Магнитная буря - Ellen Fallen

– Расскажите про этот фестиваль, – щебечет Лулу и откидывает ото рта свои кудрявые пряди. – Мы еле вытерпели, чтобы не приехать к вам раньше.

Смотрю на закатившего глаза Джекса, который вольготно устраивает свои кисти на лодыжках, мне бы его гибкость.

– Вы приперлись в семь тридцать утра, начнем с истины. Это не фестиваль, а ежегодный императорский бал дебютанток, – уныло отвечает он, словно указывая на их тупость. – Фестиваль обычно предполагает флажки, пьянку и прочую муть. А то, чем были заняты мы, не что иное, как аристократическое сборище старых козлов и уродливых девок из высшего общества.

С ужасом вытаращиваюсь на него, не думала, что ему было плохо вчера.

– Ты так это сказал, словно мы были в обществе моралистов и жеманных щеголей, – складываю руки на груди. – Тебе ведь было здорово, – упрекаю я его.

– Мне бы понравилось больше, если бы я был готов к дурацкому вальсу, и пузатый чемпион не тыкал мне в ляжку своим «кинжалом», – бубнит Джекс.

Девчонки начинают громко смеяться, он умеет приукрасить все особенным описанием.

– Не слушайте его! Это один из самых помпезных отелей Парижа. Там огромный холл с гигантской лилией, изображенной в самом центре. Золотые стены, белые колонны и безумно высокий потолок с люстрой неизвестно какого века. Помпезность и шик, залы переходят один в другой, будто ты находишься в замке, а не в отеле. На окнах красные портьеры, я даже не представляю, какой они длинны, ткань кажется бесконечной и безумно дорогой. Нас отвели в малую комнату, представили друг другу. Все девочки были прекрасны, но предпочли белые и розовые тона для этого вечера, поэтому немного злились друг на друга. Нас накормили закусками, когда кавалеров заставили уйти в другую комнату. Мы были словно на подготовке к официальному приему. Там были женщины-помощницы, которые бесконечно поправляли наши причёски и расправляли складочки на платьях, – рассказываю я в красках. – Мы наблюдали, как профессиональные танцоры репетируют свои движения, постукивая туфельками о кафель. Не знаю, по мне это было как в сказке. Жить в отеле такого уровня…

– Особенно, если узнать их ценник, думаю, всякое желание отпадет и надолго, – Джекс, как всегда, нарушает мои волшебные грезы своими колкими высказываниями. – Да не смотрите вы на меня так, парней не интересует весь этот глянец. Нам было бы что пожрать и кого трахнуть. Девчонки витают в облаках, ждут фей и волшебную пыльцу. Вот пока ты там стояла и пялилась на шторы, чем был занят я? – он приподнимает бровь и подмигивает мне.

– Даже боюсь представить, – кривлю губы.

– У меня было удивительное свидание с солнечным, искрящимся, игристым и неподражаемо ароматным… – он замолкает и практически облизывается.

– Шампанским? – подсказываю я ему, чтобы не вводил девочек в заблуждение.

– Точно! Розовое «Moet & Chandon BrutImperial», где еще я мог насладиться настоящим французским вкусом? В забегаловке напротив не продают такое. Официанты сновали туда и сюда, поэтому я, видимо, забыл все шаги, и твой подол платья стал моим любимым местом для наступления, – девчонки охают, ведь искусство описания – один из многих талантов Джекса, выходит особенно вкусно. – Вы все еще хотите, чтобы я рассказал про этот бал? Ну, хорошо, но это моё восприятие. Огромный зал, слепящие глаза стены, приглушенный свет, тяжелая красная ткань на окнах, и самое великолепное – это люстра. Я стоял под ней во время всего танца, пытаясь настырно увести тебя в сторону, чтобы не стать жертвами дурацкой громадины, – я смеюсь, он упорно не хочет говорить, насколько был прекрасен зал. – Но особое значение я бы придал изумительному и драматичному дефиле дебютантки Пати с ее рыцарем.

Зажмуриваюсь и тихонько опускаюсь на кровать, натягиваю простыню до самых глаз, смотрю в стороны то на одну, то на другую подругу. Вот и зачем он сейчас поведал такие подробности?

– А ну-ка вон из моей кровати все! – воплю я, когда они начинают толкать меня в бока, чтобы я рассказала им историю. – Немедленно, – пищу я своим ничтожно тонким голосом.

Они выходят из комнаты, а я раскидываю руки по разные от себя стороны и громко стону. Вот почему он такой балбес? Девочки ведь не отвяжутся от меня ни за что. Им нужны подробности, а мне осмысление, которого в данный момент нет и быть не может. После всех оскорблений, нанесенных мне Энтони, я лихорадочно целуюсь с ним же. О каком мозговом штурме говорить? Я безумна, падка на его шепот и горячее тело.

Встаю с кровати и иду в душ.

– Мамочки мои, – произношу я в ужасе.

Гнездо на моей голове и размазанная косметика придают мне вид енота с мусорки. Как будто я всю ночь рылась на помойке, и именно поэтому теперь моё лицо еще долго останется в памяти моих друзей. Спонжем, смоченным лосьоном для удаления макияжа, я бережно провожу по глазам, скулам и губам. Стираю остатки ночи, чтобы начать день с чистого листа. Душ встречает меня горячей водой и приятным запахом миндаля моего геля для душа. Скребу свое тело массажной губкой, уделяю особое внимание местам, где в будущем образуется апельсиновая корка. Корин просветила меня на этот счет, показав результаты своего пофигизма. Надеваю нижнее белье и шелковый домашний халат, доходящий мне до щиколотки, и иду на кухню с тюрбаном из полотенца на голове, чтобы спокойно позавтракать. Ну, стоит попробовать, по крайней мере. Распахиваю дверь и делаю вид, что не замечаю слежку стервятников, ожидающих, когда же я сдамся.

– Погибну, но ни за что не попаду к вам на растерзание, – шиплю я на них.

Заправляю свой ягодный салат йогуртом, заполняю ложку вкусной пищей и отправляю ее в рот. Наслаждение, вот еще одна причина приехать в Париж. Здесь все продукты натуральные и безумно вкусные. Хлеб всегда свежеиспеченный, не стоит по несколько суток на полках супермаркета, как в Америке. Сыры невероятно пахнут, а на вкус – не описать словами. Я могу до бесконечности перечислять, что здесь лучше. Травы, напитки, пейзажи и запахи – все здесь родное и даже отдаленно не схоже с жизнью в Америке. Отрешенно смотрю на свою миску, когда она исчезает из-под моей руки.

– Ты расскажешь нам, иначе мы изведем тебя, – говорит Полин серьезным голосом фитнесс-тренера, человека особого положения, умеющего заставить даже самую ленивую задницу заниматься.

И она берется за меня. Прищурив глаза, я оглядываю эту компанию собравшихся, клуб сплетниц, цирк на выезде. Ну, хорошо, пусть слушают мою версию.

– Незнакомый мужчина вышел, чтобы поддержать меня, всё, – отбираю миску у Полин, пока они переглядываются, быстро запихиваю остатки салата в рот, набив до отказа. Вытираю губы салфеткой, когда йогурт сочится из уголков моего рта по подбородку.

– Джекс иначе все рассказывал, – ворчит Лулу. – Он сказал, что вы практически трахались на втором этаже. Твое тело было впечатано его членом к двери, еще пара секунд и вы стали бы людьми с аподисофилией.

Мы все пялимся на нее в удивлении и непонимании.

– Решила выпендриться с новым словом, – ржет Джекс. – Прости, детка, но мы не увлекаемся изучением названий сексуальных извращений.