Путинбург - Дмитрий Запольский

зарабатывавший сотни тысяч, стал всеобщим должником. Режиссеры-гондоны просто выкупали его долги и ставили перед фактом: ты едешь на съемки сериала, живешь на казарменном положении, работаешь месяц. Вот расписки. Снимем кино — я их порву. Проебешь — сумма долга удваивается. Пиши расписку прямо сейчас, что готов. И Леша писал, ехал, жил в казарме и снимал. А потом снова занимал пару тысяч долларов, закупал, варил, курил и торчал. И через неделю снова. И так до следующего сериала.

В 2003 году он ехал рано утром из ночного клуба на своем спортивном «мерсе», на пассажирском сиденье была какая-то шалавамалолетка, которую не опознали. Ехал со спущенными штанами, так как пассажирка пыталась отсосать за проезд прямо на ходу. Занесло, ударился в автобус, автобус вылетел на встречку, Лешин «мерс» бочиной в столб — и тоже на встречку. Восемь машин, четыре трупа. И Леша без штанов посерединке. Естественно, обдолбанный[230]. На похоронах собрался весь кокаиновый Петербург. Человек триста. Бабы в платочках с замотанными шарфиками лицами. Синие, изъеденные фурункулами физиономии, скукоженные старушечьи ручонки. Еще пять лет назад лучшие манекенщицы, топ-модели, работавшие в Париже. Мужики такие же: ссутулившиеся бывшие братки, модные тусовщики, герои девяностых с трясущимися руками и желтой высохшей кожей, натянутой на острые пики скул. Противное общество. Подруга Леши, поблядушка и врачиха-нарколог, тихо спрашивала на поминках у друзей, вытирая сопли: «Есть чо?» Брат, сидящий на убойных дозах галоперидола и барбитуры[231], скулил, закатив глаза. Менты-дилеры искали новых клиентов жадными глазенками, переглядывались: вдруг кто обнаружил новенького. Но клиенты были так себе. Неплатежеспособные в общей массе. Кокаиновый Петербург пришел в полный упадок. Тема разбилась на полном ходу: все переехали в Москву, где и цены повыше, и качество похуже, зато лохов-новичков хоть попой ешь. Кеха обанкротился. В Питере действительно стали пить. Преимущественно бутират[232]. Но объебосы — совсем другая тема. Неинтересная.

Адамава фульфульде, или Как испортили кокаин

О том, что все должно быть под контролем, я узнал от Ромы Цепова. Спросил однажды:

— На хрена ты лезешь в эту тему? Тут же черт ногу сломит, кто кому как и где что продал. У всех ксивы, непроверяшки, все чьи-то дети или друзья, любовницы или любовники!

Рома выпустил колечко дыма, посмотрел на меня сквозь очки от Cartier за десятку грина[233] и поднял холеный пальчик вверх:

— ТАМ должны всё контролировать. Я на этом ничего не заработаю, они тоже, скорее всего. Разве что мелочь какую. Но это дело государственное. Потому что в клубе состоят разные важные люди, а отпускать это на самотек нельзя. Непонятно, кому деньги попадают, а самое главное — люди и информация.

Государственным делом был клуб кокаинистов. Нет, не в смысле какой-то конкретный подвальчик, где разные люди с их деньгами и информацией собираются по вечерам, чтобы засосать ноздрей пару дорожек белого порошка, а некое сообщество молодых и богатых, которые могут себе позволить эту нехитрую роскошь — тратить на психостимулятор по сто-триста долларов в день, чтобы им было хорошо и празднично. Кокаин ведь так и называли — «праздник». Приходи к нам на праздник. Или девушка спрашивает у приглашающего в клуб: а праздник сегодня будет? Ну а как же! Праздник всегда там, где мы! Как-то мой товарищ, самый модный тогда в России диджей, позвал меня на вечеринку по случаю своего дня рождения в ночной клуб. И между делом сообщил, что арендовал огромный лимузин, который будет всю ночь стоять возле клуба, причем без водителя.

— А зачем нам лимузин?

— Как зачем?! А где мы будем дороги пахать?

Сначала кокаин в город привозили граждане Нигерии. Они вообще всюду по коксу основные, так повелось. В этой чудесной нефтяной державе, кроме английского, есть еще другие языки. Например, эдо, эфик, адамава фульфульде, хауса, идома, игбо, канури, йоруба, багирми, нгамбай — больше пятисот. Ловит полиция нигерийского наркокурьера, а он требует переводчика. И что делать? Суд, состязательность процесса, все дела… Нехорошо получается. Ну а если вдруг и найдется знаток конкретного диалекта и захочет помочь в допросе соплеменника, то родственников в далеком отечестве будут очень долго мучать, перед тем как они умрут. Всех. И даже соседей и одноклассников. Поэтому молчат они. Как настоящие партизаны.

В Санкт-Петербурге таких было трое: Лаки Ийнбор, его брат Сэм и их товарищ Энтони Азиегбеми. Все окончили ленинградские вузы и женились на русских девушках. В 1994 году вложили полмиллиона долларов в клуб «Доменикос», помещение которого принадлежало петербургскому Союзу журналистов. От имени трудящихся пера и микрофона договор подписал Анатолий Ежелев — председатель союза, собкор «Известий», бывший народный депутат СССР и член комитета по гласности. Контракт был сразу на 49 лет и по смешной цене. Широким жестом. Рома Цепов уверял, что Ежелева просил о таких странных условиях аренды Анатолий Собчак. «Доменикос» мгновенно стал кокаиновым центром Санкт-Петербурга и оставался им все девяностые.

Там была охрана помимо «Балтик-Эскорта». Специальные люди из ОМОНа забирали у посетителей огнестрелы и складывали в шкафчики, не забывая выдавать номерки. Специальная девушка обыскивала сумки прошмандовок, чтобы те не проносили в богемное царство свой собственный товар, ведь в клубе была наценка: граммулька везде шла по восемьдесят долларов, а в «Доменикосе» — по сто двадцать. Ну и шлюхи там были отборные, апробированные лично учредителями заведения, причем Ежелев в силу возраста и пристрастий в этом процессе не участвовал. Хозяева очень дорожили репутацией фирмы и в подсобке в процессе тестирования объясняли девушкам правила: никакого кидалова, никаких наркотиков, никаких этих ваших штучек типа карманы обшарить, пока клиент спит, украсть что-нибудь. И да, никакого демпинга! Сто долларов час, четыреста — ночь. Постоянным скидка. И десять процентов в кассу заведения. Если нарушишь, то будет как у нас в Нигерии — родственникам и даже друзьям будет больно. Очень.

Проститутки стояли на экзамен в очереди: желающих было так много, что трое нигерийцев просто не успевали провести осмотр и интервью каждой. Сказывалось повышенное потребление кокаина: даже самый чистый и натуральный, он все-таки понемногу снижает потенцию. Лондонские сексологи даже открыли особый феномен: мужчины всех рас, регулярно потребляющие кокаин, чаще меняют ориентацию. Ну им виднее, этим британским ученым. А вот Рома Цепов ориентацию не менял и услугами проституток не пользовался. Он вдруг решил отбить у тощего двухметрового нигерийца Энтони жену Гулю — миловидную миниатюрную татарочку с вечно выпученными от кокаина глазами-рыбками.

Гуля любила Gucci и Versace. Рома заходил в бутики, которые крышевал Александр