Чаша судьбы - Алан Григорьев

за кувшином и кубками, наставник уже успел перекинуться в седовласого пухленького толстячка — и почему его человеческая внешность была столь неказистой? Дракон-то получался красивый — большой, чёрный, лоснящийся.

В беседке, помимо Фиахны, Дэррека и нежданной гостьи, обнаружился ещё и Шон. Даже повязка на его лице не могла скрыть беспокойство рыцаря Сентября. Тот, впрочем, не слишком-то старался выглядеть безучастным.

— Давно не виделись! — улыбнулась ему Медб, вертя на пальце кольцо с изумрудом.

— И век бы не видеться! — буркнул Шон и, поймав укоряющий взгляд отца, добавил: — Папа, я не собираюсь делать вид, что мне всё это по душе.

— И правильно, — королева подняла чашу, и золотые браслеты на её запястье мелодично звякнули. — Я и сама не рада, что пришлось так поспешно отправляться в путь. Признаться, я вообще не собиралась покидать своё королевство до родов, но обстоятельства…

Второй рукой она погладила округлившийся живот. Фиахна отсалютовал ей кубком.

— И что же тебя заставило? Я хотел предложить нам всем выпить за счастливую встречу, но, пожалуй, в ваших глазах слишком мало счастья, друзья. Поэтому давайте просто выпьем.

Он пригубил вино. Шон и Дэррек последовали его примеру, а Медб, едва коснувшись губами края, отставила чашу и вздохнула.

— Ты прав, друг мой. Могу ведь я тебя так называть? — дождавшись кивка от Фиахны, она продолжила: — Мне нужна помощь правителя Неблагого двора. Сейчас это ты. Поэтому я и здесь.

От этих слов эльф расплылся в улыбке и приосанился, поправив маргаритку за ухом.

— Конечно! Можешь на меня рассчитывать, дорогая.

— Прости, Фиахна, на тебя рассчитывать сложно, но увы, больше не на кого, — горько усмехнулась Медб. — Я предпочла бы иметь дело с Финваррой — уж он-то сумел бы приструнить своего неразумного сына. Но я надеюсь, что и ты сумеешь справиться с племянником, потерявшим всякий стыд.

Она провела пальчиком по краю бокала и слизнула алую каплю. Элмерик, глядя на это, покраснел: королева была слишком хороша, чтобы не любоваться ею. И как только у Мартина духу хватило отказаться от её милости?

— Который из моих племянников докучает тебе? — нахмурился Фиахна.

— Ну уж точно не Каллахан, — Медб обвела взглядом всех присутствующих, одарив каждого лучезарной улыбкой (даже на долю Элмерика досталось, хотя он просто стоял за спиной у Фиахны с полным кувшином вина наготове). — Браннан нарушил наш уговор и похитил у меня Олнуэн. Он держит её в заложницах, и поэтому у меня связаны руки. Вели ему отпустить весеннюю деву, Фиахна! Пускай она вернётся ко мне.

Эльф сжал губы в тонкую линию, обдумывая услышанное.

— Или ты не король в своём королевстве? — со смешком добавила Медб, видя его колебания.

Щёки Фиахны вспыхнули.

— Я — наместник по воле моего царственного брата, и не стану присваивать себе право на престол, которого у меня нет. Не старайся, моя летняя красавица, у тебя вряд ли получится задеть мою гордость. Признаюсь: мне кажется, ты что-то не так поняла — Браннан был здесь, мы повздорили — это правда. Но нарушать перемирие с Благим двором он, насколько мне известно, не собирался.

— Вчера не собирался, а сегодня вдруг нарушил! Тебе ли не знать, как это бывает? — Медб облизнула алые губы. — Эльфы Неблагого двора такие непостоянные…

— Так чего ты от меня хочешь? — Фиахна подпёр щёку ладонью. — Наша беседа становится какой-то скучной. Прежде ты была веселее.

— Прежде у меня не были связаны руки, — прошипела королева, привставая. —

Олнуэн находилась под моей защитой. Я дала ей слово, что не позволю Браннану до неё добраться.

— И не сдержала его, — не без тени злорадства добавил Шон. — Плохо тебе сейчас, наверное?

Медб повернулась к нему, качая головой.

— Пока Олнуэн жива, мой обет не нарушен. Но если Браннан решится её убить…

— То ты потеряешь волшебную силу, — закончил за неё рыцарь Сентября. — Вот к чему приводят опрометчивые обещания.

— Мне не хотелось бы до этого доводить, — Медб удалось взять себя в руки, её лицо стало спокойным, а в голос вернулась привычная мелодичность. — И дело не только во мне. Если Олнуэн погибнет, ребёнок тоже умрёт. Он всё ещё связан со своей истинной матерью, и узы будут неразрывными, пока дитя не родится на свет.

Фиахна кивнул Элмерику, и тот снова наполнил кубки ароматным вином — только королеве не стал подливать, потому что та почти не пила.

— Послушай, Медб, с чего ты вообще взяла, что Браннан захочет убить Олнуэн? Она же всё ещё его жена, и этот ребёнок — его плоть и кровь. Не спорю, мой племянник умеет быть жестоким, но всё-таки он не безумец!

— Он угрожал, что сделает это! — всхлипнула Медб. — Если только весь Благой двор не будет сидеть тише воды ниже травы. Приехав сюда, я уже рискую, понимаешь? Браннан велел мне ни во что не вмешиваться!

— Погоди… — Фиахна помассировал виски. — Я ничего не понимаю. Во что ты не должна вмешиваться?

Королева подалась вперёд (Элмерик почувствовал, как в воздухе запахло предгрозовой свежестью) и упавшим голосом сказала:

— В войну.

— Это так? — Фиахна в изумлении глянул на Дэррека, и тот, вздохнул.

— Увы. Можешь сам взглянуть, какой нам прислали ультиматум, — он достал из-за пазухи измятый пергамент (бард подумал, что, наверное, это королева Медб в ярости мяла письмо в руках, а может, даже, топтала ногами) и протянул его наместнику.

Тот пробежал глазами по строчкам. Потом снова перечитал послание от начала и до конца, словно не веря в происходящее. Плечи его поникли, взгляд стал жалобным.

— Я ничего не понимаю, — он сунул письмо в руки Шону.

— Что ж, я могу объяснить, — Медб сплела руки на груди. — Твой дорогой племянник спятил и собирается объявить войну Объединённым Королевствам. Это значит, людям, понимаешь? А у меня связаны руки, и я никак не могу воспрепятствовать ему.