Черный подснежник - Сергей Иванович Зверев

торопясь как можно дальше отойти от смертоносного пятачка.

Лежащий на спине с запрокинутой головой Борис захрипел:

– Бомбы, Алексей… Бе… ги…

Небо пронзительно завыло, так что заломило в затылке, заложило в ушах от протяжного нарастающего жуткого свиста – падающая бомба «юнкерса», главного вооружения германской люфтваффе. Земля вздрогнула, выгнулась черной дугой под ударом бомбы, вверх взлетели заграждения, куски деревьев, трупы солдат. От бомбы сдетонировали мины, вплетенные в ограждение ловушки, воздух превратился в сплошную стену из грязи, крови, кусков тел и веток. Ударной волной Алексея смело вниз, он изо всех сил вцепился в ватник капитана, чтобы не разъединиться с ним. Многотонная масса ударила сверху, засыпая два тела. Из-за боли во всем теле у парня перехватило дыхание, в рот забился снег вперемешку с землей, глаза застила чернота. На несколько секунд он провалился в глухую темноту, все звуки доносились будто под толщей воды. «Это контузия, это от взрыва», – убеждал он сам себя, чтобы не дать страху его одолеть. Одной рукой удерживая за ватник Бориса, Алексей изо всех сил принялся отталкиваться ногами, всем телом, чтобы выползти из-под завала земли. С каждым движением все меньше воздуха оставалось в легких, грудь разрывало от желания втянуть, вдохнуть спасительный кислород, но лицо, нос, рот все еще утыкались в плотный слой снега и земли вперемешку с металлическими осколками снарядов. Еще движение, еще! Ободранные скрюченные пальцы сдвинули корни огромного пня, который прикрыл танкиста и комбата сверху от смертельных осколков. Наконец Алексей сделал спасительный вдох, закашлялся отплевываясь от земли и мусора, и стал жадно хватать губами воздух глоток за глотком.

– Товарищ командир! Живой! Ребята, давай лопату, он здесь! – раздался над головой радостный голос Омаева.

– Осторожно, – с трудом прохрипел Алексей, – у меня тут раненый!

Как только лейтенант смог встать на ноги, он захромал к танку:

– По машинам, пехота следом. Возвращаемся к дороге, там наш танк, три пятерки. С ним дойдете до КП, доложите о засаде.

– А мы куда, Алексей Иванович? Вы ведь ранены, нужна перевязка!

Соколов сжал в кулаки сбитые до крови ладони:

– Немцев бить! Они думают, что мы в ужасе убегаем, разбитые после ловушки и авианалета! Их надо найти и уничтожить. Они пешком передвигаются, «ханомаги» были подбиты! Вперед, здесь редколесье, нагоним их и разорвем парой фугасов!

На плечо вдруг легла рука Логунова:

– Товарищ командир, мы сами, пешком их нагоним. Вы со стрелками к Николаю и на КП за помощью. Танки здесь не пройдут, лес сгущается.

– Я с вами! – Соколов дернулся всем телом, потянулся к пистолету в кобуре и чуть не упал от головокружения.

Василий Иванович понимал, что зол, ох как зол, ротный командир, что не смог спасти стрелковый батальон, попавший в немецкую ловушку. Но он еле на ногах стоит после контузии, толку от него сейчас не будет. Поэтому старшина сжал большими ладонями плечи лейтенанта так, что побелели пальцы:

– Товарищ лейтенант, командир! Обещаю, что нагоним их и уничтожим! Вы остаетесь в безопасном месте!.. Ребята, берите автоматы и винтовки!

От толпы окровавленных солдат, остатков батальона пехоты, вдруг отделилась фигура в разодранной осколками шинели, с залитым кровью лицом. Парень решительно просипел сорванным голосом:

– Я с вами! Я должен за своих ребят отомстить!

За ним шагнул еще один боец и еще. Через минуту с десяток выживших после обстрела и бомбардировки солдат стояли с «мосинками» в руках перед Логуновым. Старшина спорить не стал, с целым отрядом можно преследовать немецких автоматчиков. Они хоть и напуганы неожиданной контратакой советских танкистов, но почти не растеряли свои силы, если не считать подбитых бронетранспортеров. Несколько десятков германских солдат против пяти танкистов, так что разъяренные бойцы пригодятся. К тому же Бабенко, виртуозный мехвод, в рукопашном бою он будет беззащитен, возраст и физическое сложение у него не те, чтобы преследовать и обстреливать немецкий отряд в лесу.

– Сема, оставайся с ранеными, танки перегоните к дороге. – Василий повернулся к остальным: – Идем без единого звука след в след. Первым Омаев. По моей команде открываем огонь.

Цепочка из бойцов скрылась за деревьями, Алексей от досады сжал кулаки. Бабенко тут же аккуратно поймал его за рукав измазанного в крови и грязи комбинезона:

– Алексей Иванович, надо торопиться. Много раненых, нам с вами вдвоем придется их на борта машин поднимать.

Они нашли огромную еловую лапу, с помощью которой одного за другим получилось затащить пятерых человек в застывшие «тридцатьчетверки». Лежащего без сознания капитана Момашулы Алексей бережно устроил на сиденье радиста в «семерке», стараясь не шевелить раненого. Ватник и гимнастерка капитана уже пропиталась кровью, комбат лежал с серым от потери крови лицом, только по легкому движению груди и свисту при дыхании было понятно, что он все еще жив.

Соколов ветошью обтер его лицо и занял место водителя в «двенашке», впереди «семерка» выпустила сизый дымок, готовясь к движению. Гудение двигателя перекрыло стоны раненых бойцов.

* * *

В это время его танкисты вместе с выжившими стрелками крались по лесу, стараясь неслышно ступать по следам проворного Руслана. Отважный чеченец, словно зверек, перепрыгивал с сугроба на сугроб, чутко улавливая каждый звук. Он шел на звук команд немецких офицеров, которые разносило по лесу эхо. Немцы торопливо выстраивались в маршевую колонну, чтобы уже вернуться назад к опорному пункту на синявинских высотах. Они и подумать не могли, что разбитый на голову батальон советских солдат не только снова поднимется в ружье, но и бросится преследовать своего врага, чтобы нанести ответный удар.

– В цепь, растягивайтесь в цепь, и огонь по немцам!

Опытные бойцы сразу поняли Логунова, кучка из десятка стрелков рассыпалась за деревьями и кустами, так чтобы оставаться невидимыми для немцев и открыла огонь на поражение. Загремели меткие выстрелы из трехлинеек, солдаты в длиннополых серо-зеленых шинелях начали падать со стонами на снег – каждая пуля попадала в цель. Офицер перепуганным зайцем метнулся в сторону, залег за большим сугробом, и оттуда выкрикивал приказы. Он растерянно крутил головой, не понимая, что за живые мертвецы в кровавых грязных лохмотьях их атаковали.

Василий Логунов ползком, вжимаясь всем телом в снег, дотянулся до лежащего автоматчика, выдернул из ослабевших рук оружие и заскользил назад на безопасную позицию. «Мосинки» – надежное и проверенное оружие, только десятка стрелков против пятидесяти вооруженных автоматчиков будет маловато, пускай даже сейчас немцы растеряны от неожиданного контрудара. Нельзя давать им прийти в себя! Омаев на другом конце цепи заметил его маневр и тоже по-пластунски ринулся добывать дополнительное оружие. Теперь к выстрелам из трехлинеек добавились длинные автоматные очереди. Немцы в испуге начали отступать, отстреливаясь короткими очередями, лишь бы не подпустить близко разъяренных русских. Грохот взрыва, огненный сноп разбросал в стороны левый фланг фрицев, это Омаев дождался, когда немецкие солдаты соберутся близко друг к другу, и метнул гранату-эфку. От разлетающихся осколков фашисты бросились врассыпную, бросая оружие и не слыша криков командира. Советские солдаты, уже не скрываясь, с криками «ура» кинулись добивать врага, кто-то штыком из-за закончившихся патронов, кто-то прицельными выстрелами в упор. Они не брали пленных, без жалости и сомнений убивали фашистов. Перед глазами еще лежали трупы сослуживцев в засаде на территории смерти, и для их убийц настало время возмездия. Через четверть часа выстрелы и крики стихли, снег вдоль деревьев стал алым. Омаев, который расстрелял весь запас патронов в магазинах автомата, отбросил его в сторону:

– Все, закончили. Надо уходить, в штабе доклада ждут.

Перед тем как зашагать обратно, теперь, не скрываясь за кустами и деревьями, старшина Логунов оглянулся на синявинские высоты, передовую линию боевых действий, что высилась хмурой заросшей скалой буквально в нескольких десятках метров. Сегодня не получилось сдвинуть линию фронта, отвоевать у врага еще один плацдарм оккупированной силами вермахта родины. И все-таки Красная армия сюда вернется, окрепшая, подготовленная, будет атаковать хоть сотни раз до тех пор, пока армия Гитлера не исчезнет с каждого метра родной земли. Логунов погрозил огромным кулаком в воздухе невидимому в укрытии врагу:

– Вернемся и покажем вам, где раки зимуют! Такой пинок под зад получите, что до Берлина долетите прямым ходом!

Старшина тут же заторопился обратно к советским позициям, надо спешить. Там ждут раненые, да и многие из бойцов его случайного отряда нуждаются в помощи медиков – нужно сделать перевязки, промыть царапины и порезы от осколков, чтобы не начался сепсис.

– За мной, товарищи, возвращаемся на наши позиции.

Гулким грохотом прокатилось