Любовь на десерт - Соммер Марсден

Плетка с громким свистом хлестала по его животу, и с каждым ударом член вздрагивал от страха. Девушка хлестала и хлестала, не слушая его криков, не внимая его просьбам. Она не могла остановиться.

Это была не пытка, а искусство. Каждое касание плети оставляло красные следы, некоторые из них кровоточили, но член продолжал гордо выситься над истерзанным телом. Вокруг них из пустоты лилась музыка, больше похожая на концерт. Когда Натали остановилась, на его коже осталось слово ЛЮБОВЬ, составленное из шрамов.

Каждый раз после этого сна она просыпалась в слезах.

Что-то с ней было не так, если она может в своих снах мечтать о подобном. Чтобы удержать душевное равновесие, девушка проводила каждый день в мастерской, рисуя жестокие моря, в которых разбиваются хрупкие лодки, и кроваво-красные небеса, равнодушно взирающие на эти трагедии.

Через некоторое время злость пробудилась в ней с прежней силой, и теперь Натали рисовала объятые пламенем леса, сожженные до праха вечнозеленые деревья и торнадо, погребающие под собой живописные пляжи и смывающие в небытие домики.

— Вот черт, — выругался Антон, заскочив субботним вечером к ней в мастерскую. — Почему бы тебе не сделать что-то во славу Аида и его подземного царства, если ты стала его приспешницей? Можно принести в жертву девственниц. Желательно обнаженных.

— Хорошая идея, — бросила она через плечо. — Это визит вежливости или ты действительно хотел узнать, как я?

— Это подбросили сегодня к двери галереи, — сказал он и протянул ей небольшой конверт. — Там твое имя, и я решил, что это может быть важно.

— Спасибо, — произнесла Натали и, недолго думая, вскрыла конверт специальным ножом для писем, подаренным мамой на прошлый день рождения.

Антон, очевидно, решил, что, раз его не вышвырнули, то можно остаться на кофе, и подошел к раковине, наполнил чайник и вставил новый фильтр в кофемашину.

Натали открыла конверт. В руку выскользнула фотография, напечатанная, скорее всего, на домашнем принтере. На пол выпала записка, но девушка не заметила ее, потому что все ее внимание заострилось на кусочке плохой фотобумаги. Сердце заколотилось с удвоенной скоростью, закружилась голова. Она смотрела на картину «В ожидании возлюбленного», висевшую на незнакомой черной бархатной обивке, непонятно в какой комнате. Девушка никогда не бывала там.

— Господь всемогущий… — Она не была уверена, произнесла ли эти слова вслух или про себя.

Антом тут же очутился рядом с ней.

— Что случилось?

Она, ошарашенная, отдала ему фотографию, нагнулась и подняла записку. Послание гласило: «Если хочешь снова увидеть картину, найдешь двадцать пять тысяч банкнотами, бывшими в обороте. Позже получишь дальнейшие указания. В полицию не обращаться».

— Как необычно, — пробормотал Антон, читая записку через ее плечо. — И что ты собираешься делать?

— Я так понимаю, ты не видел, кто принес письмо? — Натали не верилось, что она снова может говорить.

— Нет, не видел. Оно уже лежало, когда я пришел, — нахмурился он. — Дженни сказала, что нашла его рядом с кассой. Мы, конечно, можем поспрашивать людей, но там было очень много народу. Хочешь, чтобы я вызвал полицию?

— Не знаю. Пока, наверное, нет.

— Ты же не собираешься платить?

— Если б я только могла, — горько усмехнулась она. — Странно, что они не запросили больше.

— Они точно не знают ее стоимости. Хотя страховая могла бы выплатить эти деньги, тем более что картина стоит почти в два раза больше. А что там насчет дальнейших указаний?

Натали закусила губу, ее захлестнула волна ненависти. Как они посмели шантажировать ее? Как они посмели украсть ее творение и прислать ей такое требование? Неужели они и вправду думают, что она отдаст им эти чертовы деньги?

— Пусть идут в задницу со своими указаниями! — ядовито проговорила девушка. — Я не собираюсь поддаваться каким-то ублюдкам, которые вздумали шантажировать меня, Антон. Не выйдет. Я отвечу на любой звонок, а там будет видно, что с указаниями.

Антон изумленно смотрел на нее. Она редко сквернословила.

— И что ты собираешься делать? — наконец спросил он.

— Не знаю. Надо подумать. Я просто все еще в шоке.

— Детка, пожалуйста, не надо меня ненавидеть за это, но я предлагаю обратиться к Уиллу.

Она прикрыла глаза. Как ни противно, но та же мысль пришла в голову и ей.

— Я знаю, что ты не хочешь о нем ничего слышать, — продолжил он осторожно. — Но если он как-то замешан в этом, то нужно с ним поговорить.

— Антон, я бы поспорила, что он не замешан. А потом поставила бы на то, что он ко мне что-то чувствует. Но это не так. — Она вздохнула. — Наверное, ты прав, и нужно поговорить с ним. Это ничего не испортит.

— Я поеду с тобой, — сразу отозвался Антон.

— В этом нет необходимости.

— А я думаю, что есть. Считай это моей защитой вложений. Ты не понимаешь, с кем связываешься. И если речь зашла о вложениях… — он перевел взгляд на неоконченную картину, где торнадо разрывает черно-желтое небо. — Ты не хочешь сначала закончить эту работу? Честно говоря, это лучшее, что я видел из твоих работ.

— Не хочу. Ты хоть иногда задумываешься о чем-то, кроме денег?

— Нечасто, — ухмыльнулся он.

— Тебе не надо собрать сумку с вещами? Если мы едем в Борнмут, они могут пригодиться.

— Неплохое предложение. Заеду за тобой через полтора часа. А что ты сделаешь, если они позвонят?

— Я не буду обращать внимания на этих уродов.

Натали была рада, что он решил составить ей компанию по пути в Борнмут. Конечно, было приятно ехать в его «Ягуаре», да и девушке не нужно сидеть за рулем. Она не могла поверить, что может настолько разозлиться. Непонятно одно — на кого она больше злится: на шантажиста или Уилла? Или это один и тот же человек? Нет, Уилл не мог прислать такое жестокое послание. А так ли хорошо она знала мужчину, в которого была влюблена?

По правде говоря, Уилл легко мог достать ключи из ее сумочки и снять с них копии. Потом он мог отдать их кому-то, кто после украл картину. Ведь он же с самого начала заинтересовался именно этой работой. Художница вспомнила свою неловкость, когда он в первый день пристально рассматривал обнаженную девушку, изображенную на полотне. А что, если мужчина никогда не интересовался самой Натали и закрутил отношения только ради картины?

В памяти всплыло еще одно воспоминание. Последнее утро в Борнмуте. Она проснулась в его доме и посмотрела на телефон. Высветилось время — 5.45. Уилла не было рядом, и поначалу Натали решила, что тот в уборной. Она полежала еще минут пять и встала. Послышался шум из основной ванной, возле зала. Из-за двери донесся кашель, нет, рвотные позывы. Девушка постояла некоторое время, но потом решила, что Уилл не захочет быть при ней слабым и больным. Поэтому она на цыпочках пробралась обратно в спальню и шмыгнула под одеяло, притворившись спящей. Когда он вошел в спальню, Натали изобразила пробуждение.