Из дома вышел человек… - Даниил Иванович Хармс

(!) за ней (!) бежит (!)

кида́ет сумрачный ноган

к её растерзанным ногам

прости-прости я нехороший

раз 2 3 4 5 6 7ю…………………….. (быстро)

а сам тихонько зубы крошит

как будто праведный совсем

О человек! исполни сей закон

и на тебя не вскочит чирий

метай рубашками в загон —

как говориться в притче:

      – плен духу твоему язычник

      и разуму закованная цепь —

– за кулисами говорят шёпотом, и публика с трепетом ловит бабочку. Несут изображение царя. Кто то фыркает в ладонь и говорит: блинчики. Его выводят —

   Выйди глупый человек

   и глупая лошадь

   на Серёже полаче

   и на Володе тоже

стыдно совестно и неприлично

говорить блинчики

а если комната вдобавок девичая

то нужно говорить как-то иначе

– Все удовлетворены и идут к выходу —

                                  ВСЁ

ДаНиил Хармс

1926 г. 11 февр.

52

Конец героя

Живи хвостом сухих корений

за миром брошенных творений

бросая камни в небо в воду-ль

держась пустынником поотдаль

в красе бушующих румян

хлещи отравленным ура

призыва нежный алатырь

и Бога чёрный монастырь

Шумит ребячая проказа

до девки 107-го раза

и латы воина шумят

при пухлом шопоте шулят

Сады плодов и винограда

вокруг широкая ограда

мелькает девушка в окне.

Софокл вдруг подходит к ней

Не мучь передника рукою

и цвет волос своих не мучь

твоя рука жару прогонит

и дядька вынорнит из туч

и вмиг разбившись на матрасе

восстанет молод и прекрасен

и стоком бережных имян

как водолей пронзит меня

Сухое дерево ломалось

она в окне своём пугалась

бросала стражу и дозор

и щёки красила в позор

уж день вертелся в двери эти

шуты плясали в оперете

и ловкий крик блестящих дам

кричал: я честь свою отдам!

Под стук и лепет колотушек

Дитя свечу свою потушит

Потом идёт в леса укропа

В куриный дом и бабий ропот

крутя усы бежит полковник

минутной храбростью кичась

Сударыня я ваш поклонник

Скажите мне который час?

Она же взяв часы тугие

и не взирая на него

не слышет жалобы другие

повелевает выйти вон.

А я под знаменем в бою

плюю в колодец и пою:

Пусть ветер палубу колышет

но ветра стык моряк не слышет

Пусть дева плачет о зиме

и молоко даёт змее

Я окрестясь сухим приветом

стелю кровать себе при этом

бросая в небо дерзкий глас

и проходя четвёртый класс.

из леса выпрогнит метёлка

Умрёт в углу моя светёлка

Восстанет мёртвый на помост

с блином во рту промчится пост

Как жнец над пряхою не дышет

Как пряха нож вздымает выше

Не слышу я и не гляжу

как пёс под знаменем лежу

Но виден мне конец героя

глаза распухшие от крови

могилу с имянем попа

и звон копающих лопат.

и виден мне келейник ровный

упряжка скучная и дровни

Ковёр раскинутых саней

лихая кичка: поскорей!

конец не так моя Розалья

пройдя всего лишь жизни треть

его схватили и связали

а дальше я не стал смотреть

и з〈а〉потев в могучем росте

всегда ликующий такой

никто не скажет и не спросит

и не помянет за упокой.

2 мая 1926

53

Казачья смерть

Бежала лошадь очень быстро

ее хозяин турондул

Но вот уже Елагин остров

им путь собой перегородил.

Возница тут же запыхавшись

снял тулуп и лег в кровать,

четыре ночи спал обнявшись

Его хотели покарать.

Но он вскочил недавно спящий

наскоро запер письменный ящик

и не терпя позора фальши

через минуту ехал дальше

Бежала лошадь очень быстро

Казалось нет ее конца

Вдруг прозвучал пустынный выстрел

поймав телегу и бойца.

Кто стреляет в эту пору?

Спросил потусторонний страж

седок и лошадь мчатся в прорубь

их головы объяла дрожь,

их туловища были с дыркой.

Мечтал скакун. Хозяин фыркал,

внемля блеянью овцы

держа телегу под уздцы.

Он был уже немного скучный,

так не ожидано умерев

Пред ним кафтан благополучный

лежал местами прогорев.

Скакали день и ночь гусары

перекликались от тоски.

Карета плавала. Рессоры

ломались поперек доски.

Но вот седок ее убогий

ожил быстро как олень

перескочил на брег пологий

А дальше прыгнуть было лень.

О как 〈 〉[2] эта местность

подумал он смолчав

К нему уже со всей окрестности

несли седеющих волчат

Петроний встал под эти сосны

Я лих и нет пощады вам —

звучал его привет не сносный

телега ехала к дровам.

В ту пору выстрелом не тронут

возница голову склонил

Пусть живут себе тритоны

он небеса о том молил.

Его лошадка и тележка

Стучала мимо дачных мест

А легкоперое колешко

высказывало свой протест.

Не езжал бы ты мужик

в этот сумрачный огород

вон колено твое дрожит

Ты сам дрожишь на оборот

   Ты убит в четыре места

   Под угрозой топора

   Кличет на ветру невеста

   Ей тоже умерать пора.

   Она завертывается в полотна

   и раз два три молчит как пень.

Но тут вошел гусар болотный

и промолчал он был слепень

Потом вскочил на эту лошадь

и уехал на бекрень.

Ему вдогонку пуля выла

он скакал закрыв глаза

все завертелось и уплыло

как муравей и стрекоза.

Бежала лошадь очень быстро

гусар качался на седле.

Там в перемешку дождик прыскал

избушка