Его запретная пара - Наталья Александровна Буланова

давить, но в наше время почти никто не ставит метки. Это считается варварством и очень сурово наказывается, если сверх отказывается брать на себя ответственность.

— А я сверх?

Вот теперь я разозлилась. Это уже чистой воды принуждение. Для себя решила, что ни за какие коврижки не выйду за него. Тихушник. Правильно его охарактеризовал Тень. И это только первый сюрприз. Сколько еще у него в загашнике?

Мне не верилось, что я могла оставить такой след.

— Один из твоих родителей сверх. Тебя тошнит от запаха человеческих мужчин, значит, в тебе есть гены оборотня, и они таким интересным образом проявляют себя. И ты сумела поставить метку. Этих трех фактов хватит совету оборотней, чтобы признать тебя своей.

— Вот как?

Он мне угрожает! И как я раньше не видела его настоящей натуры, готовой пойти на все, лишь бы получить свое? Хотя как не видела? Просто он мягко стелил, упорно добиваясь меня. Тихой сапой.

Загоняет меня в угол? Хорошо. Пусть не пожалеет об этом.

— Тогда что твой совет скажет на то, что за три года я ни разу не захотела близости с тобой?

Артур открыл рот, чтобы возразить, но я не дала, продолжив:

— Когда ты уловил возбуждение в машине, это было из-за пледа, который пах другим мужчиной. Не из-за тебя.

Артура будто бревном по затылку ударили, он дернулся, качнулся, но устоял на ногах, глядя на меня выпученными в неверии глазами.

Я переборщила? Веду себя как последняя сволочь, но по-другому я не выцарапаю себе свободу. Нужно сделать так, чтобы он разочаровался во мне и сам не захотел созывать совет.

— Так что если это и действительно моя метка, поставленная при определенных реакциях моего тела, то знай — это все было не на тебя.

Я раздавливала его.

Плохая Ди. Очень плохая Ди.

Но не надо было загонять меня в угол и не оставлять выхода. Может, если бы он все делал так же спокойно, медленно, плавно, как до этого, мы бы поговорили после свадьбы и продолжили встречаться. Но он же попер напролом!

Почему?

Ответ мелькал где-то рядом, и я поймала его за хвост. Яр!

Артур испугался, что наглый Яр быстро охомутает меня. Может, даже почувствовал мою яркую реакцию на брюнета и запаниковал.

Не могу его судить за это, но и себя на растерзание не дам. В тот момент, когда мне больше всего нужны были поддержка и понимание, он заботился только о том, как побыстрее сделать меня своей.

Артур прохрипел:

— Твоя метка на мне. Я буду просить у совета справедливости.

— Даже зная, что я хочу не тебя, а другого?

— Захочешь.

Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Даже братья повскакивали с мест, но я остановила их рукой. Я сама. У меня есть чем крыть.

— Хорошо. А я буду просить справедливости из-за своей метки! — Я оттянула ворот, показывая старый овальный шрам.

Артур упрямо смотрел на меня. Все еще хочет? Что ж, хорошо. Тогда я посягну на то, чего он хочет не меньше меня:

— И раз ты говоришь, что меня признают сверхом, то я выдвину свою кандидатуру на пост главы нового клана кошачьих.

А вот теперь мне удалось его положить на лопатки!

Глава 9

Этой ночью, за несколько часов до встречи в архиве

Яр

Тело горело, будто внутри были не органы, а угли. Знакомое до бешенства ощущение. Как же я его ненавидел!

Зверь затмевал животным желанием все. Выжигал изнутри, пока я не добьюсь цели. Пока не уложу в постель ту, которую мы оба так желаем. Или желает один?

Мой зверь — похотливый засранец.

И что самое интересно, обычно никто не возражал. Что оборотницы, что человеческие женщины всегда были готовы провести со мной ночь. Даже правильные, хорошие девочки соглашались, веря, что именно они-то будут теми, на ком я остановлюсь. Но зверь, получив свое, включал отторжение, полное непризнание, даже отвращение.

Во всем остальном мой ягуар был покладист: любопытством можно было контролировать его охотничий инстинкт и жажду убивать каждого, кто посягнул на мою территорию.

Я уже знал это ощущение и понимал, что мне ничто не поможет. Ни морозильные процедуры, ни глубокое иглоукалывание, ни моральное отвлечение. Даже медитация, будь она неладна, не была способна даже на немного погасить пожар внутри.

Я смотрел, как Ди ест курицу, а сам хотел девушку до умопомрачения. До кругов перед глазами, до трясучки в руках, до боли в паху. Так хотел, чтобы Ди открыла окно, и в то же время молился, чтобы она этого не делала. В первый раз было страшно. Все время думал: «А что потом? Отвращение к себе и к ней?»

Но сколько я так продержусь? Максимум, что я выдерживал, это восемь часов. Сколько я уже держусь с Ди? И сколько еще продержусь?

Ди жестоко зашторила окна, и я чуть не сорвался с места, чтобы войти через дверь, раз не пускают через окно, но остановил себя.

Не время.

Надо держаться. Может, сунуться к Леону, чтобы вырубил на несколько часов, а там вдруг и отпустит? Артур знает: я видел, что метки нет — плечо чисто. Он уже не сможет ничего провернуть. А мне нужна холодная голова, чтобы получить Ди. Получить не только в постель.

Я спрыгнул вниз и столкнулся с мрачным Тенью.

— Хреново выглядишь, — сделал комплимент наемник.

— А тебя что за собака потрепала? — отвесил я ответный. — И без своей принцессы.

Тень заскрежетал зубами, но злился не на меня.

— Принцесса изволит показывать фокусы. Сказала, что поедет к Леону, чтобы просить избавить меня от зависимости от пары.

От жара повело, я едва разобрал, что наемник так долго говорил. Никогда от него не слышал больше одного предложения за раз.

— Эй, тебе нехорошо?

— Хочешь увидеть свою принцессу под благовидным предлогом? — спросил я и сложился пополам от боли в паху.

Задышал глубоко. Вдыхал через нос, выдыхал через рот.

Тень поймал мою голову уже у самой земли, когда моя черепушка почти встретилась с интерьерным камнем. Воскликнул:

— Да ты весь горишь, мужик!

Это было последнее, что я запомнил. Когда очнулся, в глаза бил яркий свет ламп. Рядом на стуле на колесиках крутился Леон, насвистывая мелодию.

Плитка на стенах. Душ? Раковина? Где я, в туалете, что ли?

— Хай! — прохрипел я, опуская взгляд.

Я до подбородка лежал в ванне, полной льда.

Леон сверкнул глазами:

— Хренай, Яр! В твоем положении только шутить. Сорок пять градусов — это