Лето в Провансе - Люси Колман

и незачем делать вид, что ты – исключение из правил. Беда в том, что теперь я в расстроенных чувствах. Мой муж забрался в несусветную даль и поступает вопреки своей натуре, где тут взять спокойствие?

Мы минуем два сарая и начинаем подниматься на поросший травой холм. Видя, что Патриция спотыкается, я предлагаю ей опереться на мою руку.

– Здесь скользко, обопритесь.

– Спасибо, дорогая.

У самого озера стоит под старой ивой резная деревянная скамейка. Мы направляемся к ней и садимся, невзирая на шаткость ножек. Глядя на меня, Патриция спрашивает:

– Так вы говорите, что он был недоволен вашей прежней жизнью и что после вашего расставания это стало еще яснее?

– Так определенно он этого не говорил, но кое в чем изменился. Например, не спросил, позвонив, как мои дела, не подумал, что у меня тоже могут быть проблемы. Знаю, ему сейчас несладко, но такое его поведение дало мне понять, что я мало для него значу. Можно сказать, что он принимает меня как должное. Я думала, что мы будем делиться всеми подробностями наших путешествий, но наши разговоры всегда прерываются, он никогда не шлет электронных писем, только короткие сообщения.

– Судя по тому, что вы о нем рассказываете, он несколько запутался. По-моему, большинство людей достигают возраста, когда они впервые в жизни останавливаются и оглядываются назад, а не смотрят перед собой. Когда в вашей жизни весна, все случится для вас завтра. В лето жизни вы так заняты семьей и работой, что вам не до самокритики. Но наступает момент, когда вы подходите к новому перекрестку, за которым вас ждут большие перемены, влияющие на дальнейшую жизнь. Это период наладки, которую разные люди проводят по-разному.

Я знаю, что имеет в виду Патриция. Речь об Эйдене, ищущем себя, вглядывающемся в себя, не испытывая давления извне. Каждого из нас нельзя называть половинкой целого, и так будет до тех пор, пока он не вернется.

– Что, если я тоже отыщу глубоко внутри себя другое «я»? Неведомую себя, не просто жену, дочь, сестру, подругу?

Патриция долго на меня смотрит. Я уже жалею, что это сказала, потому что вижу в ее взгляде неподдельную тревогу.

– Люди порой сожалеют о несовершенных ошибках так же, как о тех, которые совершили.

Я поражена. Такого я от нее совершенно не ожидала. Эта утонченная, учтивая леди в некоторых отношениях полна сюрпризов. Меня не покидает чувство, что жизнь Патриции тоже не избавлена от сложностей.

– «ЧТО, ЕСЛИ?..» – такая эмоциональная фраза! Всю свою взрослую жизнь я ценила каждое мгновение, проведенное в обществе любимых людей. Они – смысл моего существования, если они счастливы, я тоже счастлива, – признаюсь я ей.

– Звучит гладко, не придерешься. Но я обнаружила, что этим жизнь не исчерпывается. Никогда не забывайте, что так же заслуживаете заботы о вас самой, как и любой другой.

Ее лицо печально, и причина этого кроется у нее внутри. Не знаю, что за беды преследовали Патрицию в прошлом, но вижу, что ее гнетет какая-то тяжесть. Она ждет, чтобы я продолжила, не умея или не желая делиться тайными мыслями. Сомневаюсь, что если я ей откроюсь, то она передумает.

– У меня была старшая сестра, Рейчел. В две тысячи десятом году она погибла в авиакатастрофе. Такая страшная утрата меняет отношение ко всему на свете. Мы редко о ней говорим, потому что родителей не отпускает горе. Я почувствовала, что обязана заменить им ее, при том что мне ее ужасно недостает: она была мне не только сестрой, но и подругой. Она была человеком прекрасной души.

– Очень сочувствую вашей потере, Ферн, вам наверняка до сих пор тяжело.

В ее сочувствии нельзя усомниться, и я улыбаюсь ей сквозь слезы.

– Не знаю, что было бы, если бы я вышла за рамки, которые сама себе определила. Хватило бы мне возвращения назад, к жизни, всегда дававшей мне все желаемое? Или, как многие, разрушила бы от неудовольствия все, что у меня есть? Рейчел меня не одобрила бы, если бы я так поступила.

Патриция кладет ладонь на мою руку и слегка ее сжимает.

– Думаю, вам хватит ума принять правильное решение по правильным причинам, Ферн, куда бы это вас ни привело. Люди несовершенны, все мы совершаем ошибки. Но человечность подразумевает прощение, она же напоминает, что мы смертны.

Я опять чувствую, что глаза у меня наполняются слезами. Она встает, я тоже, чтобы взять ее за руку. Мои слезы вызваны мыслями о Рейчел и об Эйдене.

Я вдруг замечаю, какой усталый у Патриции вид, и понимаю, что нашей беседе наступает конец.

– Пора возвращаться. Этим вечером у меня живопись. – Это сказано не так звонко, как бы мне хотелось, но Патриция подбадривает меня улыбкой.

– Сеана поделилась со мной планами расширения базы отдыха. По-моему, идея блестящая, а вы как считаете?

Меня не удивляет, что Сеана рассказала Патриции о планах перемен, как будто искала собеседника с непредвзятым мнением. Судя по тому, как смотрит на меня Патриция, Сеана предупредила ее, что я тоже в курсе этих планов.

– Думаю, успех этого замысла многим пойдет на пользу. Что мне нравится, это то, что здесь не гонятся только за прибылью. Нико не просто заботится о гостях, ему небезразличны его сотрудники. Это как большая семья. В наши дни это чрезвычайно ценно.

Я помогаю Патриции спуститься по травянистому склону. Она говорит восхищенным тоном:

– Я тоже так подумала, Ферн. Это возвращает веру в человечество. Вопреки тому, что мы читаем в газетах и видим в новостях, на свете остается немало доброты.

14. Фонтан эмоций

Отъезд Сеаны в Шотландию – там она, по ее собственным словам, снова засверкает, как раньше, – стал началом целой серии прощаний.

После коллективного завтрака – в этот раз на него никто не опоздал – начались работы в саду. Мы собирали урожай. К этим совместным усилиям подключились все.

Невзирая на висевшее в воздухе ощущение печали, все много болтали и смеялись. Это была кульминация приятного пребывания, залог будущих прекрасных воспоминаний. Я заметила, что Стефан не отпускает от себя Патрицию. Он нагибал ветви, чтобы ей не приходилось высоко тянуться за маленькими твердыми сливами, прежде чем опустить их в плетеную корзину.

За обедом, затянувшимся на целых два часа, к нам подсела Марго. Настроение у всех был приподнятое, даже Бастьена покинула его обычная сдержанность. К нашему огромному удивлению, Нико исполнил песню – разумеется, по-французски. Слушать его глубокий баритон было огромным удовольствием.

Расставание, естественно, не обошлось без слез. Трудно было без волнения слышать и наблюдать, как Келли обещает Патриции не пропадать из виду и старается при этом улыбаться. Глаза у обеих были на мокром месте. Патриция – милая женщина, добрая душа. Я тревожусь, сможет ли Келли сойтись с кем-то из тех, кто приедет в понедельник.