Чаша судьбы - Алан Григорьев

не нарушу даже ради ваших прекрасных глаз: никакой политики за ужином. И никаких договоров.

— А вы мудры, — Медб улыбнулась, в воздухе запахло душицей и мёдом. — Если хотите, мы можем продолжить беседу после ужина там, где нам никто не помешает.

Элмерик отчётливо услышал, как Келликейт скрипнула зубами, но тут вмешался Фиахна:

— Моя дорогая, сейчас не время заключать союзы. Но ты можешь в качестве жеста доброй воли позволить Дэрреку завтра с утра доставить Его Величество в Каэрлеон и привезти сюда Каллахана. Возможно, он знает что-то про своего брата. Я предпочёл бы блюсти прежние договорённости и ни в коем случае не впутывать людей в наши дела.

Медб хлопнула ладонью о стол:

— Говорю тебе: они нападут со дня на день! Сейчас мы можем успеть сделать хоть что-то.

— Да? И что, например? — Фиахна подцепил ножом сочный кусок ветчины и положил себе на тарелку.

— Мои соглядатаи говорят, что нечто странное затевается на севере, — заговорила Медб после небольшой паузы. — Мне кажется, Артуру было бы разумно укрепить сейчас северные границы. Я могла бы вообще не говорить вам об этом. Но считайте это жестом моей доброй воли.

— Премного благодарен! — Риэган поклонился ей. — А что насчёт Дэррека?

— Если он сам не против отвезти вас домой, я не буду препятствовать, — Медб протянула ему бокал, и король с улыбкой подлил ей вина.

— А теперь давайте оставим разговоры о делах, — Фиахна хлопнул в ладоши. — Вы только гляньте, какая луна взошла над лесом! Я велел открыть окна, чтобы все почувствовали этот чудесный запах новой весны! В такую ночь следует пить, веселиться и радоваться! И я пью за то, чтобы сегодня никто из вас не остался один в своей постели!

Осушив кубок до дна, он рассмеялся. Струйка вина стекла по его подбородку, и эльф утёрся расшитым рукавом. По щелчку его пальцев невидимые музыканты заиграли развесёлую джигу, от которой ноги сами запросились в пляс.

Фиахна вытащил в круг упирающуюся Розмари. Впрочем, Элмерик видел, что она сопротивлялась больше для виду. Наместник, наклонившись слишком близко, шепнул ей что-то на ухо — девушка покраснела, наступила ему на ногу тяжёлым деревянным башмаком так, что эльф охнул, и продолжила танцевать как ни в чём не бывало.

Риэган пригласил Келликейт, и та впервые не отказалась (к большому огорчению бедняги Орсона). Джерри, глядя на всё это веселье, скривился, подпёр щёку кулаком и скучающим тоном произнёс:

— Ну, начало-о-ось…

Элмерик усмехнулся, вспомнив, что Джеримэйн всегда ненавидел танцы, потому что сам танцевать не умел. Интересно, свою рыженькую зазнобу из деревни он тоже плясать не пускает?

В этот момент Медб поднялась из-за стола и обвела хищным взглядом всех присутствующих. Бард поёжился: ему показалось, будто бы королева ищет себе не партнёра для джиги, а по меньшей мере жертву для какого-то кровавого колдовского ритуала. Может, так оно и было — кто знает?

Она взглянула на Элмерика — и бард едва поборол желание спрятаться под стол; посмотрела на Джерри, который тут же поперхнулся и сделал вид, что его очень интересуют носки собственных башмаков; улыбнулась Орсону, но тот ничего не заметил, потому что во все глаза пялился на Келликейт и Риэгана; и остановила взгляд на Мартине.

— Пойдём потанцуем? Знаю, ты всё ещё злишься на меня, но к чему поминать былое в такой чудесный вечер?

— Ладно, почему бы и нет? — тот не стал отказываться, подал королеве руку и вывел её на поляну.

В траве вспыхнули светлячки, а шум ветра и негромкое пение птиц вплелись в весёлую музыку — похоже, Медб решила добавить кое-что от себя к колдовству Фиахны. Тот, улыбнувшись, помахал ей рукой. Под потолком вдруг выросли виноградные лозы, и ещё до конца танца на них созрели крупные сочные ягоды. Эльф отломил одну гроздь и скормил ягодку Розмари, Девушка расплылась в улыбке:

— Ух, вкуснотища!

Элмерик, не удержавшись, тоже привстал и сорвал виноградину. Та была сладкой, как будто вымоченной в меду. Что ни говори, а эльфы и впрямь знали толк в веселье. Ну, кроме некоторых… Барду сложно было даже представить Каллахана, лихо отплясывающего джигу.

Когда музыка стихла и все три пары вернулись за стол, раскрасневшаяся Медб подняла свой бокал, сделала глоток и с усмешкой протянула вино Мартину:

— А ты не разучился веселиться за прошедшие годы, Мартин Мэй! Я почти забыла, что хотела взять тебя в рыцари, но теперь снова вспомнила, почему ты мне по нраву. Испей вина из моей чаши в знак того, что не осталось между нами недомолвок и затаённой вражды. Ты отказался служить мне вечно — так, может, пойдёшь на сто лет? Подумай, что такое жалкая сотня для нас, прекрасных и бессмертных? Всего один глоток — и я буду считать это согласием!

Элмерик ахнул и прикрыл ладонью рот. Он-то помнил, какой гейс Фиахна наложил на Мартина в день, когда отмечали Остару. Шон тоже не забыл — побледнел, вскочил из-за стола, но было поздно: Мартин, поколебавшись лишь мгновение, взял в руки кубок и отпил.

Медб расширила глаза, но вскоре удивление на её лице сменилось сияющим торжеством.

— Не ожидала, что ты согласишься! — она накрутила на палец рыжий локон. — Неужели мне ещё раньше стоило просто потанцевать с тобой, Мартин Мэй?

— Боюсь, дело вовсе не в танцах, — со вздохом он вернул ей бокал. — Но, знать, такова моя судьба.

— Послушай, — Шон возник у королевы за плечом. — Не думаю, что это хорошая идея. Ты сама говорила: скоро война. Каллахану понадобятся все его соратники. Мало тебе было Дэррека?

— Дракона я не держу! — хмыкнула Медб. — Он может уйти в любой момент. Мне нужна только его кровь, а не он сам, да и то скоро необходимость в ней отпадёт. Хотя не скрою: летать на его спине мне весьма понравилось…

— А Мартин?

Королева резко развернулась к нему, сверкнув зелёными глазами:

— Он мой!