Эммануэль - Эммануэль Арсан

– Нет, это бог эротизма.

– Ах, вот вы о чем…

– А разве есть другой бог? Но вы, кажется, не очень-то о немзнаете.

– Ошибаетесь, очень хорошо знаю.

– Правда? И что же вы знаете об эротизме?

– Эротизм – это… Как бы точней… Культ чувственныхнаслаждений, свободный от всякой морали.

– Ничего подобного, – Марио просто возликовал. – Все обстоиткак раз наоборот.

– Ах, это культ невинности?

– Прежде всего не культ. Это торжество разума над мифами.Это не движения чувств, а упражнение ума. Не эксцессы наслаждения, анаслаждение эксцессами. Это не распущенность, а строгие правила. Это – мораль!

Эммануэль беззвучно зааплодировала:

– Браво! Это очень мило.

– Я говорю серьезно, – остановил ее Марио. – Эротизм – неучебник развлечений для общества. Это – концепция человеческой судьбы, мера,канон, кодекс, церемониал, искусство, школа. Это еще и наука, вернее, плодпоследней из наук. Его законы основаны на разуме, а не на вере. На доверии, ане на страхе. И скорее на вкусе жизни, чем на мистике смерти.

Он снова остановил жестом готовящуюся что-то ответить емуЭммануэль.

– Эротизм – продукт не декаданса, а расцвета. Он –инструмент нравственности и социального оздоровления, потому что он снимаетпокровы с сексуальной жизни. Я готов утверждать, что он – непременное условиенравственного развития, ибо помогает воспитанию характера, помогаетосвободиться из-под власти иллюзий и ведет к ясности и трезвости взглядов.

– Ну, это совсем чудно, – рассмеялась Эммануэль. – Вамкажется привлекательной эта картина? Куда приятней оставаться во властииллюзий!

– Гнев, командующий тобою, стремление властвовать иподчиняться, сладострастие от того, что ты причиняешь муки или убиваешь,обольщение, желание, любовь к смерти или к страданию, стремление увековечитьэти страсти вот что я называю иллюзиями. Вас они привлекают?

– Сказать по правде, нет, – согласилась Эммануэль. – Но чтодолжно меня привлекать?

– Я бы очень хотел, чтобы высшей добродетелью была страсть ккрасоте. В этом и заключено все. Все, что красиво, то истинно; все, чтокрасиво, то справедливо; все, что красиво, то преодолевает смерть. Любовь ккрасоте делает нас другими, отличает от животных. Наши первые страхи, мысль отом, что земные соки поднимаются по нашим жилам, заставляют нас прижиматьсялицом к земле, ползать в этой темной пустыне, где мы разместили своих богов.Чудо же красоты пробуждает в нас бунтующее любопытство и зовет нас к полету.Красота – это крылья мира. Без нее мы не могли бы оторваться от земли.

Марио остановился, но выражение лица молчащей Эммануэльсловно бы вдохновило его, и он продолжал:

– Какой человеческий гений, более бдительный, чем Божийангел, осеняет нас своим крылом?! Красота науки хранит нас от ужасов магии,красота разума внушает нам отвращение к мифам. Мир движется и наднеподвижностью смеется. И в постоянном движении человек находит средство отвсех кошмаров и химер.

Марио повернулся к Квентину, как бы призывая его в свидетелии, сделав рукой широкий округлый жест, продолжил свою лекцию.

– …Ибо наша жизнь удивительно проста: нет другого долга, чембыть разумным, нет другой судьбы, кроме любви, и нет другого знака добра, кромекрасоты.

Его лицо снова было обращено к Эммануэль. Он предостерегающеподнял палец:

– Но помните: красота открывается для вас не в законченныхвещах. Красота – не результат, не земля обетованная, не рай после страданий.Она богохульство в адрес молчащего Бога, вопрос, на который не отвечают, поход,который не кончается никогда. Она – вызов и усилие. Она – неотложность вызова ибесконечность усилий. Она равна героизму нашей судьбы.

Эммануэль улыбнулась ему сочувственно, и он, казалось,понял, что это ее трогает. Он взглянул на нее дружелюбно, но в то же время быловидно, что он еще не вполне уверен, поняли ли его до конца.

– Красота не дарована человеку Богом, человек сам избрал ее,придумал, сотворил. Имя ее соблазнительно и поэтично. Она – надеждачеловечества, добродетель, рожденная людьми вопреки природе, рожденная средиотчаяния и одиночества, куда забросили людей ангелы и демоны. Она – вожделеннаяпобеда над джунглями и ливнями. Она – свет воображаемой луны, песни невидимыхнад поверхностью моря сирен. Итак, утверждаю я, эротизм – это торжество выдумкинад природой, – самая высокая поэзия, потому что для него нет невозможного. Это– всемогущий Человек.

– Эту мощь я не совсем представляю себе, – заметилаЭммануэль.

– Плотская связь между женщинами кажется биологическимабсурдом, она невозможна – эротизм немедленно превращает эту мечту вреальность. Содомия вызов природе, эротист становится содомитом. Любовьвпятером неестественна эротизм ее воображает, он приказывает, и онаосуществляется. Чтобы расцвести, эротизм, разумеется, не нуждается в этихформулах исключения: он требует только молодости и свободомыслия, истиннойлюбви, истинной чистоты, не знающей обычаев и условий. Эротизм – это страстьхрабрости.

– Послушать вас, так эротизм – это сплошное извращение.Довольно трудно решиться на все это.

– Тысячу раз! Разве не наслаждение – пренебречь всеми нашимихимерами? И сначала самыми страшными из них – глупостью и трусостью, любимымигидрами мещанства. Люди не могут признаться себе, что крик Гоббса остаетсяверным и спустя три столетия:

«Единственной сильной страстью в моей жизни был страх».Страх быть непохожим. Страх мысли. Страх стать счастливым. Все эти страхи несутв себе смерть поэзии и так высоко ценятся всеми: конформизм, почтение передтабу и всяческими запретами, ненависть к воображению, отказ от новизны,мазохизм, недоброжелательство, зависть, скаредность, жестокость, лицемерие,ложь, бесчестность. Одним словом – зло. Истинный враг эротизма – озлобленный ииспуганный ум.

– Вы великолепны, – воскликнула Эммануэль. – А я-то думала,что то, что одни называют эротизмом, другие просто зовут порочностью.

– Вы сказали «порочность»? А что вы подразумеваете под этимсловом? Порок означает недостаток, изъян. Конечно, эротизм, как и все, чтосоздано человеком, не свободен от недостатков, ошибок, падений. Если это так,то будем называть порок тенью, издержками эротизма. Но есть одна вещь, котораясуществовать не может. Это стыдливый эротизм. Качества, которых требует актэротизма, – логика и твердость духа перед любым испытанием, воображение, юмор,дерзость. И, конечно, нечего и говорить о силе убежденности, талантеорганизатора, хорошем вкусе, эстетическом чутье, без которых все попытки будутбезуспешными.