Между нами лёд. Книга 2 - Дарья Ларина

пояснил Громов.

Татьяна недовольно поджала губы, выделенные матовой помадой в тон платью. То, что она находится, мягко говоря, в проигрышном положении, было очевидно с самого знакомства с Ильей. Но сдаваться было поздно. Евгений уходит из спорта, и у неё есть шанс попасть на пьедестал. Хотя бы на третье место. И тогда она, возможно, сможет доказать, что далеко не «никто».

– Не вижу смысла говорить о моей карьере с Ильей. Всё решено.

Таня быстро осмотрелась по сторонам. К ним с Женей было приковано внимание почти всех спортсменов, стоящих у столов. И пары, кружившиеся в танце рядом, тоже периодически бросали на них кроткие взгляды. Но это было ожидаемо и даже понятно. Ни Таня, ни Женя за прошедшую неделю не дали ни одного интервью и никак не прокомментировали то, что произошло в их паре.

В той паре, что больше не существует.

– Видел твою… Кхм… Рекламу, – решил сменить тему Громов, однако понимал, что обсуждение карьеры Тани с Ильей раздражает так же, как и разговоры о её съемке в нижнем белье.

– И как? – тихо поинтересовалась Таня, чувствуя, как тело млеет от родных и таких уверенных прикосновений.

– Интересно, сколько мужчин успели на тебя передернуть? – с искренней задумчивостью, будто этот вопрос его действительно занимал, произнес Евгений.

Татьяне показалось, что на неё резко вылили ведро ледяной воды. Она даже на мгновение замерла, вынуждая остановиться и своего партнера. Теперь – исключительно по танцу.

– А мне интересно, – вторила ему Таня, собираясь с мыслями, и вернула ладони обратно на широкие плечи Евгения. – Был ли среди них товарищ Громов, который умеет так виртуозно делать весьма завуалированные комплименты…

Евгений одобрительно хмыкнул, позволяя губам растянуться в улыбке.

– У меня, конечно, красивые руки, но я всё же предпочитаю женщин.

– Я ведь до сих пор не перевела тебе деньги из-за расторжения контракта…

– Я заблокировал поступление средств с твоего счета, – холодно уведомил Громов. – Не пытайся.

Уверенность Тани вновь рассыпалась. Возразить нечем. Она всё равно не переубедит его.

– Хочу остаться с тобой наедине, – неожиданно признался Евгений, переходя на возбуждающий шепот, и провел ладонью по обнаженному здоровому плечу Тани, откидывая с него пряди волос, и с удовольствием отметил, как по-детски испуганно округлились её глаза. Она боялась остаться с ним. Но в то же время безумно желала этого.

– Выйдем на балкон? – предложил Евгений, бросив взгляд на приоткрытую дверь, возле которой от периодических порывов ветра слегка покачивались тяжелые белые шторы.

– Я замерзну, – попыталась ухватиться за эту мысль Таня. Середина марта не радовала погодой даже днём, что было говорить о позднем вечере?

– Со мной? – насмешливо приподнял брови он. – Не думаю.

Татьяна растерялась, вновь уткнувшись взглядом в его грудь, и боялась посмотреть в глаза. С Женей действительно было холодно только в моральном плане, а вот в физическом… Таня невольно вспомнила их первую и единственную близость в Ванкувере. Вспомнила, каким обжигающе горячим было его тело. И теперь уже по её собственному телу пробежала волна тепла и легкого возбуждения.

– Идём? – настаивал Громов, но ответа так и не получил, а потому приобнял её за поясницу и повел в сторону балкона.

– Мне конец! – одними губами выразительно произнесла Таня, проходя мимо Ксюши и Алисы.

– Думаешь, убьет? – с тревогой в голосе поинтересовалась одна у другой.

– Думаю – поцелует, – улыбнулась Алиса, когда Таня и Евгений скрылись из виду, оказавшись на балконе.

Илья в этот раз от каких-либо комментариев решил воздержаться.

Как только бывшие партнеры оказались на балконе, Татьяна подошла к невысокому ограждению из белого камня и положила на него ладони, чувствуя холод и обжигающий морозной свежестью вечерний воздух. Таня прикрыла глаза, надеясь, что это поможет избавиться от наваждения. И ей это почти удалось… Ровно до того момента, как Евгений накинул ей на плечи пиджак, что ещё хранил тепло и аромат его тела.

Татьяна хотела возразить. Точнее, хотела попытаться, но Евгений крепко обнял её со спины, прижимая к себе и зарываясь лицом в волосы. Сердце Тани на несколько секунд перестало биться. Оно замерло от нежной близости, боясь нарушить её.

– Та-аня… – вымученно прошептал он, обжигая обнаженную шею тяжелым, горячим дыханием.

Зажмурившись от подступающих слёз, Таня заставила себя вспомнить, что этот человек назвал её никем…

Но он же сейчас обнимал так, будто в ней заключался весь смысл его существования.

– Ж-женя, – всё ещё стоя с закрытыми глазами, дрогнувшим голосом начала она, собираясь попросить отпустить. – Пожалуйста…

– Будь моей, – резко перебил он. Но в его голосе не было привычных безапелляционных нот. Была просьба. Была тревога. Была любовь?..

Татьяна распахнула глаза, посмотрев перед собой в темную вечернюю даль. Несколько секунд бывшие партнеры стояли в абсолютной тишине, не слыша даже музыку, доносившуюся из зала. Татьяна не могла поверить в услышанное, а Евгений в то, что, наконец, озвучил то, чего давно желал.

В ожидании ответа, он ещё сильнее прижал её к себе. Закрыл глаза, делая глубокий вдох и мечтая, чтобы Таня всегда была рядом. На таком нулевом расстоянии. Пусть всегда будет возможность вот так уткнуться в её волосы, вдыхать сладкий аромат и просто забывать обо всем остальном мире. Просто иметь возможность спрятаться в ней. От своих страхов. От своего прошлого.

Ведь даже самым сильным мужчинам порой жизненно необходимо спрятаться, раствориться в любимой женщине.

Спиной Таня чувствовала, как бьется его сердце. Ощущала, как крепкие руки обвили талию. Она хорошо знала, насколько они сильны. И даже если приложить все усилия, выбраться из их объятий, пока Евгений сам того не захочет, не получится.

Вместе с этим Таня отчетливо ощущала, как бешено бьется собственное сердце, и что-то в груди оставалось без покоя. Без радости от долгожданных слов. Что-то внутри кричало и умоляло бежать. Далеко и навсегда.

– Таня? – несмело позвал Громов, будто чувствуя, что мыслями она не здесь. И через секунду она положила ладони поверх его больших и неизменно теплых. Принимаясь неосознанно поглаживать его руки, Таня смотрела куда-то вдаль, где не было ничего, кроме ночного мрака и нескольких неярких фонарей.

– Когда ты… – Таня попыталась задать вопрос, но голос предательски дрогнул, и она была вынуждена замолчать ещё на несколько секунд. – Твоей… Кем? – она решила задать вопрос немного другого плана и замолчала, с волнением ожидая ответа.

– Моей женщиной, – выдохнул он, сильнее сжимая Таню в своих руках, будто чувствуя неладное. – Моим всем.

Татьяна поджала губы, борясь с желанием разреветься в голос. От этих слов из уст любимого мужчины на душе было не потрясающе хорошо, а ужасающе больно.

Таня сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями окончательно.

– Я не могу быть всем, – быстро произнесла она, вновь зажмурившись от страха. Кольцо рук Громова, в котором она всё ещё была, теперь не грело. Оно пугало и заставляло сердце тревожно сжиматься, ожидая худшего.

– Почему? – голос Евгения больше не имел ласкового, трепетного оттенка. К нему возвращалась привычная сталь. Однако объятия свои он размыкать не торопился.

– Как никто может быть всем?

Громов резко убрал руки и отошел на шаг назад.

– Я не говорил, что ты никто, – пытаясь оставаться спокойным, пояснил он, а затем положил ладони на плечи Тани, укрытые пиджаком, и развернул к себе лицом. – Я сказал, что ты никто без меня.

Татьяна зажмурила глаза, чтобы не видеть лица Жени. Он опять повторил эту фразу. И, похоже, совсем не чувствовал никакого раскаяния по этому поводу.

– Ты всё ещё так считаешь? – Таня нашла силы открыть глаза.

– Ты хочешь поговорить именно об этом? – ответил вопросом на вопрос Громов, и Таня увидела, как на его лице не осталось и тени от влюбленности. С каждой новой репликой он и сам будто забывал о том, что произнес, как только они оба оказались на этом балконе.

– Зачем я тебе? – растерянность Татьяны внезапно сменилась смелым желанием докопаться до истины. Даже несмотря на осознание, что эти вопросы ни к чему доброму не приведут. Таня понимала, что если была бы чуть более мудрой (или, наоборот, глупой) женщиной, то спокойно должна была согласиться на предложение Громова, броситься ему на шею и умчаться вместе