Игрушки для императоров. Иллюзия выбора - Сергей Кусков

Последним словом в строке он записал слово «Война».

Трижды перечеркнув его, дон Виктор безжалостно вырвал лист. Раздался щелчок зажигалки, и пламя быстро съело то, что секунду назад было частью блокнота. Еще несколько секунд, и невесомый пепел опустился на пластикобетонный пол. Недолго думая сеньор Кампос раздавил носком сапога и его. Чтобы наверняка.

Он – крыса. Важная, крупная, могущая загрызть кого угодно. Но его место подземелья. Громадные невероятные подземелья этого города, этой планеты. Он выживет при любом раскладе наверху, при любой власти, при любом строе. Потому что он нужен этой власти и способен защититься от нее. Но тот, кто влезает в королевские игры, думает о рокировках на троне и прочих глобальных вещах, перестает быть крысой. Тот становится львом, а лев не сможет спрятаться в подземелье в случае чего. Удел льва или царствовать, или быть съеденным другим львом, третьего не дано. Его старый знакомый Диего Альваро уподобился льву, теперь его пепел кружит где-то на просторах Золотой планеты[4], а за его наследство дерутся мелкие командоры и капитаны, не мечтавшие о таком подарке богов ранее. Он не Мексиканец, он не готов быть съеденным, в этом их принципиальное отличие.

Виктор Кампос завихрил перед глазами козырек и вызвал из записной книжки спрятанный в скрытом режиме номер. Когда на том конце ответили, бегло бросил:

– Мальчишка ценности не представляет. Он – повод для демонстрации силы. Я – объект демонстрации. Мишель выходит из тени, боюсь, у вас и еще много у кого скоро начнутся проблемы.

На том конце ему что-то ответили, после чего он резко оборвал:

– Это ваши сложности. Мне такое не интересно. Привет дону Октавио.

Рассеяв поле перед лицом, дон Виктор с облегчением вздохнул. Он хорошо усвоил главный урок старого Волка: каждый должен знать свое место.

Вновь я во дворе поместья Виктора Кампоса. Я оказался не прав, он притащил меня домой. Хотя чего ему бояться? Кого? Кто нагрянет меня освобождать? Департамент? Гвардия? Смешно! Озера с лебедями отсюда не видно, но шикарный сад и роскошные клумбы несказанно радовали глаз. Меня уже давно ничего не радовало, а эти синие, голубые, розовые, оранжевые и фиолетовые цветы будили внутри все самое светлое. Все будет хорошо!

Меня никто не связывал, не скручивал, не бил. За это я тоже был дону хефе благодарен. Я и так делал все, что говорят, зачем какие-то тычки и оскорбления? Лишь наручники, магнитные браслеты, «скрашивали» мою радость, но они скорее обозначали факт, что я все-таки пленник, какой-либо иной функции я в них не видел.

Перед отъездом дон хефе самолично осмотрел меня, убедился, что со мной все в порядке, кивнул. И только после этого меня затолкали в машину.

Машин было три, наша последняя. Со мной в салоне лишь двое охранников в униформе из бандитского спецназа и начальник охраны дона. Все трое за дорогу не перекинулись и словом. Молчал и я.

Остановились. Развернулись. Какое-то время снаружи что-то происходило несколько минут, затем поднялся наш люк и по знаку начальника охраны меня вытащили наружу.

Это оказалась стройка. Мы стояли посреди каркаса большого здания-«колодца». Мы – это три наши машины, поставленные в цепь, и две машины напротив – черные роскошные «либертадоры». Те самые, которые выдержат прямое попадание из деструктора.

Перед ними и за ними я насчитал семь вооруженных людей. Те самые «нулевики», «гвардия тетушки Алисы», парни в черно-синих легких доспехах, глухих шлемах с опущенными забралами и со штурмовыми винтовками в руках. На шевроне каждого красовался золотой орел Венеры – герб департамента безопасности. Ясно, и здесь корпус использует «мусорщиков», не унижается до грязной работы. Белым пятном на их фоне выделялась Катарина в парадной форме со всеми знаками различия и золотыми погонами. Без брони, но в этом и не было необходимости, ни у кого из приехавших со мной оружия не наблюдалось.

Нас было девять человек, включая меня и дона. Кроме него, начальника охраны и моих спутников, все остальные поспешили убраться за машины, хотя, начни гвардейцы стрелять, их это не спасет. Один из «быков» взял меня сзади в захват, который, как я знал, в случае определенных усилий быстро и безболезненно отправляет к праотцам, а сил у парня хватит. Это было единственное оружие, каким владели бандиты, из-за чего страшно нервничали. Я заметил, как по лбу второго «быка» рядом со мной стекает холодный пот. А ведь это элита, наемники, самые-самые!

Виктор Кампос не боялся ничего. Он вышел вперед и обратился к Катюше:

– Я хочу видеть сына.

Та милостиво кивнула и махнула рукой одному из своих бойцов. Раздалось шипение, люк первого «либертадора» поднялся, оттуда вылезли еще два гвардейца с оружием за спиной. За руки они держали человека, которого мне было неприятно видеть даже при нынешней апатии. Толстого.

При виде бандитов и отца его челюсть отъехала вниз, в глазах же появились не ожидаемые мной нотки страха. Дон хефе, хотя ему и не приличествовало по статусу, не сдержался и гневно сверкнул глазами. Чувствую, Толстому сегодня не поздоровится. За что? Пока не понимал, но, видать, есть за что.

– Есть претензии? – Катарина кивнула в сторону Бенито.

Дон Виктор отрицательно покачал головой.

– А у меня есть. Товар неравнозначный. На Бенито нет ни царапины, ваш же подопечный весь в синих разводах. Непорядок!

Она сделала то, что я всегда считал невозможным, нереальным. Ну, не в играх с такими людьми, как дон хефе. Подошла и ударила Бенито несколько раз по лицу. Кампос-старший дернулся, но удержался, хотя я представлял, чего ему это стоило. Однако иглометы бойцов ДБ лаконично смотрели в нашу сторону, и я почувствовал, как задрожал державший меня бугай.

Она своего добилась, ювелирными ударами нанесла Бенито то, что через время нальется краской и превратится в большой фиолетовый фингал. Бенито был раздавлен, на него было жалко смотреть. Она – не титуляр с окраины, над которым можно издеваться и ставить на место. Он хотел право сильного? Он его получил. И теперь запомнит до конца жизни.

– Несите.

Это дон хефе. Обернулся к начальнику охраны. Тот махнул рукой, и по его знаку из второй машины двое бандитов вынесли тяжелый ящик, напоминающий сундук. Небольшой, но очень тяжелый. Ящик распахнулся. В глаза мне ударил блеск. Золото.

Настоящее золото. Много золота! Невероятно много золота!!! Это что получается, меня меняют еще и с доплатой? Я сам по себе стою так низко?

Последняя мысль, впрочем, была шуткой. Я все еще не понимал, что происходит и какова подоплека происходящего, но действие разворачивалось как в театре, и я превратился во внимательного зрителя.