Смертельный спуск. Трагедия на одной из самых сложных вершин мира – К2 - Питер Цукерман

Но в лагере мало кто разделял его опасения. Альпинисты поглощали приготовленные Надиром бургеры, играли в покер, тайком смотрели порнографию, наслаждались «нутеллой», спорили по поводу холодной ночевки Бонатти, писали в свои блоги и жаловались на погоду. Чхиринг обратил внимание, что нанятый «Прыжком с разбегу» Пасанг Лама тоже уделяет молитве мало времени. Пасанг был слишком занят выравниванием площадок под палатки и рытьем отхожих мест для клиентов. Чхиринг стал наблюдать за юношей. Было видно, что Пасанг много работал, не имея при этом хорошего снаряжения. Это означало, что он нуждался в работе и был готов сделать все, что попросят клиенты, вне зависимости от степени опасности. Пасанг напомнил Чхирингу его самого в начале карьеры: горящий желанием, но несведущий.

Чхиринг надеялся, что Пасанг вскоре отдаст должное Такар Долсангме. Если идешь на К2 с «Прыжком с разбегу», помощь богини наверняка понадобится. Чхиринг также знал то, о чем Пасанг понятия не имел: бхотия и его двоюродные братья получили эту работу не потому, что были сильными, опытными или удачливыми. Просто шерпы не хотели работать на «Прыжок с разбегу».

Как-то вечером, непосредственно перед тем, как погода улучшилась и команды отправились на восхождение, Чхиринг увидел, как Пасанг преклонил колени у чортена. Чхиринг до сих пор ни разу не разговаривал с юношей, но решил помолиться вместе с ним. Он встал на колени рядом, сложил руки и склонил голову. Но он просил богиню не за себя, не за жену и детей, он молился за Пасанга, прося гору защитить его.

Закончив молитву, Чхиринг открыл глаза и посмотрел в сторону горы. К2, несколько недель скрытая бурями, была теперь отчетливо видна и, казалось, заслонила собой небо.

Равалпинди, Пакистан

2июня 2008 года, в день, когда клиенты Шахина прибыли в Пакистан, белая «Тойота Королла», начиненная взрывчаткой, проехала через контрольно-пропускной пункт в секторе F-6/1 в дипломатическом анклаве Исламабада. Водитель, восемнадцатилетний джихадист по имени Камаль Салим, припарковался перед зданием датского посольства. В 12:10 автомобиль взорвался.

Взрыв проделал полутораметровую воронку в дороге, испепелил Камаля, разорвал его машину, покорежил металлические ворота посольства, разрушил бо`льшую часть фасада здания, выбил окна и повредил соседний дом. Десятки автомобилей снесло с дороги, улицы сектора F-6 были покрыты щебнем и обломками. «Повсюду лежат тела, – сообщал телеканал «Аль-Джазира». – Взрыв слышали во всем городе, и он в буквальном смысле слова не оставил на деревьях ни листочка». Погибли восемь человек, в том числе неопознанный ребенок, двадцать семь получили ранения.

Террористическая группировка «Аль-Каида» назвала случившееся актом возмездия. Ранее датские газеты опубликовали серию карикатур, высмеивающих ислам. На одном рисунке художник изобразил Пророка с бомбой в тюрбане. После взрыва журналисты стали заявлять, что джихадисты готовы взять власть в Пакистане, завладеть ядерным арсеналом и уничтожить цивилизацию. Но альпинисты, направлявшиеся к К2, считали случившееся обычной задержкой. Как сказал сербский альпинист Хоселито Бите, «в Исламабаде Армагеддон не является чем-то необычным».

Однако Шахин Бейг принял теракт близко к сердцу. Ожидая багаж клиентов, он думал, в здравом ли уме люди за пределами Шимшала. «Аль-Каида» убивала детей из-за рисунка. Шахин сказал участникам сербской команды, чтобы никто не выходил из отеля. «Я покажу вам настоящий Пакистан», – пообещал он. Страна, которую знал Шахин, была мирной, и он хотел, чтобы иностранцы не боялись террористов, а увидели красоту его родины.

Примерно такого же мнения придерживались власти. Чтобы привлечь больше альпинистов, Альпинистский клуб Пакистана пролоббировал льготы. В 2008 году министерство туризма страны ввело плавающие тарифы на восхождения в зависимости от высоты горы и сезона и в два раза уменьшило плату за подъем на восьмитысячники. Некоторые менее высокие пики шли «по акции» со скидкой в 95 процентов. Таким образом, восхождение на К2 стало стоить двенадцать тысяч долларов, в то время как Эверест стоил в семь раз больше. Одновременно министерство решило не ограничивать число экспедиций на К2 и другие пики. Фактически любой человек с достаточным количеством денег мог попытаться взойти на любую гору в Пакистане в любое время и по любому маршруту.

Большинство альпинистов оценили эти нововведения. «Мы хотим, чтобы подняться на гору мог любой, кто заплатил, – сказал президент Альпинистского клуба Назир Сабир. – Не дело правительства – решать, кто может, а кто не может совершить восхождение». Политика Непала здесь схожа с пакистанской. В США подход более строгий. Вершина самого высокого пика Северной Америки едва дотягивает до высоты лагеря I на К2, но альпинисты, желающие взойти на Денали на Аляске, должны подать на рассмотрение специальную анкету и получить разрешение. «Если у потенциальных восходителей недостаточно опыта, я звоню им и говорю: «Вижу, что вы пробыли несколько дней на леднике Грасхоппер, но Денали – совсем другое дело», – сказал рейнджер Управления национальных парков Джо Рейчерт. – Мы стараемся отговорить, объясняем, что это слишком опасно».

Управление национальных парков США не может закрыть для альпинистов территории общего пользования, но заявление на восхождение надо подавать за шестьдесят дней, кроме того, альпинисты обязаны посмотреть презентацию о лавинной опасности, спасении из трещин, о том, как пользоваться перильными веревками, о санитарных правилах и о воздействии человека на окружающую среду. Сотрудники Управления нацпарков провешивают перильные веревки на Денали и следят за их состоянием, а американские налогоплательщики платят за работу санитарной авиации. Травмированных альпинистов эвакуируют по воздуху в больницы независимо от того, могут ли они заплатить.

Снижение цен на восхождения в Каракоруме дало эффект. После терактов 11 сентября 2001 года туристы и альпинисты почти перестали ездить в Пакистан, но в 2008 году более семидесяти иностранцев прибыли, чтобы подняться на К2, хотя половина из них отсеялись еще до восхождения по причине болезней. Еще несколько сотен восходителей штурмовали пики в окрестностях. Вместо ожидаемой отмены экспедиций на К2 началось столпотворение.

Шахин хотел, чтобы альпинисты получили хорошее впечатление о его религии и стране, и по прибытии в базовый лагерь с сербской командой он делал все от него зависящее. «Сохранение гармонии – часть моей работы», – говорил он. Тем не менее проблемы возникали, когда экспедиции выдвигали неразумные требования. Например, сингапурская команда приказала Джехану Бейгу, своему высотному носильщику, перенести груз через лавиноопасное место. Джехан отказался, и его рассчитали.

Шахин нашел Джехану другую работу. Новый работодатель, Хьюго д’Аубаред, шестидесятиоднолетний страховой агент из Франции, хорошо платил, на него уже работал другой уроженец Шимшала – Карим. Но вскоре у Шахина появились недобрые предчувствия относительно Хьюго. Когда они с Каримом прогуливались вдоль морены неподалеку от базового лагеря, то заметили француза, он присел на корточки, будто завязывал шнурок. На камнях перед ним лежали серого цвета останки. Выделялась рука, перерубленная у локтя, но с уцелевшими ногтями, в пустой суставной впадине которой виднелись сухожилия. Хьюго сделал несколько фотографий, наведя объектив на иссушенные губы погибшего.