В разные стороны? - Мэхелия Айзекс

– Уверена, это было бы восхитительно, – искренне произнесла она. – Но мы же друг друга почти не знаем. Я не могу...

– Как скажешь. – И, не произнеся более ни слова, Паоло разомкнул объятия и выпустил пленницу.

Бенедикта неуверенно направилась к стеклянным дверям, понятия не имея, как ей теперь себя вести, что делать и что говорить. И тут за ее спиною раздался громкий всплеск – это Паоло нырнул в бассейн.

Не в силах совладать с собой, Бенедикта обернулась. Над водой как раз появилась темноволосая голова. Паоло небрежно отбросил с глаз мокрую прядь и улыбнулся гостье так, что у той дух захватило.

– Боже ты мой, – с досадой произнес он, – я, похоже, совсем утратил форму. Вот что значит забросить регулярные тренировки!

Бенедикта подумала, что он явно преувеличивает. Судя по тому, что ей довелось только что увидеть, Паоло Ланци был в отличной форме. Очевидно, он просто пытался ободрить и успокоить ее.

– А что, вода холодная? – полюбопытствовала Бенедикта, не в состоянии заставить себя уйти в дом.

– А ты попробуй, – предложил Паоло.

Она подошла к краю бассейна, присела на корточки и погрузила руку в воду. Надо же, нисколько не холодная, наоборот – теплая, чудесная, зовущая... О, как же Бенедикте хотелось присоединиться к купальщику! Возможно, это ее единственный шанс поплавать нагишом...

Нет, негоже давать волю таким непристойным мыслям! Бенедикта поспешно поднялась. Паоло, в несколько взмахов рук преодолев расстояние от одного бортика до другого, вопрошающе посмотрел на нее снизу вверх.

– Чего ты боишься, моя Бенедикта? – тихо спросил он. – Обещаю, что стану держаться от тебя на почтительном расстоянии. Ты даже можешь не снимать нижнего белья, если твоей целомудренной душе так спокойнее.

Бенедикта вздохнула: ее нижнее белье, и названия-то такого не заслуживало. Кремовый кружевной лифчик и такие же трусики задумывались как средство соблазна, но никак не прикрытия. В них Бенедикта чувствовала себя еще более раздетой, нежели нагишом.

– Ты не понимаешь... – Грудь ее бурно вздымалась и опадала. – Я не такая, как ты, – срывающимся от волнения голосом пояснила она. – Паоло, я не привыкла раздеваться перед незнакомыми людьми.

– А я, по-твоему, привык? – мягко возразил он. – Милая моя Бенедикта, я-то думал, что облегчаю тебе задачу... Вопреки твоим подозрениям, я вовсе не имею обыкновения сбрасывать с себя одежду на глазах у публики. Но здесь мы одни. Никто за нами не следит. Никто не наблюдает за тобой. Только я.

Именно этого Бенедикта и боялась. А чего ей терять-то? В конце концов, никакая она не девственница. Правда, единственный ее опыт в том, что касается сексуальной жизни, ограничивался эпизодом на заднем сиденье автомобиля и длился совсем не долго. Но Бенедикта боялась не этого. Боялась она того, что переживание окажется для нее чересчур болезненным – не физически, нет, но эмоционально и психологически. Паоло Ланци не был похож ни на кого из знакомых ей мужчин. И за каких-то два дня взял да и завладел играючи ее сердцем...

Словно отказавшись от дальнейших попыток переубедить ее, Паоло повернулся и ровным кролем неспешно поплыл прочь. Вода вспенивалась бурунами, в глубине ее играли и гасли смутные отсветы. В полумраке его загорелые руки и ноги казались бронзовыми по контрасту с крепкими, упругими ягодицами, что двумя светлыми пятнами проглядывали сквозь темную воду.

У Бенедикты голова пошла кругом. Не в силах противиться искушению, она сбросила туфли и осторожно попробовала воду. Как и в первый раз, вода показалась ей теплой: нагретая солнцем в течение долгого знойного дня, остывала она не сразу. Быстро, чтобы не передумать, Бенедикта избавилась от платья – и нырнула.

У нее дух захватило от восторга. Оттолкнувшись от бортика, Бенедикта поплыла к противоположному краю бассейна.

Наверняка Паоло услышал всплеск и почувствовал, что в воде кто-то есть. Вот и замечательно! Сегодня – ее последняя ночь в Неаполе, ее последний шанс отдаться безумству. Завтра она вновь станет разумной, рассудочной, здравомыслящей Бенедиктой Моррис. Завтра она улетит домой, в Сидней, – и все возвратится на круги своя.

У бортика глубина была небольшая, где-то по пояс, но дальше дно резко понижалось. В длину бассейн достигал, наверное, двадцати с лишним ярдов. В дальнем конце его к самому бортику подступали магнолии, чьи белые лепестки падали в воду, точно звезды с небес.

Когда Паоло вынырнул футах в шести от того места, где стояла Бенедикта, та от неожиданности охнула и невольно прикрыла рукою грудь. Ее трусики и лифчик в воде сделались совершенно прозрачными и не скрывали ни одной из тех пикантных подробностей, которые ей так хотелось бы утаить.

– Ага, передумала: – воскликнул Паоло, ближе, впрочем, не подплывая.

Интересно, о ком он беспокоится – о ней или о себе? Под водой кожа его матово светилась. Бенедикта смущенно отвернулась, стараясь не думать о том, чего не различает взгляд.

– Слишком уж жарко, – привела она не слишком убедительное оправдание. – Ты ведь возражать не станешь, правда? – Более дурацкого вопроса придумать было невозможно.

– С какой бы стати мне возражать? – лукаво усмехнулся он. – Ты вольна делать в моем доме все, что захочешь. – Паоло окинул ее жадным взглядом, и Бенедикта тут же пожалела о том, что поспешила расстаться с одеждой.

– Какой большой бассейн! – выпалила она первое, что пришло на ум. Ей просто необходимо было сказать хоть что-то, лишь бы прогнать дурманящее ощущение его близости.

Паоло тряхнул головой, и блестящие капли полетели во все стороны.

– Глубокое замечание, – одобрил он. – Глубокое, как сам бассейн.

Бенедикта вспыхнула. Паоло по-прежнему держался на некотором расстоянии, не пытаясь до нее дотронуться, но вкрадчивые интонации его голоса волновали ее, точно обольщающие прикосновения.

– Но ведь он и впрямь большой, – упрямо повторила она, делая вид, что не замечает издевки. – Больше, чем у да Фабриано. И глубже, если на то пошло... Кстати, какая здесь глубина?

Паоло фыркнул, а затем, к ужасу Бенедикты, одним стремительным движением преодолел разделяющее их расстояние.

– Наибольшая глубина бассейна четыре ярда, а в длину он двадцати пять, – очень серьезно сообщил он. – И я отлично понимаю, чего ты добиваешься.

Бенедикта прижалась к бортику т дальше отступать было некуда.

– Я пытаюсь выказать вежливый интерес к обстановке, в которой оказалась, – возразила она. – Ты, конечно, ко всей этой роскоши привык, но я-то нет!

Паоло уперся ладонями в бортик по обе стороны от нее.

– Вовсе нет, – тихо произнес он, не отрывая от Бенедикты жаркого, требовательного взгляда. – Ты пытаешься отвлечь меня. Ты полагаешь, что, если станешь щебетать о том, о сем, о бассейне, и том, какой он замечательный, я забуду, зачем привел тебя сюда. – Он задержал взгляд на предательски напрягшихся под прозрачным кружевом лифчика сосках. – Но слова здесь не помогут, милая. Я не был бы мужчиной, если бы не мечтал заняться с тобой любовью прямо здесь и сейчас.