Волшебный пояс Жанны д'Арк - Екатерина Лесина

…Встретила его та самая женщина, которая приезжала в приют с подарками.

— Мама, вы опять за свое! — воскликнула она, окинув Кирилла таким взглядом, что у него появилось преогромное желание забраться обратно в машину. — По-моему, мы уже говорили, что ваша затея… обречена на провал.

— Говорили, — согласилась старуха.

И Кирилл заставил себя стоять спокойно.

Он не будет прятаться. Он ведь сказал, что справится, а значит, так оно и будет.

— Мама, вам следует…

— Оленька, я сама решу, что мне следует делать, а что нет. Слава богу, пока не в маразме. А вот тебе не мешало бы быть немного добрей. Кирилл, знакомься, это — Ольга, моя дочь… и мое разочарование. Она будет тебе говорить гадости…

— Мама, да…

— Будет, всенепременно. Но ты ее не слушай. В этом доме я главная. И поэтому именно мои приказы тебе придется исполнять. Ясно?

— Да.

— С Ольгой будь вежлив. Или не будь. Как сам решишь…

— Мама, это непедагогично!

— Зато действенно, — отрезала старуха. И Кирилл готов был поклясться, что ситуация ее забавляет. А он отчетливо понял, что эта женщина в синем воздушном платье его возненавидит.

Позже Кирилл убедился, что предположения его были верны.

Ненавидела его не только Ольга…

— Ты новенький, да? — сказала девочка в синем платьице, тоже воздушном и похожем на Ольгин наряд. Эта девочка вошла без стука в комнату, в которой Кирилла поселили. — Новенький.

Девочка ответила сама себе.

Кириллу она не понравилась.

Он вообще к девчонкам относился с немалым подозрением, поскольку весь опыт предыдущей жизни утверждал, что от этих существ ничего хорошего ждать не приходится.

— Думаешь, будешь тут жить? — Девчонка без спроса села на его, Кирилла, кровать.

Огляделась.

Скривилась брезгливо, сделавшись донельзя похожей на Ольгу.

— Тебя выставят, — сказала она, поднимая Кириллово полотенце двумя пальчиками, будто полотенце это было грязным.

Чистое.

Кирилл проверил. Махровое и мягкое.

И ковер такой же, махровый, мягкий и чистый. И вообще вся эта комната, кажущаяся огромной, после той, приютской, которую Кирилл вынужден был делить с тремя парнями, была просто чудом.

Полотенце девчонка бросила на пол и велела:

— Подними.

— Обойдешься.

— Подними, — повторила она, склонив голову набок. — Если не будешь меня слушаться, я бабушке пожалуюсь. И бабушка тебя выгонит. Будешь четвертым…

У Кирилла появилось огромное желание отвесить девчонке подзатыльник, остановило понимание, что этого Алиция Виссарионовна точно не простит.

— Бабушка меня любит. — Девчонка забыла о полотенце. Она встала, прошлась по комнате, остановилась у письменного стола и, открыв ящик, принялась перебирать содержимое. — Я умная. И учусь хорошо. А ты — никто…

Она бросила на пол карандаш.

И ручку.

Тетрадь достала, перелистнула и выдрала страницу…

— Тебя взяли, потому что бабуля так захотела. А она перехочет, и тебя вернут…

— Прекрати.

— Что ты сказал? — Девчонка отбросила тетрадь и потянулась к полке с книгами.

— Прекрати, — повторил Кирилл, пытаясь понять, как ему быть. Позвать на помощь? Вряд ли это поможет. Да и кто бы ни пришел, поверит он девчонке, а не Кириллу.

Она раскрыла книгу. Пальчики вцепились в лист… и Кирилл решился.

Он перехватил ее руки, тоненькие, беленькие.

Аккуратненькие.

И браслетик на левой болтается, с камушками разноцветными.

— Отпусти! — потребовала девчонка, ножкой притопнув.

— Вали отсюда! — Кирилл отпускать не собирался. И дернул ее на себя, заставив сделать шаг. И потянул к двери. Девчонка явно не собиралась уступать, она вдруг обмякла, упав на пол, и заголосила.

Кричала громко, надрывно.

Естественно, на крик отозвались… Кирилл ничего сделать не успел, как дверь распахнулась.

— Отпусти ее! — взвизгнула Ольга, отвесив затрещину. — Отпусти немедленно!

Он и не держал.

— Мама! Он на меня напа-а-ал! — Девчонка лежала на полу, выла и плакала, размазывая кулачками слезы по щекам, и выглядела до того жалкой, несчастной, что Кириллу на мгновенье стало стыдно.

— Алла, деточка моя…

Ольга подняла ее, обняла, и Алла вцепилась в Ольгино платье обеими руками, прижалась…

Выгонят. Точно выгонят, потому как поверят этой, в платьице, в слезах и соплях… Она напридумывает небылиц…

— Он на меня… я только познакомиться хотела… а он меня…

— Что здесь происходит? — Алиция Виссарионовна тростью толкнула дверь.

— Мама! — Ольга взвилась. — Это… отродье на Аллу напало!

— Я пришла… — Алла заговорила сдавленным голосом, всхлипывая, но уже без слез. — Я хотела познакомиться… а он на меня…

— Видишь, к чему приводят твои эксперименты?!

Алиция Виссарионовна подняла трость и указала на Кирилла:

— А ты что скажешь?

— Она пришла. Начала вещи портить. Я хотел вывести ее из комнаты, а она на пол и орать.

Не поверят.

— Он лжет! — взвизгнули одновременно и Алла, и Ольга. Алиция же Виссарионовна лишь бровь подняла, бросив:

— Неужели?

— Мама, ты кому веришь, Аллочке или вот этому…

— Я верю видеокамерам, — спокойно ответила Алиция Виссарионовна. — Думаю, Ольга, тебе тоже будет интересно просмотреть запись…

— Запись? — Ольга нахмурилась: — Какую запись?

— Обыкновенную. С камер наблюдения.

— И с каких это пор здесь камеры стоят?

Старуха нехорошо усмехнулась:

— А кто сказал, что только здесь…

— И в доме? — В голосе Ольги прозвучал непритворный ужас.

— И в доме, — с величайшим удовлетворением подтвердила старуха. Алла же перестала тереть лицо кулаками и насупилась. Она стояла, вцепившись в синие юбки матери, и смотрела на Кирилла с такой ненавистью, что ему стало не по себе.

Если камеры, то тогда старуха увидит, как оно на самом деле было… и поверит… и, наверное, это шанс, вот только девчонка все равно постарается его выжить.

— Мама! Ты… ты не имела права!

— По-моему, в моем доме я имею полное право делать все, что мне заблагорассудится… и если ты волнуешься о своем романчике, то успокойся. Я давно о нем знаю.