На вершине власти - Владимир Гриньков

Воцарилась тишина. Генеральный смотрел на Шефа, но тот делал вид, что не замечает этого взгляда.

– Какие есть предложения? – спросил генсек.

– Интернациональная помощь всегда рассматривалась как наша первостепенная обязанность, – осторожно начал Молодой. Он сидел правее, между ними грузно возвышался Кадровик, и Шеф подался вперед, чтобы лучше видеть говорящего.

– Причем эта помощь должна быть тем масштабнее, чем труднее приходится нашим друзьям, – продолжал Молодой.

«Неплохо, – подумал Шеф. – Берет инициативу в руки». Но едва он успел завершить эту мысль, как Молодой, словно невзначай, сдвинул в сторону лежащие перед ним бумаги, открывая стопку ярких фотографий. Шеф их тотчас же узнал, как узнали и все присутствующие. Молодой скользнул по ним взглядом, словно только что обнаружив.

– С другой стороны, товарищ Генеральный секретарь, пора бы нашим друзьям самим становиться на ноги. Гибнут люди, – наши люди, а результаты ничтожны. Вы видели эти фотографии, сделанные в Афганистане, но не исключено, что из Джебрая не начнут поступать аналогичные.

«Сволочь!» – выругался про себя Шеф. Генеральный беспомощно развел руками. Пора было вмешаться.

– Помощь Джебраю для того и предназначена, чтобы ситуация не вынудила нас приносить большие жертвы, – сказал он жестко, не глядя на собеседника. – В этом случае наше вмешательство совершенно не требуется. Товарищ Фархад просит помочь ему техникой, чтобы справиться с бандформированиями, действующими на севере страны. Весь персонал будет джебрайским. С моей точки зрения, проблемы здесь нет.

Только теперь он взглянул на своего оппонента – холодно, с ощущением превосходства. Молодой смешался, прикрыл снимки бумагами, зачертил на листе бумаги.

– Я думаю, помогать Джебраю необходимо, – продолжал Шеф, по-военному выстраивая слово за словом, словно диктуя приказ.

Он обвел взглядом присутствующих. Генеральный улыбнулся, собрав лоб гармошкой, снял очки в роговой оправе. «На этот раз бунт не удался», – с облегчением подумал Шеф.

– Очевидно, следует предложить министерству обороны согласовать с джебрайскими товарищами масштабы предполагаемой помощи, – сказал он. – Мы со своей стороны тоже поможем.

– Вносим в протокол, – кивнул Генеральный. – Возражения, товарищи?

Его слова были встречены молчанием. «Когда придет время, не составит труда справиться с ними, – подумал Шеф. – Они готовы отступиться, лишь бы я их не тронул».

Министр обороны докладывал президенту о положении в северных провинциях. Боевики, спустившись с гор, заняли несколько кишлаков, одна из вооруженных групп замечена в окрестностях Мергеши.

Фархад слушал Бахира с напускным безразличием, время от времени потирая щеку кончиками пальцев – начальник охраны Сулеми, присутствовавший при докладе, лучше кого бы то ни было знал, что означает этот жест: президент пребывает в крайне скверном расположении духа.

– Картина ясна, – подытожил Фархад тем голосом, от которого Бахир всегда мучительно напрягался. – Что ж, если они спустились с гор, мы обязаны не дать им возможности снова там укрыться. Что у нас в резерве?

– Три пехотные роты.

– Их следует немедленно перебросить на север.

Министр склонил голову.

– И займитесь наконец кишлаками! Вертолеты передислоцированы?

– Точно так, товарищ президент.

– Пусть проутюжат с воздуха два-три селения. До каких пор бандиты могут там укрываться?

– Но… мирные жители? – осторожно напомнил Бахир.

– Какие мирные жители! – взорвался Фархад. – Пособники грязных бандитов! Любой кишлак, в котором будет обнаружен хотя бы один ствол, должен быть стерт с лица земли!

– Совершенно верно, товарищ президент! – отчеканил Бахир.

Фархад отвалился на спинку кресла, потер щеку.

– У тебя все? – спросил он.

– Да.

– Можешь идти. Свободен. Сулеми, останься – я хочу поговорить с тобой.

Когда министр покинул кабинет, Фархад встал из-за стола и заходил по кабинету. Сулеми не следил за ним, ощущая всей кожей перемещения президента.

– Я тебя просил выяснить все о подразделении, которое Бахир создал на юге. Помнишь?

– Помню.

Фархад выложил на стол папку с тисненым золотым фазаном, открыл, перебрал нетолстую сшивку бумаг.

– И что же тебе удалось узнать?

– Формирование насчитывает три десятка человек. Обучение проводится по следующей программе: основы боя в условиях городской застройки, освобождение заложников, обезвреживание террористов. На первых порах занятия сводились к изучению способов штурма крупных зданий, затем внезапно сменились другими. Больше к этому курсу не возвращались.

– И давно они прекратили штурмовать дворцы? – поинтересовался Фархад.

– Около двух месяцев назад.

– Именно тогда я затребовал у Бахира материалы по этому подразделению. – Фархад со скрытой усмешкой похлопал по зеленой коже.

Сулеми обеспокоенно взглянул на президента.

– Вы считаете, что…

– Да, Сулеми. Но Бахир, поняв, что я практически все знаю, дал отбой.

Сулеми промолчал.

– Не спускай с них глаз. Эти ребята сейчас уже не опасны, но без присмотра их оставлять нельзя.

– Не целесообразнее ли расформировать отряд?

– Зачем? – пожал плечами президент. – Они на виду, а значит – безвредны. Пока эта папка лежит у меня, Бахир и пальцем не пошевелит. Другое меня беспокоит – та труппа террористов, которая совершила покушение. Есть что-нибудь новое?

– Установлена личность погибшего. Имя – Хусейн, держал лавку на городском рынке. Сейчас отслеживаем связи – полагаю, вскоре сможем выйти на сообщников.

– Долго, – поморщился Фархад. – Как бы они опять не ужалили.

– Не успеют, – Сулеми тряхнул головой. – Их дни сочтены.

Ему не хотелось завершать разговор на такой ноте.

– Хочу довести до вашего сведения, что работа по подготовке двойника идет очень успешно.

– Вот как? – президент выглядел заинтересованным.

– Сформирована внешность, отработаны походка, основные навыки.

– То есть он и делать будет все, как я?

– Именно! Никто не сможет вас различить.

– Даже Бахир? – развеселился Фархад.

– И он.

– То-то ему сюрприз! – засмеялся президент. – Ладно, приду взглянуть. Когда ты будешь готов показать его?

Сулеми почувствовал, что перегнул палку.

– Придется немного подождать. Я хочу добиться совершенного сходства – и тогда представлю его вам.