Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове - Сол Слэш Хадсон

Мы репетировали каждый день, сочиняя новый материал и дорабатывая песни, которые играли до этого, вроде Move to the City и Reckless Life, написанных тем или иным составом Hollywood Rose. У нас был дерьмовый вывод звука с микрофона, так что большая часть музыки написана вообще без вокала Акселя. Он напевал себе под нос, слушал и давал обратную связь к тому, о чем мы говорили в аранжировках.

Три вечера спустя у нас был готовый концерт, куда вошли песни Don’t Cry и Shadow of Your Love, так что мы единогласно решили, что теперь пригодны для общественного потребления. Можно было бы сразу договориться о концерте, потому что мы знали нужных людей, но нет – мы решили, что после трех репетиций готовы отправиться в турне. И не какое-нибудь турне по клубам рядом с Лос-Анджелесом. Мы приняли предложение Даффа организовать нам настоящее турне, от Сакраменто до Сиэтла, его родного города. Это было совершенно невероятно, но нам это казалось самым разумным планом в мире.

Планировалось собрать технику и отправиться в путь через несколько дней, но наше рвение так напугало барабанщика Роба Гарднера, что он почти сразу ушел из группы. Никто даже не удивился, потому что Роб хорошо играл, но с самого начала не вписывался. Он был другим, не с нами на одной волне. Он не готов был продать душу за рок-н-ролл. Расставание прошло спокойно: мы просто представить себе не могли, чтобы после трех таких репетиций кому-то могло не захотеться отправиться в турне по побережью, захватив с собой только инструменты и ту одежду, что уже была на нас. Нас было уже не остановить, и я позвонил единственному барабанщику, готовому поехать с нами в тот же день, – Стивену Адлеру.

На следующий день на репетиции мы наблюдали за тем, как Стивен устанавливает обе своих серебристо-синих бас-бочки и разминается сбивкой на них. У него была не совсем подходящая эстетика, но эту проблему оказалось несложно решить. Ситуацию мы исправили в обычной манере Guns: когда Стивен ушел отлить, Иззи и Дафф спрятали одну из его бас-бочек, напольный том и несколько маленьких томов со стойками. Стивен вернулся, сел за ударные, начал отсчитывать ритм следующей песни и только потом понял, что чего-то не хватает.

– Эй, а где моя вторая бас-бочка? – спросил он, оглядываясь по сторонам, как будто обронил ее по пути в туалет. – Я же принес две… а где остальные барабаны?

– Забудь об этом, парень. Тебе они не нужны, просто отсчитывай заново, – ответил Иззи.

Стивену так и не вернули его вторую бас-бочку, и это лучшее, что когда-либо с ним случалось. Из нас пятерых он был, условно говоря, самым современным, что, учитывая все обстоятельства, стало ключевой особенностью нашего звучания, – но мы не собирались позволять ему тыкать нас в это носом. Мы гнобили его до тех пор, пока он не стал играть прямую рок-н-ролльную бочку, которая дополняла и легко вписывалась в басовый стиль Даффа, позволяя нам с Иззи свободно сочетать блюзовый рок-н-ролл с невротическим панком первого поколения. И это все без учета стихов и вокальной подача Эксла. У Эксла уникальный голос, потрясающий диапазон и тембр. Несмотря на то что вокал у него сильный и резкий, в нем все равно есть нечто лирическое и блюзовое благодаря тому, что в начальной школе Аксель пел в церковном хоре.

К концу испытательного срока Стивена мы решили его оставить, так сформировался оригинальный состав Guns N’ Roses. Дафф организовал нам концерты, осталось только раздобыть транспорт. Любой, кто хорошо разбирается в музыкантах, – неважно, успешных или не очень, – знает и то, что они легко «одалживают» у друзей всякое барахло. Один телефонный звонок и немножко уговоров – и с нами решили ехать наши друзья Денни и Джо, чьей машиной и лояльностью мы часто пользовались. Чтобы представить все в лучшем свете, мы назвали Денни своим гастрольным менеджером, а Джо – главным техником, и на следующее утро отправились на зеленом разваливающемся «Олдсмобиле» Денни в долину, чтобы прицепить к нему трейлер, который забили усилителями, гитарами и ударными.

Мы всемером набились в эту тачку из семидесятых и отправились в путешествие, до которого, думаю, никто, кроме Даффа, не представлял себе полутора тысяч километров. Машина сломалась в районе Фресно, примерно в трехстах километрах от Лос-Анджелеса и не доезжая ста пятидесяти до Сакраменто. Денни был не из тех, кто тратится на членство в автомобильной ассоциации, но, к счастью, мы сломались недалеко от заправки, докуда смогли дотолкать машину и узнать, что на получение необходимых запчастей для этой старой зверюги потребуется четыре дня. Так мы не успевали ни на один свой концерт.

Наш энтузиазм был настолько силен, что мы не приняли во внимание возможные задержки или неполадки, поэтому оставили машину и технику Денни и Джо, чтобы те дождались ремонта, и решили встретиться с ними в Портленде (примерно в тысяче двухстах километрах оттуда), где должно было состояться одно из наших представлений. Оттуда мы думали вместе поехать в Сиэтл (до которого еще почти триста километров) и сыграть там завершающий концерт турне уже со своей техникой. В какой-то момент Денни и Джо пытались убедить нас остаться во Фресно всем вместе, пока не починят машину, но ни этот вариант, ни очевидную возможность вернуться домой мы всерьез не рассматривали. Мы даже не подумали о том, как будем добираться с одного концерта на другой, а уж тем более о том, что усилителей и ударных установок на площадках может не быть. Нам на все это было наплевать. Мы впятером без колебаний вышли на шоссе и начали голосовать.

Денни и Джо мы отдали все деньги, чтобы оплатить ремонт – у нас и было всего-то баксов двадцать, – и поковыляли к дороге с гитарами в руках. Мы простояли там несколько часов, и ни один водитель даже не притормозил, чтобы на нас посмотреть, но и это не поколебало нашу уверенность. Мы выбрали проактивную позицию и проверяли эффективность различных конфигураций автостопа из всех доступных: пять парней без видимого багажа; двое парней ловят машину, а трое прячутся в кустах; один парень с гитарой; только Аксель и Иззи; только я и Иззи; только Аксель и я; только Стивен, который улыбается и машет; только Дафф. Ничего не получалось. Жители Фресно сторонились нас, в каком бы составе и в какой форме мы перед ними ни маячили.

Примерно через шесть часов появился нужный нам неудачник: это был дальнобойщик, который взял нас всех на борт. Мы влезли на переднее сиденье и маленькую сидушку за ним. В тесноте да не в обиде: теснота эта была еще ощутимее из-за чехлов с гитарами и любви водителя к спидам. Он нехотя поделился с нами своими запасами, благодаря чему его бесконечные рассказы о жизни в дороге показались терпимыми: мы все впятером были довольно циничны и саркастичны, так что поначалу безумие этого парня нас очень забавляло. Всю ту ночь, следующий день и еще целый день мы с криками неслись по дороге, рискуя вылететь в лобовое стекло, а я даже не мог бы придумать другого места, где мне хотелось быть больше, чем там. Когда мы останавливались на стоянках для отдыха, чтобы водитель немного поспал на заднем сиденье своей кабинки – а это было последовательно непоследовательное количество времени, где-то от часа до половины дня, – мы дремали на скамейках, писали песни до рассвета или просто шатались по стоянке и бросались мусором в местных белок.