Инопланетянка его мечты - Евгения Чепенко

– Нет, почему, – приблизительно поняла я, к чему клонит Вангьял. – Булан сказала, что я некрасивая, что похожа на мальчика и что у меня цвет глаз пугающий. Кожа только бледная, поэтому красивая.

Суженый улыбнулся:

– Ты загорела. Знаешь, высокочтимые девицы и женщины прячут кожу от солнца, дабы не сподобиться работнице или рабыне.

Я утвердительно кивнула.

– И ты, несомненно, считаешь такое поведение глупым, – усмехнулся он.

– Скорее вредным для здоровья.

Уточнять Вангьял не стал, только смеяться начал.

– Что? – озадаченная такой реакцией, я чуть приподнялась.

Он смотрел на меня с лаской и легким недоумением. Я его искренне поразила. Понять бы теперь еще чем. Желтые глаза засветились лукавством.

– Сама попытаешься или объяснить?

Всегда считала его опасным, крайне опасным, и все-таки умудрилась заметить не все грани этой хищной сущности. Не походил он ни на одного одаренного мужчину, с которыми приходилось сталкиваться. Во время обучения общалась со многими эмпатами, дружила и эмоции с себя читать позволяла, но никогда еще никто не читал меня так точно. Слишком близко подпустила. В сравнении с ним я – опрометчивая, бестолковая и неопытная. Какой бы неразвитой ни казалась цивилизация, люди останутся людьми. Глупые и умные, сильные и слабые, дальновидные и ограниченные, смелые и трусливые.

Вангьял отпустил мою руку и взлохматил мне волосы на макушке.

– Я превосхожу тебя. Попробуешь задрать свой нос и посмотреть на меня свысока?

– Победил? – усмехнулась я.

Выражение его лица отразило лукавую самоуверенность. Сейчас он напоминал высокородного цанпо. Я их пока не видела вживую, но на портретах и фотографиях глава семьи и государства выглядел именно так.

– Еще нет. Так объяснить или сама хочешь?

Я сощурилась. Объясняй.

– Расскажи о ваших понятиях красоты. – Вангьял чуть надавил мне на спину ладонью, заставляя лечь обратно.

– Ну, – начала вспоминать я. – Многогранное понятие, в основном потому что индивидуальное. Внешность у всех разная. Глаза, к примеру, бывают как у меня, а бывают голубые, зеленые или карие, еще гетерохромия центральная или полная, – я улыбнулась. – Знаешь, один глаз голубой, другой карий. И так с цветом волос, кожи, строением лица и тела. И конечно, медицина, которая позволяет тебе меняться по твоему усмотрению. Внешность всегда можно переделать.

Я немного подумала, взглянула во внимательные желтые глаза и со смехом добавила:

– Вот родился человек мужчиной, но решил, что хочет быть женщиной, – не проблема.

Черные брови уехали вверх, насмешив меня окончательно.

– У меня из изменений только цвет волос, – закончила излагать жуткую правду я.

Вангьял наигранно облегченно выдохнул.

– Внешность – это просто внешность. Так это и было твое объяснение? Мое отношение к понятию красоты?

– Не твое. Мое. Хотел сказать, что ты завораживающе прекрасна.

Я не ответила. Опустила голову ему на грудь, скрывая растерянность, и прикусила нижнюю губу. Не всегда он готов познавать особенности моей культуры.

– И что, из женщины в мужчину тоже? – пробормотал Вангьял.

– Да.

Я улыбнулась тихому выдоху бесстрашного воина. Этот разговор был самым познавательным и откровенным из всех предыдущих.

Этой ночью мне снился странный сон.

Я родилась здесь, в Лхасе, в общественном доме, где содержались девочки-сироты. Пугающее, гадкое, грязное место, наполненное жестокими и алчными людьми. Мне повезло: природа наградила меня отталкивающей внешностью, поэтому в положенный срок, как только мне стукнуло двенадцать, я выпустилась, став прачкой. Большинство девочек ждала куда как менее завидная участь. Одних отдавали в богатые семьи на воспитание еще до выпуска – и никого не волновали истинные цели таких «опекунов». Других в день выпуска продавали в бордели или в частные руки, незаконно меняя статус свободного человека на раба. В этом случае заказчики девочек выбирали заранее. Готовились, так сказать.

Отработав несколько месяцев под замком в гостевом дворе почти без еды и сна, я улучила момент и убежала. Тогда-то и встретила Вангьяла. Завораживающе красивого, умного, образованного, сильного и равнодушного, холодного. Только как это водится в снах, лет мне уже почему-то было не двенадцать, а больше, и была я не беглянкой из прачечной, а самым натуральным повстанцем. Он меня купил, спас от смерти страшной для всякой девушки ценой – позора. Никогда я не смогу завести семью, никогда меня не полюбит тот улыбчивый юноша из деревни, с которым довелось работать в вылазке всего раз. Отчаяние, обида и боль съедали душу, когда я смотрела на свое отражение в зеркале. На шее красовалась проклятая метка, а позади стоял Вангьял. В его желтых глазах не было тепла или нежности, только пронизывающий холод. Не в силах смириться с судьбой, я выбежала в сад и прыгнула с обрыва вниз.

Проснулась от ласковых поглаживаний и поцелуев.

– Забава, – шептал встревоженный голос над моим ухом. – Забава! Проснись. Слышишь?

– Слышу, – промямлила я нехотя.

– Что тебе снилось?

Я чуть пошевелилась, стараясь прийти в себя. В комнате было еще темно.

– Ты плачешь. – Вангьял стер слезы с моего лица.

– Мозг пытался смоделировать мою жизнь здесь. – Я потерла глаза и вновь их закрыла, досадуя на свой глупый организм эмпата. – В смысле, что было бы, родись я тут. Знаешь судьбу девочки-сироты в Лхасе? А с моей внешностью? Кем бы я стала, Вангьял? – закончила я с горечью, вновь поддавшись ненужным эмоциям.

Он не ответил, только обнял и прижал к себе крепче. Даже будучи таким ужасным, сон был сказкой. Моя внешность не была красивой, но она была необычной. В реальности для меня первой нашелся бы «опекун». Дальше я думать не хотела.

– Остаться наблюдателем не получилось, – сердито резюмировала я. – Ненавижу это в себе.

– Воин силы не способен быть безучастным наблюдателем. Чужую боль он чувствует не для того, чтобы остаться к ней равнодушным, – едва слышно откликнулся Вангьял. – Пойдем. Нам пора.

– Здесь? – Вангьял растерянно смотрел на озеро, окрашенное предрассветными лучами.

Я кивнула, стараясь скрыть улыбку. Теперь, когда он больше не играл со мной в игру «обмани эмпата-инопланетянку», он был открыт со мной и честен, и довести чопорного, умного, хитрого Бенкендорфа Лхасы до искреннего удивления было делом приятным.

Пуньцог с любопытством следил за нами.

Я сняла с плеча сумку, в которую поместила свой погибший безвременно скафандр, положила на землю и присела следом. Если я права, а я, несомненно, права, Мак за прошедшие пятьдесят дней накопил достаточно заряда, чтобы подключить рабочий режим камуфляжа, а значит, чтобы сориентироваться под водой, мне понадобится отражатель. Я вытащила раскуроченный блок питания, с щелчком извлекла из него диск черного ящика, остальное снова убрала в сумку за плечо.