Случайная жертва - Алла Холод

скудное питание и отсутствие полноценного отдыха, он не выглядел ни затравленно, ни убого. Да, у него не было денег на хорошую одежду, но он научился разбираться в брендах, свел знакомства в двух близких к дому секонд-хендах, и ему, как постоянному (и очень красивому) покупателю, охотно сообщали, когда в магазине появлялась приличная, не слишком заношенная вещь. Несмотря на нищенское положение, выглядеть ему удавалось вполне прилично. Но главное было, конечно, не в опрятности и умении себя вести: Роберт был действительно чрезвычайно хорош собой. От отца ему достались иссиня-черная, сильно вьющаяся шевелюра, огромные карие глаза. Остальное Бог дал: прямой точеный нос, идеальный овал лица, выразительные, трогательно изогнутые губы. Его лицом можно было любоваться, как произведением искусства. Но к этому всему он был еще прекрасно сложен и высок ростом. Этому природному богатству мама нашла применение, когда Роберт заканчивал четвертый курс.

Проснувшись как-то утром, Роберт обнаружил, что мама непонятно из каких закромов достала новую скатерть, чуть свет начала тщательно пылесосить квартиру, а когда он убегал на занятия, попросила сына не задерживаться, прийти домой пораньше.

Он не задержался, пришел, застал маму в приятной компании, за столом сидели полная дама примерно ее лет и молодая девушка, страдающая, судя по выпирающему зобу, базедовой болезнью. Мамаши поедали форшмак, угощались каким-то вином, девушка приклеилась взглядом к Роберту.

Он сел за стол, поел вместе со всеми, хотя под пристальным взглядом девушки, которую, как оказалось, зовут Соня, кусок все время застревал в горле.

Она рассматривала его жадно, один глаз у нее заметно косил, поэтому казалось, что она одновременно смотрит во все стороны, как хамелеон. Кроме того, она периодически показывала язычок, облизывала им мокрые губы, очевидно, подсмотрела этот трюк в каком-то романтическом фильме.

Выглядело это отвратительно, и Роберт понял, что если немедленно не избавит себя от неприятного зрелища, то съеденный ужин не сумеет правильно перевариться в желудке.

Гостьи сидели мучительно долго, пили чай, расспрашивали его о будущей врачебной специальности, пока он наконец не сослался на необходимость готовиться к завтрашним занятиям.

– Как тебе Сонечка, правда, милая девочка? – спросила раскрасневшаяся от вина и чая мама, когда за визитершами захлопнулась дверь.

– Мне так не показалось, – сухо ответил Роберт.

– Надо было получше присмотреться, – настаивала Сара Ильинична, – в следующий раз мы с Розой Львовной оставим вас одних, чтобы вы могли пообщаться, узнать друг друга получше.

– Следующего раза не будет, – отрезал Роберт, – либо они сюда больше не придут, либо я стану уходить из дома на то время, пока они будут у тебя в гостях.

– Но они приходили не ко мне! Ты сам прекрасно все понимаешь! Это замечательная семья! Очень состоятельная, солидная! У вас будет отдельная квартира, и папа Сонечки – очень серьезный человек – готов помогать, пока вы не встанете на ноги.

– Ты решила торговать мною, мама? Вот так ты захотела улучшить свое финансовое положение, да? Сначала гнала отца на улицу в лютый мороз, пока он не заболел и не умер, теперь решила сделать из меня племенного бычка, который будет покрывать за деньги уродок, на которых нет спроса?

Роберт перестал себя контролировать, впервые в жизни его прорвало.

– Что ты такое говоришь, сын? – опешила мама. – Я же стараюсь для тебя.

– Я сам о себе побеспокоюсь! Если тебе не хватает денег, раз в жизни пойди работать, как все нормальные люди! Наймись гардеробщицей, выдавай программки и номерки, делай хоть что-нибудь. Но не мечтай, что ты будешь решать проблемы за мой счет. Я не буду трахать чудищ, которых ты будешь мне подсовывать! Поняла? А если ты еще хотя бы раз попробуешь подпихнуть под меня какую-нибудь девочку из состоятельной семьи, я тебя своими руками придушу.

После этой тирады дальнейшие отношения с матерью практически сошли на нет. Сара Ильинична похоронила мечту о легкой жизни, которую сулила выгодная свадьба. До глубины души ее оскорбило непочтительное поведение сына. Где это видано, чтобы в благопристойной еврейской семье мальчик оказался таким хамом и засранцем?

Они почти не общались. Роберт продолжал хвататься за любую работу, подрабатывал санитаром в ближайшей больнице, как и раньше, таскал декорации, брался за все, за что могли хоть сколько-то заплатить. По-прежнему аккуратно отдавал деньги матери, она брала их молча, не удостаивая наследника даже взглядом. Впрочем, он и не нуждался ни во взглядах, ни в разговорах. Ему надо было закончить вуз и начать самостоятельную жизнь, в которой не будет опостылевших черных гренок с чесноком и масляных взглядов продавщиц из секонд-хенда. А главное, матери, которую он терпел с огромным трудом.

Роберт Крайнович, взяв старт в ранней юности, привык работать не покладая рук. Он многого добился. Со временем в материной квартире он сделал ремонт, купил ей удобную мебель, перечислял ей каждый месяц сумму, достаточную для того, чтобы она приобрела себе шубку, по вечерам пила наливку, покупала в кулинарии кошерные котлетки и смотрела большой плоский телевизор.

Свои обиды на мать он давно предал забвению, однако собственные нищие детство и юность не забывал ни на секунду. Он жил под девизом – это никогда не должно повториться. Он стремился достичь того уровня жизни, при котором возврат назад будет уже невозможен.

Упреки Елены резали по живому: никогда эта изнеженная девочка из благополучной семьи не знала, что такое настоящая нужда, она в принципе не могла этого понять, потому что никогда не жила такой жизнью. Ее вальяжная, довольная жизнью мама не пилила с утра до ночи отца и не гнала его на мороз за копейкой, и отец не отмораживал себе ноги, пытаясь заработать хоть что-то на новогодние праздники. Лене никогда этого не понять.

Даже объяснять смысла нет. Она из того поколения, которое называет нуждающихся людей «нищебродами» и корчит брезгливую мордочку в адрес того, кто чего-то не может себе позволить. Она относится к людям с низким достатком, как к прокаженным, к которым лучше не приближаться, чтобы случайно не вдохнуть в свои пропитанные средиземноморским бризом легкие бациллу бедности.

Когда Европа закрылась для российских туристов, Елена не отчаялась и не успокоилась, как ожидал Роберт, она стала тянуть его на Мальдивы, Сейшелы, в другие шикарные места. Она должна была «соответствовать» и постоянно подтверждать свой статус успешной леди.

Иногда, когда Роберту выпадало особенно много работы и он сильно изматывался, он вспоминал папу, как тот раскрывал свой скрипичный футляр в надежде, что туда будут кидать рублики, шмыгал носом и гнал Роберта домой: «Иди, сынок, на улице холодно, ты простудишься».

Но Роберт не уходил.