверены в их истинности, особенно когда речь идет о человеческом факторе в изменениях климата. Думаю, что продвинуть дискуссию вперед поможет именно ответ на вопрос «откуда мы знаем?».

Во-вторых, нам нужно самим быть готовыми воспринять новое. Нельзя ограничиваться изучением самого интересного, самого ботанского просто потому, что нам кажется, что это здорово. Надо много думать о том, как воплотить в жизнь свою любовь к прогрессу. Это может быть не просто здорово — мы еще и изменим мир к лучшему и обеспечим доступ к достижениям науки всему человечеству. Сколько раз я слышал «дебаты» по вопросам изменения климата, в которых участвовали, с одной стороны, неверы, утверждавшие, что все это заговор и мошенничество, а с другой — узколобые «научники», которые возражали в том ключе, что неверы либо идиоты, либо отпетые злодеи, у которых нет ни стыда, ни совести. Понимаете, я прекрасно знаю, как бывает неприятно говорить с людьми, отрицающими научные данные, но я совершенно уверен: история не знает примеров, чтобы человек изменил свое мнение в результате того, что его обозвали идиотом.